Здесь никого нет. Да даже если кто-то и появится, ради бога. Я не стеснительный.

Дальше идти некуда. Я властно хватаю так смело предлагающую себя девушку и разворачиваю к себе спиной. Налегаю на неё, позволив себе два жёстких выпада, а девчонка уже стонет и жмётся ко мне.

Проявив инициативу, она поворачивается лицом и тянется к моим губам, но я смелым движением останавливаю её и слегка надавливаю на плечи, предлагая свой вариант.

– Давай, не теряй времени.

Она тут же опускает взгляд вниз и расстёгивает ремень аккуратными пальчиками, ласково поглаживая мой живот. Накручиваю копну её волос на свой указательный с резким выдохом.

– Моя подруга ночует у Бергмана. Может, останешься сегодня со мной?

– Это нужно заслужить, детка.

Она встаёт на колени и утыкается носом туда, где уже всё дымится и плавится, расстёгивает болты. И зубами стягивает с меня трусы. Жаль только совсем не так болезненно сладко, как это с готовностью делала Мия в моей фантазии.

Девчонка пускает в ход пальчики, плавно скользя вверх и вниз.

Сообразительная… Да, детка, вот так…

– Молодец, – скупо хвалю я, как только она касается меня бойким язычком, играючи ведёт вверх и обхватывает губами головку. Хватаю её за волосы и одним рывком насаживаюсь полностью…

В каюту я возвратился только под утро, чтобы снова переодеться. И при этом чувствовал себя весьма странно. Как будто после очень плотного ужина всё равно остался дико голодным.

МИЯ

Я чувствовала, как одними глазами он избавляет меня от одежды, а потом дарит жадные, голодные поцелуи. Мне казалось, купаясь в его томном взгляде, я бы даже могла назвать, какую именно часть гардероба он мысленно стягивает с меня в данный момент.

Но это всего-навсего моё разыгравшееся воображение… Дурацкое воображение, в котором он не хочет делиться со мной ни с кем.

Когда я ворочалась одна под одеялом, мне было ещё более дискомфортно, даже чем когда Шахов раздевал меня глазами.

Оставшись одна, я поняла, что неутоленный голод по этому мужчине не даёт мне покоя. Не хотелось думать о том, что сейчас он, скорее всего, нашёл себе более сговорчивую спутницу, совершенно невероятным образом выставляя моё присутствие здесь.

В особенно напряжённую минуту мне даже захотелось пойти за ним. Погладить чуть отросшую модную щетину. Взять его за руку и, скрестив наши пальцы, потянуть за собой, во мрак «нашей» общей каюты, взглядом искренне обещая ему нечто большее, чем то, что закреплено между нами в устном договоре.

Но я этого не сделала, теша себя мыслью, что так будет лучше. Главное пережить эту ночь.

Я не желаю быть игрушкой ни в чьих руках, но уверена, попробовав экзотический плод всего раз, все остальные навсегда станут для меня одинаковыми на вкус.

Всю ночь я провела без сна, устремив взгляд в потолок, и прислушивалась к каждому шороху, ожидая, что вот сейчас он вернётся, а шаги, которые слышны снаружи, принадлежат ему.

Но появился он только под утро, когда уже начало светать. Со следами бессонной ночи на лице и прикусанными в кровь губами. И если в тот момент, когда он в спешке будет переодеваться, я успею заметить неглубокие царапинки на мужской спине, меня это даже не удивит.

Мы ничего друг другу не должны, но я почувствовала себя разбитой и ничтожной, раз он предпочёл не меня. Смешно сказать, но мне бы действительно хотелось, чтобы я представляла для него ценность далеко не в качестве девушки, к которой у него всегда наготове «деловое предложение». А это уже выходит за рамки.

Он ведёт себя со мной неизменно вежливо, но та страсть, которая сквозила в каждом его прикосновении вчера, просто исчезла. Растворилась без следа, не оставив после себя даже дымной поволоки.

Я уже заметила, что две другие девушки насмешливо на меня косятся, награждают насмешливыми взглядами, словно знают что-то такое, чего не знаю я. Вот он ответ. Шахов предпочел провести ночь с ними, что в принципе было предсказуемо.

Засмотрелась в одну точку и не сразу сообразила, что мою талию уже некоторое время греет широкая тёплая ладонь.

Хочу повернуть голову, но чувствую горячее дыхание возле уха.

– Можно лицо повеселее сделать?

– Зачем? Пусть все знают, как меня расстраивает тот факт, что ты этой ночью предпочёл не меня. И что вот этот укус, – я аккуратно дотрагиваюсь подушечкой пальца до его нижней губы с запекшейся кровью, одновременно огибая взглядом каждую чёрточку его лица, – тоже оставила не я. По-моему, всё логично.

Бросив быстрый взгляд на его губу, поспешно отворачиваюсь. Интересно всё-таки. Они такие же твёрдые, какими кажутся? Или могут быть и ласковыми?

Ночью я приняла решение, что больше не соглашусь ни на одну подобную авантюру. Не потому, что мне больше не нужны деньги. А потому что кровь уже разъедает жгучей кислотой банальная ревность. Каким бы неуместным не было это чувство.

Он провёл ночь с другой. В принципе я и так понимаю, что его жизнь мало похожа на жизнь монаха, но когда это происходит так открыто и, можно сказать, прямо пред моими глазами… Неприятно.

Он сегодня вообще странно молчалив. Обычно позволяет себе шутку. Или саркастическое замечание. Да даже властный приказ и тот периодически звучал. Сегодня же – почти полная тишина. Кроме «Доброе утро» и «Причалим через полчаса», ни единого слова в мою сторону озвучено не было. Не хочу задумываться над столь разительной причиной его поведения.

Как дотянула до вечера, и не вспомню. Но когда мы уже в родном городе пересели в личный транспорт моего спутника (шикарный чёрный мерседес), а водитель глухо прикрыл дверь с моей стороны, молчание стало ещё более гнетущим.

И только уже на подъезде к моему дому Шахов озвучил очередной странный вопрос.

– Какие планы на вечер?

Что? Он хочет сегодня ещё где-то побывать?

Нет уж. Как-нибудь без меня.

Отвечаю строго, без тени улыбки, потому что перед глазами до сих пор маячат выдуманные мною неглубокие свежие царапины. На его спине. И оставлены они не моими ногтями.

– Выспаться.

– А что, разве ночью тебе это не удалось?

Даже не думаю вступать в полемику, скупо прощаюсь, как только машина останавливается окончательно.

– Всего хорошего, Константин, – не дожидаясь, пока водитель уже так привычно успеет мне помочь, я сама открываю дверь и выскальзываю наружу, даже не интересуясь, последует ли какой-нибудь ответ.

КОНСТАНТИН

На прощание слышу сухое: «Всего хорошего». Всю дорогу домой в машине над нами висела напряжённо-гнетущая тишина. А теперь, даже не посмотрев в мою сторону, Мия выпорхнула из авто, тихо прикрыв за собой дверь, и устремилась к подъезду.

И как только за ней закрылась дверь, мне захотелось выйти и прошлепать наверх вслед за ней.

Отворачиваюсь, вспоминая, что именно за сегодня я сделать не успел.

Опускаю взгляд и вдруг замечаю под ногами какую-то мелкую бумажку.

Наклонившись и подавшись вперёд, приподнимаю её, зажимая между пальцами.

Визитка Бергмана.

И выпала уж точно не из моего кармана.

С непроницаемым лицом, даже не позволяя себе осознать причины своего жеста, я с силой сминаю картонку пальцами, получая от этого какое-то больное удовольствие, и бросаю обратно под ноги. Аккуратно и очень медленно придавливаю подошвой. Там ей самое место.

– Домой? – раздаётся ровный голос моего водителя.

– Нет. Здесь двадцать минут покатайся. Пару-тройку кругов по району, – я как раз успею за это время переговорить по телефону. – Потом сюда же меня доставишь. И до утра свободен.

– Понял, босс.

Через пятнадцать минут я уже стою у её двери, приподняв правую руку над головой и облокотившись ею о дверной костяк. Нажимаю на кнопку звонка.

Она открывает не сразу. Но как только я этого дожидаюсь, меня ждёт без тонны косметики нежное, ошарашенное личико. Которое сейчас мне кажется настолько идеальным, что я не нахожу в нём ни единого изъяна.