– Уважаемые пассажиры, просьба пристегнуться и сохранять спокойствие. Наш самолет попал в зону турбулент… – голос бортпроводницы внезапно оборвался, на заднем фоне раздалось невнятное бормотание и вскрики. Самолет с грохотом тряхнуло, за иллюминаторами сверкнула яркая вспышка. Гроза усиливалась.

Девушка на соседнем сиденье панически вцепилась руками в кресло. При резких рывках самолета ее локоть дергался, больно впиваясь в ребро соседа. Глаза у нее были закрыты, а губы беззвучно шевелились. Адам смутно расслышал «Господи, спаси и сохрани…» и сейчас ему отнюдь не хотелось скептически закатывать глаза и отворачиваться. Если бы он помнил хоть какие-то слова, то может даже присоединился. Но от очередного взбрыка самолета из головы вылетели любые связные мысли, не то что молитвы.

По проходу пронеслась бортпроводница, то и дело заваливаясь в стороны и цепляясь за спинки кресел. Ей в спину донесся перепуганный гвалт, один мужчина даже попытался схватить за полу пиджака, возмущенно что-то требуя на немецком. Не обратив на него внимания, стюардесса скрылась за шторкой.

– Что происходит?

– Мы падаем?

– Ответьте уже что-нибудь?!

– Ма-а-ам, мне страшно!

Адам отвернулся к иллюминатору, стараясь не поддаваться общей панике. Хотя, чем громче становились крики, тем сложнее получалось абстрагироваться. Наушники пришлось отложить по просьбе персонала, который настоятельно требовал следовать всем указаниям. Собственно, пока это было единственное.

В очередной вспышке молнии мелькнуло неясное пятно, что-то крупное свалилось с крыла самолета прямиком в черную бездну. На секунду блеснуло красным, словно след тормозных огней. От неожиданности Адам шарахнулся назад, но тут же прильнул лицом к стеклу, пытаясь понять, что он увидел и не привиделось ли ему. Оправа очков звонко стукнулась об раму. Что это было, какая-то птица, а может и вовсе жизненно важная деталь?!

– Уважаемые пассажиры, пожалуйста, сохраняйте спокойствие и достаньте спасательные жилеты под вашими сиденьями, – стюардесса неестественно улыбалась, уголки губ словно приклеились к щекам, в то время как глаза суматошно дергались от иллюминаторов обратно к людям. Совсем юная, Адам слышал, как она переговаривалась с коллегами, нервно уточняя технические детали. Это был ее первый рейс. Тем страннее, что на заклание и успокоение пассажиров выпихнули именно ее.

Самолет вновь тряхнуло, свет в салоне замигал и из хвоста послышался чей-то нервный визг. В такт лампам за иллюминатором вновь отозвалась молния, осветив лица пассажиров неестественным белым светом.

– О боже, пожалуйста… – на щеках соседки блестели влажные дорожки. Мокрые ресницы задрожали, но глаза остались крепко зажмуренными. Она не открывала их с тех пор, как началась гроза.

Тряска все усиливалась, самолет дребезжал, словно старая стиральная машинка. Адам рефлекторно вцепился в спинку сиденья перед ним, однако болтанка все усиливалась. Если бы не ремни безопасности, он давно вылетел с кресла или приложился бы обо что-то головой.

ТРЕСК. Огромная ветвистая молния пронзила воздух, лампы вновь замигали, а сверху синхронно выпали кислородные маски, вызвав новую вспышку криков. Адам машинально втянул голову в плечи, не сразу разобрав, что именно перед его лицом. Он неважно видел в темноте, а после молнии в самолете вновь царил сумрак.

– Пассажиры, наденьте маски! – донесся издалека голос стюардессы. Вокруг раздавались жалобные вопли, слезы и целая смесь истерических криков на разных языках. Адам машинально выловил пару знакомых французских слов.

Щелчок, приятный мелодичный звук и самолет внезапно выровнялся, прекратив безумную пляску. Лампы загорелись ровно и спокойно, словно ничего и не было.

Люди неуверенно озирались, кто-то смеялся, раздались неуверенные аплодисменты.

– Все нормально? – недоверчиво переспросила соседка, поворачиваясь к Адаму и приоткрывая глаза. Пальцы девушки побелели от силы, с которой она сжимала подлокотники.

Тот открыл было рот, как за бортом раздался грохот и все вокруг погасло. На этот раз окончательно. Самолет вошел в крутое пике, устремившись к земле и оставляя за собой дымный след.

***

– Пассажирский самолет Boeing 747-131, выполнявший плановый рейс Ньй-Йорк–Париж–Рим, разбился в окрестнотях Ист Моричес, штат Нью-Йорк. Погибло 228 человек. Всего на борту было 212 пассажиров и 18 членов экипажа. На месте крушения работает оперативная группа…

Болтовню репортера из телевизора в коридоре прерывало только мерное пиканье приборов жизнеобеспечения. В окно падали косые лучи солнца, освещая пустую палату и бледного пациента, лежащего на койке. Лицо закрывала кислородная маска и бинты, на виду оставались только закрытые глаза.

– Пришел оценить свою работу? Мало тебе было лажи с самолетом? – с усталым неодобрением спросил голос.

От стены отделился полупрозрачный силуэт, с каждым шагом наливаясь красками. Черно-красные линии становились все более реальными, пока не сплелись в человеческую фигуру.

– Я немного не рассчитал спасательные меры, – последовал ответ. Собеседника ничуть не взволновала чужая нападка, голос хвучал ровно и дружелюбно.

– Не рассчитал? Ты чуть не спас самолет, полный смертников. Вместо того, чтоб быть сбитым грозой, он буквально развалился на куски! Ты вообще представляешь, как сложно засадить лезвие в топливный бак?!

Второй силуэт покаянно развел руками и подошел к кровати. Казалось, он соткан из солнечных лучей, будто золотистый столб света внезапно обрел человеческую форму. Экспрессивная речь не произвела на него должного впечатления, но он все же попытался сгладить ситуацию:

– Пока ты разбирался с самолетом, я успел спасти мальчика. Главное, что мы справились!

– Главное, чтоб ты больше не лез мне под руку. Ты выяснил, как он оказался в самолете?

– Нет, это место должно было пустовать. Соседнее взяла девушка, которая боится летать, она не хотела сидеть у иллюминатора…

– Избавь меня от подробностей. Одного «нет» мне достаточно, я займусь этим сам, – раздраженно отмахнулся силуэт, отходя в сторону и опять начиная бледнеть.

– Постой, есть еще одна проблема…

– Какая? – подозрительно обернулся черно-красный, стоя у дверей.

– В общем, соседка тоже жива, я не смог толком прицелиться, самолет слишком резко начал падать, когда ты взорвал бак… – покаянно ответил светлый.

– Ты что шутишь?! Пойди и убери за собой, никто из самолета не должен был выжить! – от негодования темная фигура проявилась целиком и развернулась обратно. Алые волосы, собранные в длинную косу, рассекли воздух, словно лезвие.

– Каин, послушай, я не могу… – светлая фигура целиком проявилась у кровати, приобретая вполне человеческий вид. Кусая губы, говоривший старательно отводил глаза от собеседника.

– Что значит ты не можешь? Можешь и сделаешь! – шагнув навстречу, тот, кого назвали Каином, вцепился в ворот черно-белой футболки, разделенной на две равные по цвету части и направился к двери. Точнее, попытался.

Сильный рывок ни к чему не привел, обвиняемый покаянно поднимал брови, делал несчастные глаза, однако продолжал цепляться за край койки, упираясь, словно золотистый сенбернар перед разодранным диваном. Виноват, мол, помилуй, но в диван тыкаться носом не буду. К тому же, он был значительно выше и крупнее, так что красноволосый весь взмок, однако своего не добился и недовольно нахмурился, собираясь перейти к более радикальным мерам. Воздух между ними ощутимо задрожал.

– Я же спас ее, эта жизнь буквально у меня в руках!

– Вот и отпусти ее, вы же любите души мучеников отправлять наверх!

– Убить спасенного мной человека, это как утопить беззащитного котенка, который доверчивым клубочком свернулся на коленях!

Каин подавился вздохом, услышав подобное сравнение и ошарашенно уставился на оппонента. Тот сохранял покаянное выражения лица, старательно таращась в ответ.