Она снова отвернулась к окну и стала смотреть на далекие парусники.
— Не знаю. Меня растили как принцессу, живущую в замке на сказочном острове. Я даже не ходила в начальную школу — у меня был гувернер. Все мое окружение составляли Берти и ее друзья, сверстники казались мне глупыми, скучными, и я терпеть не могла, когда меня увозили с острова — даже на день. Но Берти решила, что мне нужен круг общения, и отправила меня в частную школу на материк. На целый год.
— Представляю, как ты возненавидела эту школу.
— Что правда, то правда! Я была там чужая, будто явилась из космоса. В конце концов я не выдержала, написала обо всем Берти, и она тут же забрала меня домой. В следующий раз я покинула остров, когда поступила в колледж.
— Там тоже туго пришлось?
— Уже не так. К тому времени я научилась худо-бедно приспосабливаться. Берти повозила меня по миру, чтоб немного сменить обстановку. Кроме того, среди студенческой братии нашлись родственные души. И все равно я была рада вернуться на остров, — продолжала Си Джей. — Там так тихо… Живешь словно в сказке. Казалось, и я, и Уинтроп, и Берти — все мы бессмертны и время над нами не властно… Да, сказала она, тряхнув головой. — Пришла пора спуститься на землю. Берти не сможет вечно оберегать меня, удерживая от любого неверного шага. Перед смертью она мечтает увидеть меня счастливой, так пусть хотя бы эта ее мечта осуществится. Может, мне повезет родить ей внуков, которых она будет любить и баловать, как меня.
— А ты? — тихо спросил Гаррет. — Чего хочешь ты сама?
Си Джей повернулась и спокойно встретила его взгляд.
— Мне ничего не нужно, кроме того, о чем я уже сказала. Совсем ничего. — С этими словами она вышла из комнаты.
Конечно, это ложь. Ей многое нужно: его любовь, дружба, тепло. Она хотела постоянно видеть его улыбку, адресованную только ей. Хотела просыпаться и слушать, как ровно бьется его сердце, хотела, чтобы даже во сне он думал о ней. Словом, ей хотелось всего того, чего у нее никогда не будет.
Нет на свете справедливости, подумала Си Джей.
Иначе Бог не допустил бы, чтоб ребенок лег спать любимым и желанным, а проснулся сиротой. Будь на свете справедливость, у нее, как у всех остальных детей, были бы родители, братья, сестры, и кошка, и собака, и качели в большом саду позади большого дома, где веселья и счастья хватило бы на всех.
Будь на свете справедливость, красавец Джейми Килдонан появился бы из тумана, посадил бы ее в седло своего коня и умчал далеко-далеко, и они бы жили долго и счастливо, в любви и согласии.
Но справедливости на свете нет. Поэтому она выйдет замуж за Гаррета Джеймисона и будет довольствоваться тем, что имеет, как довольствовалась всю жизнь.
Все-таки напрасно тебя считают здравомыслящим человеком, внушал себе Гаррет. Будь у тебя хоть малая толика здравого смысла, ты бы позвонил самому лучшему адвокату и с его помощью расторг бы к черту проклятый договор с Берти.
Впрочем, есть два «но». Во-первых, на контракте стоит его собственноручная подпись, о чем ему совершенно недвусмысленно напомнила Си Джей. А во-вторых, он сам не хочет выходить из игры, хотя и сознает свое безумие.
Последние две с половиной недели Гаррет провел в мучительных сомнениях, однако три дня спустя в мэрии Майами состоялась скромная церемония, на которой присутствовали всего четыре человека, включая судью, — холостяк Гаррет Джеймисон вступил в брак с девицей Сибиллой Джейн Карузерс и тем самым поставил крест на своей вольной жизни.
Они решили сохранить все в тайне, пока Берти не окрепнет; сразу после церемонии Уинтроп и Си Джей поехали в больницу, а Гаррет, не зная, на каком он свете, отправился в офис разгрести накопившиеся дела.
Несколько часов спустя он вернулся домой и, ставя машину в гараж, вспомнил, что нынче день его свадьбы, а они с молодой женой и слова друг другу не сказали, если не считать судьбоносного «да». Гаррет даже не знал, дома ли она, собирается ли провести первую брачную ночь с ним или вернется на остров за вещами.
Поэтому, открыв дверь своим ключом и уловив в воздухе запах жареной курицы, он не знал, радоваться ему или огорчаться.
Новобрачную он застал на кухне. На ней все еще был тот скромный, но очень элегантный белый костюм, что и в мэрии, она лишь сбросила лакированные лодочки и расхаживала по кухне босиком. Не заметив Гаррета, она подошла к духовке, заглянула в нее и нахмурилась.
— А вот и я, малыш!
Си Джей вздрогнула, точно от выстрела, и в замешательстве уставилась на него. Гаррет вымученно улыбнулся.
— Не надо нервничать, детка, — сказал он. Мы оба только входим в роль. Ты здесь все нашла? — Он обвел рукой кухню.
Си Джей снова кивнула.
Он заглянул в стеклянную дверцу духовки.
— Смотри-ка, ты, оказывается, умеешь готовить, а я и забыл этим поинтересоваться.
— И не только этим. — Си Джей с большим трудом выдавила из себя улыбку. — Я не знала, где ты захочешь ужинать, и решила на всякий случай что-нибудь приготовить. — Она нервно теребила в руках посудное полотенце. Хотела сходить в магазин, но, во-первых, не знаю, где тут поблизости супермаркет… я ведь без машины… — Она понурилась. — А еще приходил охранник и сказал, что его никто не предупредил насчет меня. Я сказала, что я твоя… ну, что мы поженились, но он, кажется, не поверил. Словом, я побоялась, что, если выйду из дома, меня обратно не впустят. Нашла в морозилке цыплят и сунула в духовку.
— Черт! — Гаррет взъерошил волосы. — Прости, пожалуйста, я действительно столько упустил из виду. Завтра же возьмем для тебя кодированные пластинки от ворот и от гаража. А потом съездим в банк, я представлю тебя управляющему, и мы откроем общий счет. Еще надо позвонить секретарше, чтоб позаботилась о новых кредитных карточках — с твоим именем… и адвокату надо сообщить — немедленно. А то попаду под автобус никто и знать не будет, что я женат.
Женат! Это слово все еще резало ему слух.
— Пожалуй, и мне надо позвонить своему адвокату, — почти шепотом произнесла Си Джей. — Я ведь тоже могу попасть под автобус. А ко всему прочему мы с тобой не договорились насчет фамилии… Надо ли мне исправлять права и страховку…
— Исправлять?
— Ну да. Ты хочешь, чтобы я взяла твою фамилию или оставила девичью?
— Если уж на то пошло, до сегодняшнего дня я не знал даже, что скрывается за «Си Джей»…
Он рассчитывал на смех, но она и не улыбнулась.
— Сколько всего! Черт! — с чувством повторил Гаррет и положил ей руки на плечи, с горечью отметив, как ее всю передернуло при этом. — Знаешь, если мы хотим, чтоб из этого что-то вышло, нам надо быть поспокойнее. Будем привыкать медленно, шаг за шагом, о'кей?
У нее был такой растерянный вид, что Гаррет неосознанно наклонился и поцеловал ее в щеку, вдохнув слабый запах лавандового мыла.
Чувствуя, как напряглось ее тело, он опустил руки. Дурак, мысленно выругал он себя, ты думал, все будет так просто.
Они поужинали при свечах, в неловком молчании, от которого атмосфера все больше накалялась. Потом вымыли посуду, стараясь ненароком не коснуться друг друга, не встретиться взглядами. Наконец Гаррет пробормотал что-то насчет срочных телефонных звонков и удалился и свой просторный, отделанный темным дереном кабинет.
Си Джей долго и бесцельно бродила по комнатам. К горлу подкатывал комок при мысли, что теперь в этом доме ей придется провести всю жизнь.
Стоя у окна, она смотрела на мерцающие огни Майами и тихонько плакала от одиночества, отчаяния и пустоты, что обступили ее в большом городе. Ей нужны Берти, Уинтроп, Дора и даже маленькие забавные шавки. Она просто зачахнет, если вокруг нее не будет привычного домашнего тепла и веселья.
Наконец, сказав себе, что тянуть бессмысленно, Си Джей спустилась в спальню Гаррета и стала готовиться ко сну. Приняла горячую ванну, расчесала волосы, надела кремовую ночную рубашку с шелковой оборкой по вырезу и, придирчиво оглядев себя в огромном зеркале, осталась недовольна.
