В ответ Си Джей тоже расцвела в улыбке.

— Надо заметить, ты в этом изрядно понаторел. — Она чуть повернула голову и коснулась губами его ладони. — Умеешь заставить женщину почувствовать себя особенной.

— Ты и есть особенная, — проговорил он без тени фальши. — Не такая, как все.

Гаррет неожиданно ощутил на губах прохладу ее дыхания и тоже потянулся к ней, но она тут же отстранилась и прошептала:

— Дай мне еще немного времени, Гаррет, хорошо? Я должна… привыкнуть к этой мысли…

Он приподнял ее подбородок двумя пальцами.

— Я правда еще не встречал такой, как ты. Почему-то в этот момент Гаррету больше всего на свете хотелось, чтобы она ему поверила. Черт, не знаю, как сказать! В общем, не думай, что ты очередное мое завоевание. Клянусь, я не лгал тебе вчера, когда говорил, что довольно разборчив, и не лгал утром, когда сказал, что не намерен тебя торопить.

Он даже вздрогнул, увидев, что глаза ее наполнились слезами.

— Спасибо. — Она провела рукой по его лицу и сказала так тихо, что он едва расслышал: Ты… ты просто замечательный.

Потом она поднялась на ноги, тщательно избегая его взгляда. Он тоже хотел встать, но она жестом остановила его.

— Не обижайся, мне хочется побыть одной… подумать.

Она исчезла, а Гаррет устало провел по лицу рукой и в сотый раз спросил себя, как он мог поддаться на уговоры Берти. Вначале все казалось простым и ясным. Но тогда имя Си Джей было для него пустым звуком.

Но вот она появилась, реальная, живая, и спутала ему все карты. В короткое время она стала значить для него слишком много, чтобы он мог позволить себе ненароком обидеть, ранить ее… Ведь она так чертовски ранима…

В эту ночь Си Джей снился Гаррет, и она во сне ощутила болезненное желание физической близости с ним. А утром, вскочив с постели, она едва не запрыгала от радости, что скоро увидит его. Да, ее твердое решение не принимать Гаррета всерьез летит ко всем чертям, и она ничего не может с этим поделать.

Ну вот, удовлетворенно отметила Си Джей, вертясь перед большим зеркалом в ванной, главное — не походить на деву, приносящую в жертву свою невинность.

Она нахмурилась и расстегнула верхнюю пуговку на бледно-голубом пеньюаре. На кожу грех жаловаться, грудь какая-никакая имеется — и на том спасибо.

Пеньюар и вправду красивый. Блестящий шелк хорошо оттеняют вставки из прозрачного шифона и кружева ручной работы; разрезы по бокам отделаны мелким жемчугом. Си Джей покрутилась, и легкое одеяние всколыхнулось вокруг нее, точно морская пена. Пожалуй, так и должна выглядеть опытная соблазнительница.

Чуть-чуть духов за ушами и в ложбинке груди, взмах расчески над темной копной волос — и она готова.

— Этого не будет!

Произнеся три слова вслух, Гаррет сразу почувствовал себя лучше.

Он встал под горячий душ, закрыл глаза и принялся намыливать руки и грудь.

Он уговорит Берти изменить условия договора. Он войдет в управление корпорацией — и все. А Си Джей надо предоставить полную свободу выбора, он не может и не будет ее принуждать.

Всю прошлую неделю Гаррет внушал себе, что она будет с ним счастлива, что он никогда не даст ей повода раскаяться.

Но Берти была права: у него есть понятие о чести, не позволяющее ему соблазнить невинную девушку обманным путем. Си Джей еще встретит человека, способного полюбить ее, как она того заслуживает. А он… он не пропадет, черт возьми! Ему и не с такими трудностями приходилось справляться.

Гаррет стоял под душем дольше обычного.

Наконец закрыл кран, вытерся мохнатым голубым полотенцем и обернул его вокруг бедер.

Толкнув дверь ванной, окутанный клубами пара, вошел в просторную спальню. Здесь царил полумрак, подсвеченный одной лишь прикроватной лампой. В открытое окно вливался свежий морской воздух.

Он не сразу заметил, что не один. Сначала принял легкое движение у окна за порыв ветерка, всколыхнувшего занавеску. Но тут узнал ее и остолбенел, глядя, как она медленно, словно привидение ступила в круг света.

Одетая во что-то воздушное, лишь слегка прикрывающее линии женственных бедер, стройных ног, упругой груди, она могла свести с ума любого.

— Святой… Моисей! — восхищенно выдохнул Гаррет. — Что ты здесь… — И осекся, мысленно обозвав себя идиотом. — Си Джей, радость моя, по-моему, ты делаешь ошибку!

Гаррет любил смотреть, как она улыбается, но сейчас прочел в изгибе этих чувственных губ нечто новое, отчего у него застучало в висках, и, онемев, он лишь стоял и наблюдал, как небесное видение движется ему навстречу.

Она подошла совсем близко, так что Гаррет почувствовал аромат дорогих духов и благоуханного женского тела, что опалило его своим внутренним жаром. Стоит тебе коснуться его и ты погиб! — мелькнула еще одна мысль.

Но, заглянув в ее огромные лучистые глаза, он понял, что и так погиб. Все отчаянные усилия, вся борьба с собой пошли прахом, рассеялись как мираж. Осталась одна-единственная реальность — женщина с фиалковыми глазами, проникающими прямо в душу. Она положила руки ему на грудь и потянулась к нему полураскрытыми губами…

Какой смысл бороться, если ты давно уже признал себя побежденным! Желание захватило вас обоих, и назад пути нет. Вопрос только в том, когда…

— Сейчас, — услышал он ее шепот. — Возьми меня сейчас…

Не сказав ни слова, Гаррет подхватил ее на руки и понес к широкой кровати.

Она это предвидела. Женщины во все времена сердцем чувствуют то, о чем мужчины лишь смутно догадываются. Они слишком поглощены охотничьим азартом, предвкушением добычи, чтобы замечать очевидное. Пока он рыл носом землю и лаял на луну, чтобы поведать миру об очередной победе, она терпеливо ждала, зная, что он предназначен ей одной. И проживи он на свете хоть тысячу лет, все равно не смог бы постичь ее великой мудрости.

Осторожно и бережно, будто разворачивая драгоценную, хрупкую вазу, он снял с нее пеньюар и долго любовался телом, которое, как ему казалось, уже изучил до мелочей. Она то застенчиво отводила глаза, то вдруг принималась ласкать его легкими, дразнящими прикосновениями, раскрываясь ему навстречу, как цветок. С каждой минутой она становилась смелее, безрассуднее, не в силах сопротивляться сжигающему ее пламени.

Гаррет хорошо ее подготовил, и, едва она почувствовала на себе тяжесть его тела, с губ ее сорвался блаженный вздох.

Потом она вся задрожала от неумолимого напора его горячей плоти, понимая, что пути назад уже нет. Широко раскрыв глаза, она замерла, словно бы прислушиваясь к происходящему внутри, потом застонала, ободряюще улыбнулась, и Гаррет еще глубже погрузился в теплое, ждущее лоно.

Он не был уверен, сумеет ли доставить ей настоящее наслаждение в эту их первую ночь. И когда по ее телу пробежали сладкие судороги, Гаррет все понял раньше ее и улыбнулся, довольный собою.

А Си Джей вдруг застыла у него в руках, и Гаррет ослабил натиск, давая ей возможность сосредоточиться на новых ощущениях, пока все они не слились в один долгий конвульсивный всплеск освобождения, оставивший ее опустошенной, обессилевшей, почти бездыханной.

Как только Гаррет вновь начал двигаться, она жалобно всхлипнула; тогда он хрипло засмеялся, приподнялся на локтях и отпустил тормоза. Его собственное освобождение оказалось таким неожиданно бурным и полным, что у него вырвался низкий протяжный стон сытого зверя.

Обнявшись, тяжело дыша, они лежали на скомканных простынях, подушки давно сползли а пол. Где-то на грани сна и яви ему вдруг подумалось, что он вовсе не прочь связать с этой женщиной свою жизнь. Гаррет любил рисковать, и самый большой риск всегда себя оправдывал.

Он погладил ее по щеке, к которой прилипли мокрые волосы, и прошептал:

— Выходи за меня замуж.

— Ммм?.. — Она потянулась, как разнежившаяся на солнце кошка. — Чего?

— Не «чего», а слушай, что тебе говорят. Гаррет слегка прикусил розовую мочку. — Я хочу восстановить ее честь, а она и ухом не ведет!

— Прости, я… — Си Джей прочертила языком дорожку на его шее. — Я правда не поняла.