- Да нет же! Ну какой я, нафиг, молодец! Я... короче, неважно... – Роман взглянул на свой обожаемый Пьяджо Аванти над Жениной макушкой и глупо выпалил: - Ты же правда не собиралась тогда за него замуж и я просто дурак?

- Когда? За кого? – Женя задохнулась удивлением и выдала неожиданное предположение: - Тебя вчера Буханов по голове не бил?

- Ну ты как-то сказала... – пробормотал он и мотнул головой: - Забей... Канада – это хорошо же? Хорошо. Вот пусть и живет в Канаде.

- Хорошо, - кивнула Женя и спросила совсем невпопад: - Ты ревнуешь?

Моджеевский запнулся, будто уличенный в чем-то постыдном. На мгновение ей показалось, что он хочет что-то ответить, но все же продолжил молчать. Потом сунул руки в карманы и двинулся к ней. Посреди глобального бардака Жениной комнаты, учиненного им же, пока складывал чемоданы, смотрелся Роман неожиданно органично.

Он подался вперед, к полке над ее головой, и снял с нее модель самолета. Покрутил с минуту в руках, а потом выдал: 

- Я ревную тебя еще со времен дорады на моем пиджаке, Евгения Андреевна. Самым диким образом. Просто неандерталец какой-то.

Эпилог

Солнце было таким ярким, каким не было даже летом. Женька знала, что это от снега. Но в который раз по-детски удивлялась и жмурилась, не желая открывать глаза. Она пыталась найти убежище от этого затапливающего все на земле света, повертелась в кровати и разочарованно поняла, что спрятаться-то и не за чем. Не за кем. Роман отсутствовал.

Смирившись с неизбежным, она признала поражение и все же размежила веки, после чего повертела головой и обнаружила благоверного на балконе.

Он стоял за панорамным окном с видом на одно из озер Доломитовых Альп с Лизой на руках и что-то бухтел ей на ухо, показывая рукой куда-то прямо, будто она могла понимать. Впрочем, Женя никогда точно не был уверена в том, что дочь ничего не понимает. Во всяком случае, по ряду вопросов с отцом у нее было удивительное единодушие. Вот и сейчас вместо того, чтобы реветь, что ее вытащили на холодный воздух, что она обязательно делала бы, будь в руках няни или даже Лены Михалны, Лиза спокойно слушала Романа и разве что не кивала своей тяжелой семимесячной макушкой с огромным красным помпоном на февральском альпийском морозце.

Женька улыбнулась, и в ее голове медленно материализовалась мысль о том, что многоопытный папаша в лице Романа Романыча к вопросу утепления своей младшей наследницы подошел с большим усердием. Эти размышления были прерваны звуком входящего сообщения. С уверенностью, что прочитает положенное ежедневное «доброе утро!» от отца или Юльки, Женя с огромным удивлением воззрилась на явившееся ее взору.

Сообщение, содержавшее фотографию женской руки с ярким маникюром и незамысловатым колечком на безымянном пальце, оказалось от Таши. Следом за фото тренькнул и текст.

«Ну ты прикинь! Я думала, он шутит, а он серьезно! Завтра заявление пойдем подавать. Готовь платье, свидетельницей будешь!»

Женька булькнула, фыркнула, рассмеялась и отбросила телефон подальше. Потом схватилась с кровати и уверенно потопала к Роману и дочке.

- И чем это вы тут без меня занимаетесь? – поинтересовалась она, появляясь на балконе.

- Смотрели утро, говорили по телефону с братом Бодей, пока он на лекции в своей зе кэпитэл оф Грейт Бритн не свинтил, - повернувшись к ней, ответил Моджеевский. – Тебе так не холодно?

- Нет, - мотнула головой, торчавшей над сугробом из одеяла, Женя. – А где наша няня?

- Я дал ей денег на гульки и задание не возвращаться до вечера. Чего мы? Сами не справимся денек? Охота побыть без никого.

Женя подошла к Роману и склонила макушку к его плечу.

- Ты так рвался на лыжный курорт, чтобы сидеть в доме?

- Ну вчера были на трассе, позавчера... Завтра пойдем. Сегодня вон... кино посмотрим, пожрем, поспим... а?

- Признайся честно, что вчера на своем ночном катании потянул связку, когда грохнулся, - проворчала Женя.

- Зануда, - ласково ответил он, но сопротивляться не стал: – Весело же было! Я раньше никогда ночью не катался. Сейчас отлежусь немного, и завтра в новый бой!

Лиза ему вторила развеселым «пр-р-р-р!»

- Нет уж, - категорично сказала обоим Женя. – Завтра тоже обойдешься без военных действий. К массажисту походишь. Записать? Или Алена твоя уже записала?

- Ну вот чего ты?! Она не моя! Она на меня работает! – возмутился Ромка и немного поник, видимо, понимая, что Женя не отступится, и не видать ему катания в ближайшие дни, как своих ушей. – И в отеле отличный массажист есть, я уже узнал, схожу к нему. Сейчас завтрак принесут, попробуем накормить этого мелкого троглодита, да, троглодит? – он подмигнул Лизе и снова повернулся в своей благоверной: - А потом пойду.

- Договорились, - смилостивилась Женя, и двум Моджеевским досталось по поцелую. – Идемте в комнату.

- Все-таки замерзла? – буркнул он, торопливо поворачиваясь и открывая за ее спиной дверь, чтобы впустить в номер.

- Есть хочу!

- Есть – это хорошо, но простуд нам точно не надо. Если захочешь, возьмем машину, во второй половине дня в городок погулять съездим. 

- Нет, - проговорила Женя, скидывая с плеч одеяло и оставаясь в пижаме, подаренной к поездке Романом – из натурального хлопка мятного цвета, с ручной росписью и пуговицами из перламутра. – Нет. Сегодня втроем побудем дома. А завтра вручим Елизавету Романовну Наташе и поедем на шопинг.

- Какой-такой шопинг? – настороженно приподнял бровь Роман, плотоядно разглядывая ее в собственном подарке. – С каких пор это слово вернулось в твой лексикон?

- С тех самых, как нас пригласили на свадьбу, - деловито пояснила Женя, отбирая у него дочку и устраиваясь с ней в кресле. – А значит, мне нужно новое платье!

Моджеевский ревниво и весьма недовольно хмыкнул. Присел на корточки перед своими женщинами, и принялся развязывать завязки на Лизкиной шапке, сопя носом. Точно так же сопела и его дочь. И даже слегка кряхтела – очень на него похоже. Конечно, на Ричарда Гира она смахивала чуточку меньше, чем отец, но в остальном они и правда, кажется, достигли идеального взаимопонимания. Вот и скажите, что дети ничего не шарят. Лиза, к примеру, разделяла недовольство отца и даже повода не спрашивала.

- И на чью же свадьбу нас пригласили? – соизволил поинтересоваться Роман, откладывая в сторону пушистый комок красной ткани и переходя к комбинезону.

- Ташка за Андрейку своего выходит.

Вот тут суровость с него и слетела вмиг, он даже присвистнул.

- Серьезно? Ты же говорила, там дохлый номер!

- Это ж Ташка. С ней ни в чем нельзя быть уверенной, - хихикнула Женя.

- Но тем не менее, именно она подвигла тебя наконец-то потратиться на себя! – хохотнул Моджеевский следом. – За это я готов простить ей все!

- Царь и бог! – рассмеялась она. Ее поддержала и Лиза, издав булькающий звук. Женя прыснула еще сильнее и выдала следующее умозаключение: - А вообще это странно. Ищешь-ищешь большое и светлое, а оно по соседству обретается.

Роман, не отрывая от Жени взгляда, поймал Лизкину пяточку, освобожденную от ботинка, и прижал ту к губам. А второй рукой пробрался к аккуратной Жениной коленке и погладил ее сквозь ткань пижамы.

- Если ты про платье, то к нему ещё туфли полагаются... И ещё куча всего, включая поход в ювелирный, м-м-м? Или ты не про платье?

- Я совсем не про платье, балда! – фыркнула Женя и огрела Романа подвернувшейся под руку дочкиной шапкой. Отчего Лиза зашлась оглушающим смехом, явив родителям свои розовые десны с единственным пока торжественно торчащим зубом. Которым она благополучно умудрялась грызть все, что подворачивалось ей под руку – от игрушек до пальцев окружающих ее людей.

- А про что?

- Про Андрейку! – заявила она. – Ну, и про тебя.

- А я тут при чем, чтоб сравнивать меня с вашим главным хозяйственником? Я от тебя не бегал!