Неспешной походкой безжалостного мучителя Дэйдалос обошел стол, не спуская изучающего взгляда с моей высоко поднимающейся груди. Мое сердце стучало так, что от пульсации в шее дышать становилось все труднее. Я реагировала на каждый звук, на каждое движение своего старшего мужа.

Он выдвинул ящик стола, вынул оттуда веревку и грубо, резко, беспощадно перетянул мои запястья. Запрокинув руки за мою голову, он натянул веревку, привязывая ее концы к ножке стола. Затем то же самое проделал с моими ногами, разведя их в стороны. Взойдя на стол сначала одним коленом, потом другим, Дэйдалос навис надо мной, испытующе заглядывая в глаза.

– Говоришь, тебе мало двух мгновений? – прошипел он, ладонью с силой гладя меня по щеке, шее и ключице, сминая мою грудь до звезд перед глазами. – Возьмешь свои слова обратно?

– А ты свои? – смело спросила я. – Обещал, что я буду взывать к тебе с мольбой остановиться.

Дэйдалос осклабился и одной рукой сорвал с меня лиф, царапая мою кожу тканью и отделкой, слизывая выступившую на моих ссадинах кровь и урча от ее сладости.

Связанная в распластавшейся позе, я не могла пошевелиться и лишь наблюдала за его извращенными манипуляциями.

Задрав мою набедренную повязку, Дэйдалос плюнул на свою ладонь и занес ее промеж моих ног. Проведя ею вверх-вниз и безотрывно глядя мне в глаза, он ввел в меня один палец.

Снова мое тело зажило отдельной от разума жизнью. Мой рот разомкнулся, и из горла вырвался глухой, хриплый стон.

Дэйдалос сделал несколько круговых движений внутри меня, массажем вызывая открывание моего лона, и ввел в меня два пальца. Усиливая толчки, он выбивал из меня стон за стоном, заставлял мое тело гореть, мышцы изнывать от внезапно возникшего возбуждения. Когда меня стали терзать три пальца, я закричала. Но я не требовала Дэйдалоса остановиться. Я хотела его поражения и, почувствовав, что он выходит из меня, произнесла:

– Еще давай.

На лице Черного дракона заиграли желваки. Четыре пальца вызвали во мне такую бурю эмоций и силу, что мне удалось согнуть ноги, порвав веревку. Я стала двигаться навстречу ускоряющейся руке Дэйдалоса и кончила с высоко поднятой над столом попой. Вынув из меня пальцы, с которых капали мои соки, он поднес их к моему рту и засунул до самой глотки. Я не позволила организму выдать мои страдания от перекрытого кислорода. Свирепо обсосав руку, откинула голову назад и стала переводить сбившееся дыхание. Мои легкие кололо, между ног горело, а руки и ноги подрагивали от бессилия.

– Это еще не все, Рони, – прошептал Дэйдалос мне в лицо, надеясь на мое заклинание отпустить меня.

Я приподняла голову и, собрав всю волю в кулак, ответила:

– Продолжай, сукин сын!

Его глаза превратились в засасывающие меня воронки. Одним движением расстегнув ширинку брюк, он не дал мне ни капли времени на отдых и сразу же вонзил в меня свой член. Я выгнулась, закусив губу, но Дэйдалос схватил меня за лицо и, сдавив, повернул на себя. Впившись в мой рот жадным поцелуем, он насиловал меня языком не меньше, чем пальцами и членом.

– Руки! – удалось простонать мне. – Развяжи.

– Устала? – ядовито прошипел он, вонзаясь в меня с такой яростью, что стол под нами задвигался по полу.

– Развяжи, – повторила я.

Дэйдалос закинул руку за мою голову, дернул за веревку, и я смогла обнять его широкие, покрытые липкой пленкой пота плечи. Ногами обвив его бедра, я вросла в него, присосалась пиявкой, негласно просящей добавки.

– Только не останавливайся, – шептала я сквозь гадские поцелуи, глуша в себе желание укусить его. – Хочу тебя… всего…

В какой-то момент ловко перевернувшись, Дэйдалос лег на спину и усадил меня на себя. Я ногтями провела по его мускулистой груди и наткнулась на мелкий, почти незаметный шрам. Дракона может убить только дракон. Так же, как и покалечить. На драконе бесследно заживают любые раны, кроме тех, что нанесены другим драконом. Значит, у Дэйдалоса были стычки. Ничего удивительного, с его-то нравом.

Вновь посмотрев в его глаза, я задвигала бедрами: сначала медленно, потом все быстрее и быстрее, и вскоре меня было не остановить. Я насыщалась тем, сколько энергии получала от слияния с сильным огненным драконом. Я сама становилась сильнее, увереннее. Во мне рос жар, шариками прокатывающийся по всему телу и взрывающийся в самых чувствительных точках. Я управляла Дэйдалосом: я положила его ладони на свои налившиеся желанием груди; я, наклоняясь, целовала и кусала его губы; я осыпала поцелуями его торс и посасывала его пальцы. А когда пришло время ему извергнуть семя, послушно спустилась со стола, встала на колени перед здоровым, крепким мужчиной и продолжила удовлетворять его ртом. Одной рукой массируя его яички, другой вцепившись в его бедро, я заглатывала огромный, скользкий член, утратив остатки стыда. Рука Дэйдалоса все яростнее давила на мой затылок, все туже наматывала мои волосы и сжимала их в кулаке. А под конец он до упора вошел в мою глотку, пульсируя и орошая мое горло и пищевод горячим семенем. Дрожа и рыча сквозь стиснутые зубы, он спустил последнюю капельку на мой язык и только после этого отпустил.

Еще никогда в жизни я не чувствовала себя более грязной, как в тот момент.

Дэйдалос схватил меня под мышку, рывком поднял над полом и толкнул к дивану. Я рухнула на него без сил и молча следила, как Черный дракон натягивает и застегивает свои сползшие на колени брюки. Он был в бешенстве из-за неоправданных ожиданий. Я выстояла. Не заплакала, не попросила пощады. Похоже, Дэйдалос привык, что перед ним все пресмыкаются.

– Будет одеяло твоему другу! – сухо сказал он мне на прощание и ушел.

Я сглотнула душащий меня ком и поглубже вдохнула, чтобы не разреветься. Не самое время лить слезы. Мне хотелось поскорее отмыться от пота и запаха Дэйдалоса, хорошо прополоскать рот и постараться забыть, чего мне стоило расплатиться за собственную ошибку.

Но мне не посчастливилось даже отдохнуть. Потому что в библиотеку ввалились развеселые Аарин и Рант. Подойдя к дивану, они окинули меня похотливыми взглядами, и, Аарин, облизнувшись, сказал:

– Наша очередь, детка.

Не знающие сострадания, привыкшие брать силой, самовлюбленные и циничные, они удобно устроились с двух сторон от меня и вывалили из брюк свою гордость – два здоровенных члена, довершающих их атлетическое телосложение. Толком не отдышавшись, я покорно села, напрасно надеясь на их понимание. Они подошли вплотную – так, что головки их эрегированных органов едва не касались моих щек.

– Не стесняйся, женушка, – улыбнулся Рант, проведя членом по моим губам. – И ни в чем себе не отказывай.

Мой отказ сулил бы наказание. На мне они уже не отыграются, если только убьют. А вот Коул пострадает. Теперь я марионетка в руках этих бессердечных кукловодов. И я буду вылизывать им пятки, если они пожелают, только бы сохранить жизнь другу.

Напоминая себе, что утром начнется новый день, я сомкнула пальцы на членах и принялась их массировать, аккуратно водя по всей их длине. Аарин и Рант довольно застонали. Я языком прошлась сначала по одной головке, затем по другой, а после начала сосать: поочередно, дерзко, до неприличия ненасытно, но в то же время расчетливо. Я разрешала драконам хватать меня за волосы и вертеть моей головой так, как им хочется, сминать мои груди до звенящей в ушах боли, делить меня между собой, как последнюю потаскуху.

Еле дыша и не чувствуя собственных губ, я запрокинула голову и посмотрела на довольные лица драконов. Мои руки не переставали работать в интенсивном режиме. Видимо, понимая, что надолго меня не хватит, Аарин поднял меня с дивана и сел. Затем с помощью своего братца усадил меня поверх себя. Естественно, как ему нравится, – спиной к себе. Ничуть не изменял своей привычке брать женщину сзади. Помешанный! И член свой воткнул в свое любимое место – в мою попку. Морщась от первых болезненных ощущений, я все же надела себя на этот проклятый ствол и, подталкиваемая сильными руками Аарина, задвигалась. Едва начала ускоряться, как Рант пристроился передо мной и начал вводить свой член в мое неостывшее после Дэйдалоса лоно. Мне казалось, что эти двое разорвут меня, превратят в кусок мяса, но я дала себе слово, что не стану просить у них милости. Вытерплю их так же, как вытерпела их старшего брата.