– Раздевайся!

Три пары драконьих глаз пожирали меня, переваривая даже косточки.

Я стянула с головы капюшон куртки, распустила заструившиеся по плечам волосы.

– Брюнеточки нам нравятся, – осклабился Белый дракон, блондинистый Рант – наглый, самовлюбленный младший из драконьего триумвирата, многие века правящего нашей страной.

Он сидел на подоконнике арочного окна, освещаемый скупым холодным светом трех лун. Босой, с обнаженным торсом, как и его братья, он переливался то зеленой, то красной чешуей. Она появлялась, рябью пробегала по коже и исчезала. Спустя время это повторялось. Его эмоции зашкаливали. Едва держал свою омерзительную похоть.

– Дальше! – скомандовал Аарин – золотая середина властного триумвирата.

В народе его называли Красным или Рыжим, хотя на самом деле его волосы были именно золотистыми. Не менее крепкий и мускулистый, чем Рант.

Я расстегнула куртку, сдернула с плеч и бросила на пол.

– Все снимай! – начал терять терпение Дэйдалос – старший, Черный. Обладатель смоляных коротко стриженых волос, темно-карих глаз, суровых черт лица и смуглой кожи. Самый безжалостный и опасный из всей династии.

Все трое были огненными драконами и господствовали над нашими землями еще со времен первых поселенцев. Любители греховных развлечений и девственниц. Веками они силой подчиняли себе девушек, держа гарем наложниц. Жили с ними до тех пор, пока те им не надоедали или пока не старели. Потом выбрасывали, как мусор. Избранных оставляли в своем замке в качестве служанок. Ведь кто-то должен готовить, стирать, убирать и ухаживать за новыми молоденькими наложницами.

Больше двадцати лет мои родители скрывали меня под маской сына. Нарекли меня Вероникой, но называли мужским производным – Рони. Я носила мужскую одежду, прятала волосы под капюшоном или шляпой, избегала людных мест и имела одного-единственного друга – того, кто знал, что я девушка, и неоднократно оберегал меня от разоблачения.

К сожалению, не так-то просто скрыться от зорких глаз драконов, жаждущих непорочных женщин. Меня застали во время купания на реке. Рант, который теперь взглядом проникал под мою одежду и надеялся, что старшие братья позволят именно ему лишить меня девственности.

Я могла сбежать, но это оказалось бы чревато для моей деревни. Триумвират казнил бы треть жителей и выжег бы дома, оставив остальных умирать от голода и нищеты. Мы и так едва сводили концы с концами, а лишившись последних крох, и вовсе погибли бы. Я не могу так жестоко подставить своих соседей – стариков, беззащитных женщин, их детей. Родителей я похоронила еще в прошлом году, когда они умерли от разразившейся в наших краях эпидемии. Мы потеряли больше сотни людей. Смертей было бы больше, если бы наши властители в лице триумвирата не помогли нам лечебным эликсиром. Хоть за что-то им спасибо.

– Глухая? – вернул меня в реальность Аарин. – Тебе приказано раздеться.

Он обошел меня по кругу, принюхиваясь и плотоядно улыбаясь. От него веяло жаром и нездоровым желанием, от которого у меня внутри все сжималось. Умом я понимала, что эта ночь станет самой долгой ночью в моей жизни, что мне не избежать слияния с их сильными телами, что отныне я их собственность. Но сердце отказывалось мириться с такой участью.

Аарин взмахнул чешуйчатой рукой, выпустив длинные закругленные когти, и провел одним по моей шее. Я не дрожала: привыкла держать эмоции в себе. И это еще больше распаляло драконов. Им нравилось брать сопротивляющихся женщин – тех, что плачут, умоляют не трогать, закатывают истерику, ползают у них в ногах. Поэтому я теплила надежду, что попросту разонравлюсь им, наскучу.

Сняв кофту и сапоги, я занялась брюками. Раздеваться не спешила, но и не медлила. Каждым движением демонстрировала подлецам свое ледяное спокойствие. Наконец я предстала перед ними в одной тонкой сорочке. Драконы задышали прерывисто, их кожа стала покрываться преимущественно красной чешуей – цветом страсти. Огоньки таящих свечей заплясали, устроив театр теней на полу, стенах и потолке каменного зала.

Грузный Дэйдалос поднялся из широкого кресла и, расправив плечи, хищной походкой двинулся ко мне.

Дыхание его братьев стало напоминать шипение, их глаза загорелись огнем. Рант выпустил из рук кувшин с вином, и то разлилось по полу алой лужицей. Аарин запыхтел за моей спиной, как уставшая гончая.

Дэйдалос встал передо мной, двумя пальцами захватил тонкую бретельку моей сорочки и, лаская меня одурманенным взором, произнес:

– Эта ночь будет незабываемой.

Наши с Дэйдалосом взгляды пересеклись: его – изучающий меня без остатка, и мой – оценивающий, с дикорастущей ненавистью. Дракона забавляла моя дерзость. Он медленно стягивал бретельку с моего тонкого плеча и едва ли не облизывался, готовый вгрызться в свежий лакомый кусочек.

На мою талию легли обжигающие ладони стоящего сзади Аарина. Он склонился к моему уху и пылко прошептал:

– Может, у тебя есть какие-то предпочтения, Рони?

– Вам они не понравятся, – зло ответила я. Меня тошнило от каждого их прикосновения, от их взглядов, от запаха их сильных тел.

– Ах, какой голосочек у нашей пташки! – К нам подкрался цветущий похотливой улыбкой Рант. – Ты воистину находка, красавица. Кровь с молоком и перчинкой. Мы любим остренькое.

В его серых глазах заплясали мелкие дракончики, жонглируя извергаемыми из недр огненными шарами.

Красивый негодяй, как и его братья. Правдивы слухи о том, что многие их наложницы с ума сходили, влюбляясь в этот вероломный триумвират. Вот только драконы не заключают браки с людьми. Продолжительность жизни слишком разная, чтобы позволить себе такую роскошь.

– И все же? – шепнул Аарин. – Озвучь. Мы заинтригованы твоими потаенными желаниями.

В темных глазах напротив вспыхнул извращенный интерес. Дэйдалос ждал от меня чего-то интимного, а я к его разочарованию ответила:

– Гореть вам синим пламенем!

Фактически прокляла…

В народе издревле ходит легенда, что когда-то в мире было два рода драконов: огненные и ледяные. Одни правили югом, другие – севером. Война истребила ледяных, и север впал в запустение. Говорят, ледяные драконы замораживали своим дыханием. Поэтому в битвах огненные драконы горели именно синим пламенем. Оно означало их поражение.

Дэйдалос резко схватил меня за подбородок, с силой сжал, выдавливая из меня глухой мучительный стон, и прорычал:

– Сейчас ты пожалеешь о своих словах!

Обеими руками вцепившись в мою сорочку, он разорвал ее на два лоскута, царапая мою кожу и не реагируя на замешательство братьев.

Я предстала перед драконами в чем мать родила. Обхватила плечи руками, съежилась, но продолжала исподлобья коситься на выстроившийся передо мной триумвират.

Рант, облизываясь, рассматривал меня с головы до ног. Аарин собирал свои золотистые кудри в хвост, чтобы в дальнейшем не мешали. А Дэйдалос принялся расстегивать пояс-ремень своих брюк.

Меня поглотил липкий, гнетущий страх. Даже храбрецам иногда свойственно его испытывать. Он сковывал каждую мою мышцу, иглами колол под ногтями, стягивал волосы в тугой узел на затылке. Одна радость – я никогда не паникую, когда боюсь. Я не подам вида, что драконы мне противны, что у меня подгибаются колени от дурных мыслей. На моем лице они увидят только отражение презрения.

– Руки! – Дэйдалос сложил свой пояс пополам вдоль его длины.

Я сглотнула и послушно вытянула руки перед собой. Один накид, второй, третий, «восьмерка», и вот уже мои запястья туго связаны.

Дэйдалос дернул на себя концы пояса. Я оказалась в его цепких объятиях. Его кожа пылала жаром, крепкое мускулистое тело напоминало камень с высеченными на нем рельефами. Прижав меня к себе, дракон пересек комнату и уложил меня на мягкий ковер из натуральной шкуры неизвестного мне зверя.