И его автомобиль помчался дальше, оставляя позади след алых фар. Они переехали мост и встали в небольшую пробку по набережной.

На съезде была авария, у которой стоял регулировщик в форме. «Граждарм» – назвал его Влад.

Граждарм – как много в этом слове для сердца русссского слилось… в сущности – Россссия и воплощает в себя эту мировую дихотомию. Граждане и жандармы переодически меняются местами. И все люди в нашей стране делятся на сажающих и посаженных, а иногда это и вовсе один и тот же человек.

Отсюда с набережной открывался вид на Кремль – он же Кремовый Замок – главную резиденцию Императора. Белые, как будто бумажные, стены ярко отражали солнце. Каждая из башен венчалась звездой – символом того, что дирижабли – это не предел, и грядет сверхновая эра воздухоплавания, когда Россссия начнет покорять космос.

– Знаешь почему Кремль?

– Что? – не расслышала Кира, все еще находясь в своих детских переживаниях.

– Я говорю, знаешь почему Замок назван Кремовым?

Кира задумалась.

– Потому что белый? Как крем на торте.

– Нет, – Влад усмехнулся, – но почти. По легенде город был основан на берегу реки. А река была молочной. «Молочная река, кисельные берега…» – процитировал он какую-то летопись или сказку. Что, по существу, одно и то же. – Молоко взбивалось на порогах и получался крем и сливки. Их тут много было. Конечно, не сам замок из них построили, но люди начали торговлю маслом. Так город стал экономическим центром, а также центром молочной продукции. Поэтому есть еще один топоним, присущий только Петербургу: «белые ночи». Это особое время в году, в июне, когда устраиваются ночные гулянья и ярмарки. А петербургские купцы продают молочную продукцию, поэтому и «белые». До революции стен не было. И здание называлось Зимним Дворцом. Опять же, цвет зимы – белый. Но потом, наученный историческим опытом, император повелел воздвигнуть вокруг дворца стену и вот, пожалуйста, это уже не Дворец, а Кремль. А разница – в одном заборе. Россссия вообще-то вся – страна заборов…

Кира была в восторге от старинной легенды, которая так легко привязывалась к исторической правде.

– Расскажи еще что-нибудь, – попросила она

– Например?

– А расскажи… про свою семью! Правда, что вы вампиры?

Тут Влад расхохотался так, что на секунду выпустил руль.

– Вот умора! Вампиры! Ха-ха! – не мог никак отсмеяться Влад Дракула. – И кто же это сказал?!

– Ну… – Кира постеснялась своего прямого вопроса, но, видя, как он развеселил Влада, тоже улыбнулась.

– Твой папа тебе это сказал! – догадался Дракула. – Когда ты ехала сюда! И еще что-то вроде: «Берегись этих кровожадных пиявок!» Ха-ха-ха!

Кире стало неприятно, что Влад так говорит про ее отца. Тем более, что он угадал почти слово в слово.

Наконец, брат отсмеялся.

– Кир, послушай. Ну какой я вампир, а? Нет, может когда-то в древности… но все это просто семейная байка, которую мы используем в нашу пользу. Отец – влиятельный человек, ему нужно поддерживать имидж. Ну и да – у нас в семье, если можно так сказать, есть ряд особенностей… У отца фотофобия. То есть он не переносит солнечный свет и яркие цвета. Поэтому мы все в черном. И ты тоже. И тебе придется носить черное, раз ты теперь часть нашей семьи…

– Спасибо за платье! – спохватилась Кира, но Влад отмахнулся: мол, пустяки. И не обращая внимания на ее благодарность, продолжил говорить:

– Также у него альбинизм, поэтому он бел, как нежить, а еще аллергия на серебро и плохая реакция на кровь. Поэтому ему приходится придерживаться особой диеты и вести определенный образ жизни. Да, он ходит в черном, бодрствует по ночам и пьет красное вино, но для вампиризма этого маловато, зато достаточно для любителей сплетен и завистников.

– Много заболеваний для одного человека… – озабоченно сказала Кира.

– Тому виной история нашего дома, которая долгое время была помешана на сохранении чистоты крови, что неизбежно приводило к бракам внутри семьи, – Кира думала, что Владу эта тема неприятна, но говорил он спокойно.

– Влад! – вдруг как будто вспомнила Кира, – почему медсестра в больнице так удивилась, когда я сказала, что ты мой брат?

Он нахмурился.

– Не знаю, – признался Дракула-младший. – Что же до истории нашего дома, – продолжил он. – То меня, например, назвали в честь какого-то там прапрадеда Влада Третьего Цепеша. Говорят, он жил в Трансильвании, и сажал турков на кол. Ну так это было средневековье – оно и понятно. Честно говоря, об этом я знаю мало. Отец и твоя мама – были единственными наследниками рода. Но тетя жила в Новой Англии, а отец не особо разговорчивый.

Скоро они выехали в пригород, который некогда была самостоятельным городком и потому здесь, на окраине, где по большой части строились новые огромные, но непрочные дома – урбанистические памятники россссийского империализма, сохранилась старинная архитектура прошлого века.

Машина свернула с основной дороги и закружилась по брусчатому серпантину маленьких извилистых улиц.

Дома и дворы переплетались и делились трещинами, заборами, оградами. Здания так и норовили выпятить острый карниз или кривой, поросший мхом, угол, из которого давно вываливались кирпичи.

Запутанный лабиринт переходов, кустов и детских площадок порождал свой собственный мир, спрятанный от большого города, на окраине которого он разродился.

И только старая кирпичная пожарная башня, выглядывающая над электрическими проводами и ни с кем не соревновалась. Казалось, она стояла здесь еще до появления домов, города и даже людей. Она не принадлежала людям, не принадлежала времени, была вне его. Она по-своему заменяла стеклянную Имперскую Государственную Постройку, которую отсюда, из старого города, было не видать. Красные кирпичи крошились и выпадали, свои окна башня давно растеряла, и в слепых отверстиях просвечивала винтовая лестница, ведущая наверх. В сквозных дырках виднелось небо, через трещины пророс плющ.

Стены соседних домов покрывал декоративный виноград. Сплетенные между собой лианы растопыривали зеленые листья-пятерни. Лианы казались такими крепкими, что по ним можно было бы забраться на крышу, покрытую стальными листами, которые нагревало июньское солнце. Там же среди лиан птицы вили себе гнезда из палочек и сора, которого во дворах была навалена целая куча. Дворники не доходили до сюда.

На помойке копошились вороны, трансформаторная будка угрюмо гудела, гоняя по проводам электрический ток. Все это было ново и загадочно, совсем не похоже на тот шумный Петербург, который остался позади. Здесь даже привычные предметы обретали какой-то еще не открытый, таинственный смысл.

Дворы не были чем-то единым. Непохожие друг на друга дома – казалось, они стоят вразнобой, будто те, кто их строил, ссорились и пытались урвать кусок земли у своих врагов. Все выглядело живым, здания дышали и двигались вместе с шорохом шин автомобиля. Машин тут почти не было, потому что они не имели здесь власти. Это был старый мир, не знающий техники, поэтому, Кира уже чувствовала это, здесь господствовали совсем иные силы… Да, именно в таком месте и должно располагаться поместье Дракулы. Как бы на неприметной окраине, но на самом деле в центре, ибо дом министра информации – это центр Россссии. Править из тени удобнее всего. Не привлекая лишнего внимания, граф дергал императора и министров за ниточки. Кира почувствовала это, просто оказавшись среди этих домов.

Мощеные проходы, вьющиеся лентами, бордюры и клумбы, притирающиеся друг к другу окна, через которые можно легко перекрикиваться – образовывали лабиринт. Он поглощал, завлекал и манил новую гостью.

Здесь легко можно заблудиться, если не знать секретных ходов, но знают их лишь те, кто рос на этих улицах, те, кто с самого детства находились здесь. Этот мир не терпел чужаков. Здесь не работали правила. Дорожки струились и сворачивали там, где никогда ни одна дорога не свернула бы и появлялись вопреки логике и архитектурной задумке.

Астон Мартин проехал мимо черного чугунного забора, обвитого декоративным плющом, и остановился у ворот, за которыми виднелся темный еловый лесопарк.