Эрик казалось перестал ее слушать.

– Погоди-ка, – неуверенно перебил он, – твой дядя… Ты сказала, он ректор института «Газетоведения»… ведь… он же и министр информации, верно?

– Да, – Кира опустила глаза. Ей стало неловко.

– Граф Дракула…? – все больше удивляясь, воскликнул Эрик.

– Ага, – Кира усмехнулась, смущенная своим родством со знаменитым политиком и ученым, темным канцлером и серым кардиналом. Реакция людей всегда была одинаковая. Поэтому она и не любила о нем говорить. – Адольф Геннадьевич Дракула – мой дядя.

– А кто тогда…

– Моя мама – его сестра, но она умерла во время войны… Двенадцать лет назад. Мне кажется отец очень болезненно переживал ее утрату. Я очень похожа на маму и внешне, и просто…. Может быть я слишком напоминала ему о ней. Он отдал меня в пансионат, а когда я доучилась… вот, я здесь.

Эрик замолчал, потрясенный услышанным, но тут же, спохватившись, сказал:

– Извини, я не хотел… про маму…

– Ничего. Я маленькая была. Плохо все помню, – Кира пожала плечами.

Эрик, тот Эрик, на которого она смотрела все дни их круиза, теперь извинялся перед ней! Есть все-таки в девушках что-то волшебное, что притягивает, сажает на цепь и держит, даже если сами девушки, особенно юные, не догадываются о существовании таких кандалов. Серебряная цепочка не заканчивается на сплетении ключиц, она становится невидимой и тянется к мужскому сердцу.

Эрик рефлекторно похлопал себя по карманам.

– Что случилось? – встревожилась Кира.

– Курить… хочется. – Он тоскливо посмотрел на горизонт.

На дирижаблях курить запрещалось. Все пассажиры при посадке сдавали спички, зажигалки и любые другие легковоспламеняющиеся предметы.

Солнце уже скрылось и теперь ночь – Госпожа Луны и звезд – крадучись осматривала свои владения. А все они – пассажиры и экипаж – были всего лишь гостями в ее небесном чертоге. Но не судьба была увидеть звезды в эту ночь – воздушный корабль окутал сильнейший туман, который так обволакивал судно, что уже не было возможности разобрать, где зашло солнце.

Теперь Эрик рассказывал про воздушную навигацию:

– …По сути, измеритель Герца похож на подзорную трубу. Он вставляется в отверстие на нижней палубе гондолы и крепится на подшипнике, а вокруг него – градуированный лимб. Но в такую погоду, как эта, им особенно не воспользуешься. А ветер, кстати, довольно свежий… возможно, у нас сильный дрейф…

Они остановись у круглых циферблатов непонятного назначения. Эрик с любопытством их разглядывал.

– Хм… – промычал он задумчиво. – Странные показатели… не можем мы сейчас быть на такой высоте… Кстати, Кира, ты знаешь, что высотометр – это просто барометр-анероид, который устанавливается на ноль или…

Но Кира уже немного устала от упоминаний странных приборов, и поэтому не слушала юношу, а только оглядывалась по сторонам.

– Эрик, смотри! – девушка вытянула палец и показала внутрь большого сизого облака. – Там самолет!

Прошло несколько мгновений неподвижной тишины. Только винты хвостового отсека планомерно гудели в вечернем воздухе. Но тут из-за тучи действительно показался серебристый аэроплан с белесым фюзеляжем. Он, лавируя между потоков ветра, шел параллельно «Мирному». Выигрывая у неуклюжего дирижабля в маневренности, самолет то и дело странно ложился в крутой бакштаг6, все сильнее сокращая расстояние между дирижаблем.

– Не просто самолет… это… перехватчик. Военный…

Эрик прищурился. Но глаза от ветра слезились, и, в наступивших сумерках, разглядеть флаг на оперенье не удавалось.

– Не пони… – не успел Эрик договорить, как по «Мирному» прокатился глухой стон, от которого палуба, будто в лихорадке, задрожала.

При этом левый борт медленно пополз вверх, кривя алюминиевые снасти – балки, которыми пассажирская гондола верхней палубы крепилась к корпусу. Клапанный канат натянулся. Винты замерли. Перекошенный «Мирный» лег в дрейф. Тут же турбулентность захватила тело судна, и новый толчок сбил Киру с ног. Она упала на палубу, порвав платье. Рука, наткнувшись на что-то острое, кровоточила, меняя цвет ткани на красный.

– Эрик! Эрик!

Звонко лопнул клапанный канат. Как жгут, как змея, шипя, металлическая веревка, извиваясь прочертила S-образную дугу в воздухе, скрывшись за бортом. Если бы она ударила по лицу – сломала череп…

– Мы падаем! Дирижабль падает! – прокричал Эрик, но, где он сам, было непонятно.

Кира хотела подняться, но вместо этого соскользнула по накренившейся палубе, как по деревянной горке, собирая коленками и локтями сосновые занозы. Спина ударилась о перила правого борта, который теперь оказался единственной преградой между девушкой и темной бездной…

Крепежи больше не сдерживали балоннеты – отсеки с газом над головой, заслоняющие небо, – теперь они угрожающе нависали, готовые в каждую секунду обрушиться на палубу газопадом…

– Водород! – снова раздался голос Эрика, похожий на хор ангелов.

– Что? – обессиленно прокричала Кира в ответ.

– Там внутри водород! Тут все к черту сгорит сейчас!!!

Кровь пропитала платье. Скользкая Кирина рука еле-еле держалась за поручень. Красные капли соскальзывали в мрачную пустоту, от которой Киру отделяли несколько металлических перекладин, похожих на клетку. На них Кира лежала, как на жесткой кровати без матраса, вцепившись в спасительный каркас. Спина болела от удара. Прутья впивались поперек позвоночника.

Вдруг дирижабль завис в воздухе, как металлическое облако, слившись с окружающей воздушной стихией. Может капитану удалось стабилизировать положение? Палуба замерла под наклоном около тридцати градусов – а вокруг нее: слева, справа, сверху, снизу – повсюду была непреодолимая воздушная гладь. Они сидели на маленьким, беззащитном острове, который настигло землетрясение. И помощи ждать было не от кого. Кира представила как столы, кровати, рояль… – все это перевалилось на один борт, и теперь тянуло, тянуло судно к земле.

Наверное, людей внутри перемололо мебелью…! А как же Мари?! Кира попыталась подняться, но нога проскочила в дырку между металлическими прутьями, и Кира сильно стукнулась копчиком. Туфельку тут же подхватил вихрь и унес в туманное ничто. Золушка так и не ставшая принцессой…

– Что ты делаешь?! – опять голос Эрика. Теперь Кира разглядела его. Юноша запутался в упавшем на палубу такелаже и теперь повис на нем, как на паутине.

– Там осталась Мари!

– Нельзя внутрь! Там опаснее! Наоборот, все оттуда сейчас переберутся сюда! Нам надо добраться до парашютов!

– Но Мари…! – однако дирижабль затрясло с новой силой. Он гудел и вибрировал, палуба все больше изгибалась. Деревянные штифты, которыми доски крепились к каркасу гондолы со скрипом полезли наружу – выпадающие от цинги зубы умирающего животного.

– Мне не доползти до парашютов, – перекрикивала Кира железный гул.

Из недр корабля доносился механический голос: «НАДЕТЬ СПАСАТЕЛЬНЫЕ ЖИЛЕТЫ!».

Эрик бесился от бессилия:

– И зачем нам жилеты, если мы в воздухе, черт возьми!!!

Раздался вопль. И Кира увидела, как из каюты первого класса выпал человек. Но голос тут же стих – одежда на безжизненном теле трепыхалась, пока человек летел вниз. Он не разбился – сердце остановилось.

Они все еще смотрели вниз, когда облака под дирижаблем рассеялись и показалась вода. Теперь Кира поняла, что все это время они не просто бесцельно барахтались в воздушном потоке, как сдувающийся воздушный шарик, забытый невнимательным ребенком. Дирижабль планомерно снижался.

Темные волны моря бились друг о друга, пожирая обломки, постепенно отваливающиеся от «Мирного».

– Эрик! Там вода! Вода! Слышишь!

– И что?!

– Там не зе…

Дирижабль качнулся, Кира ударилась лбом…

– Там не земля! Нас сажают на воду! У нас дирижабль-гидроплан!

– Не выйдет! Волны слишком сильные! Они подомнут нас!