Она сама стаскивала с него брюки, а вместе с ними и нижнее бельё, не понимая, почему он не спешил избавить её от одежды.

– Володя, – нетерпеливо прикусив мочку уха, она опаляла его своим дыханием, – ну что ты медлишь?

– Я не хочу спешить, – лукавая улыбка приподняла уголки чувственных губ, – в прошлый раз я не до конца насладился тобой.

– А я не хочу, чтобы ты тянул, – Оля сдула прядку волос, нависшую над глазами. – Пожалуйста, давай сейчас… А потом, можешь медлить и наслаждаться сколько хочешь.

Она ждала, что он будет насмехаться над ней. Возможно, издеваться и подтрунивать, гордясь своим превосходством и её нетерпением в данной ситуации. Но его глаза были абсолютно серьёзными, когда он потянул футболку вверх по её телу, заставляя приподняться и вытянуть руки над головой. Так же быстро избавил её от трусиков и отстранился, раздеваясь.

– Разведи ножки в стороны, хочу видеть, насколько ты готова для меня, – румянец вмиг залил её щёки. Ему нравилось это смущение и то, как преодолевая его, Ольга выполнила его просьбу. – Нет, его пока оставь.

Он пресёк её попытку избавиться от бюстгальтера, достал из кармана брюк презерватив и, разрывая упаковку, раскатал его по всей длине. Наклонился и, пристраивая член к её входу и не отпуская взгляд карих глаз, сказал:

– У меня не получилось забыть тебя.

Резко и мощно, одним уверенным движением, он заполнил девичье тело, наслаждаясь тем, как Оля ощущалась. Обволакивала его, сжимала. Ему доставляло удовольствие видеть, как она, прикусывая губу, резко, носом, втягивала в себя воздух, приноравливаясь к его члену, и выгибала спину. То, как она замерла на какой-то миг, вцепившись ноготками в его плечи, как зашипела, вспоминая, как дышать, доставляло ему извращенное удовольствие. Вот она, почти невинная, но горячая и нетерпеливая. И его.

Он двигался в ней томно, медленно, подмечая малейшую реакцию её тела, мельчайшую эмоцию, отражавшуюся на красивом личике. А уж когда она сама начала подмахивать ему, подстраиваясь под тот ритм, который он задавал этому танцу, выдержка и самообладание покинули его. Он ускорился, подталкивая Олю к краю пропасти и зная, что вниз они сорвутся вместе.

– О, святой ад, да… я сейчас… я, ещё немного… Да!

Это был самый мощный взрыв, который Оля испытала за последний год. Голова кружилась, а тело никак не желало собираться в единое целое, паря где-то в бескрайней невесомости. Она не ощущала тяжесть мужского тела, наоборот, ей нравилось это чувство некоей защищенности и следы теплого дыхания в изгибе шеи. Не открывая глаз и продолжая улыбаться, она потянулась вверх и оставила легкий поцелуй на соленой и влажной коже.

– Не знаю, что сказать, чтобы не опошлить этот момент, – Владимир осторожно покинул её тело, садясь на пятки, и избавился от латекса. Завязал его в узел и кинул на пол, – с тобой это чувствуется по-особенному.

– С тобой тоже, – она не пыталась спрятаться или закрыться от жаркого взгляда. Наоборот, ей доставляло невероятное наслаждение видеть в ореховых радужках вот такое обожание и поклонение. – Вообще, я собиралась принять ванну. Составишь компанию?

– Составлю, но позже, – Комиссаров довольно усмехнулся, – сейчас хочу поиграть с ними.

Снова нависая над Олей, Володя просунул руки ей под спину и быстро и ловко справился с маленькими крючочками и, откидывая светлые кружева в сторону, подмигнул:

– Ну, давайте знакомится ближе.

Лёгкий вечерний ветерок, пробиваясь через приоткрытое окно, играл с занавеской. А она, казалось, была вовсе и не прочь пококетничать с ним: то льнула к раскрытой створке, позволяя ласкать себя, то, наоборот, убегала, выказывая возмущение.

Оля улыбалась, наблюдая за этой игрой, и пребывая в безмятежном покое. Ей было хорошо здесь и сейчас, в объятиях этого мужчины. Секс с ним не просто приносил радость, он доставлял удовольствие; расслаблял и заставлял желать его снова и снова.

Ей нравилась эта любовная нега, когда они, пресыщенные, но не пресытившиеся, лежали в одной постели и молчали, слушая тишину.

– У тебя, правда, есть машина?

Тихий вопрос вызвал недоумение, которое горизонтальной морщинкой прочертило её лоб.

– Есть. Белый Renault Logan. Стоит во дворе. Тебе сказать номер?

– Нет, – Володя усмехнулся, но и облегченно выдохнул. – Не нужно. Я так просто. Машина бюджетная и не совсем надежная.

Хорошо, что он не видел, как она закатила глаза. Ну, да, бюджетная. Но вот кредит за неё теперь существенно личный бюджет подрывал. Но к чему он задал этот вопрос, она уточнять не стала. Ей было интересно совсем другое.

– Кто остался с твоим котом?

– С Профессором? Да, не смейся, но я назвал его именно так. Иногда обзываю Пушкиным. Но, согласись, ему только дуба и цепи вокруг него не хватает, – лёгкое беззаботное хихиканье тронуло душу Комиссарова. – Никто с ним не остался. Он один.

– Как один? – Оля развернулась и, откидывая волосы за спину, приподнялась на локте. – Это неправильно. Неправильно оставлять его одного. Ему… скучно.

– Ну, хорошо, – положив ладони на девичьи плечи, Владимир потянул Ольгу на себя. – Значит, в следующий раз мы поедем ко мне.

– В следующий?

Неверие и недоверие сквозило в карем взгляде.

– Да, что тебя удивляет? Согласись, но, нас тянет друг к другу. Так стоит ли этому сопротивляться?

– Я не знаю, честно.

– А что тут знать? – надавливая на её плечи, Владимир перекатился, подминая Ольгу под себя, и коленом раздвигая её ножки. – Я тебе докажу.

Каким бывает счастье?

Разным. Радостным, безудержным, всепоглощающим. Но ещё оно было каким-то колючим. Таким, что пронзало тело, словно слабые разряды электрического тока, вызывая мурашки и приподнимая волоски на коже.

Оле хотелось обнять весь мир. Но, в тоже время, она, кусая уголок пластиковой папки, иной раз невольно озиралась по сторонам и боялась, что выдаст саму себя. Что все вокруг узнают, увидят эту недопустимую связь между ней и Комиссаровым. Что непременно начнут сравнивать, проводить аналогии и параллели. Она боялась выставить себя в невыгодном положении. Боялась того, что люди непременно скажут, что и она туда же, взяла пример с подруги и решила окрутить мужика, да еще и директора компании, который старше неё самой. Боялась насмешек, упрёков и непонимания.

Но, в то же время, хотела, чтобы эта связь перестала быть тайной. Чтобы Володя сам однажды встал на её защиту перед всем миром. Чтобы, если такое случится, подошёл, обнял и велел всем заткнуться. А ей пообещал, что всё будет хорошо, потому что он рядом и не даст в обиду.

Вот только на каком-то подсознательном уровне она чувствовала, что так не будет. Вообще никак не будет. Потому что это и не отношения вовсе, за которые можно было держаться и бороться. Это так, связь. Временная.

Возможно, она зря накручивала себя. Но каждый раз, сталкиваясь с Комиссаровым в коридорах «Рощи», внутренне трепетала, боясь невольно проколоться. Заикалась и лепетала что-то абсолютно нелепое и бессвязное, здороваясь с ним. Это на работе. А вот за её пределами…

У Оли голова кружилась от счастья. И восторг, и эйфория затопляли её сознание только от одних воспоминаний о тех мгновениях, которые она провела с Комиссаровым. Начиная с той ночи, когда он впервые остался у неё. Страсть, разгоревшаяся между ними, опьяняла и окрыляла; делала её раскрепощенной. Но не это было главное. А скорее то, насколько непринуждённо и свободно она чувствовала себя рядом с ним в такие минуты.

Ну, когда бы ещё, скажите на милость, смогла осуществиться её детская мечта, которая касалась обычного торта? Утомлённые любовью, они прошли на кухню. Оля поставила чайник и потянулась за тарелками и чайными ложками, когда Володя остановил её. Сказал, что они вполне взрослые люди и могут есть торт вилкой или ложкой, не важно. И Оля улыбнулась, потому что, в самом деле, давно хотела сделать именно так: не делясь ни с кем, не разрезая торт на кусочки и не раскладывая по тарелкам. А взять и отломить от целого торта тот край, который нравится. Или вообще, пальцем подцепить кремовую розочку и слизать её. И это было так по-детски и так по-взрослому одновременно. Пачкать друг друга сладким десертом, а потом слизывать его, целуя и лаская.