– Твою ж… ты убьёшь меня, лисёнок. Я так долго не протяну. Еще немного и кончу. В тебя и…

Как у него получилось, он и сам понять не мог. Но в следующее мгновение его широко раскрытая ладонь опустилась на её затылок, разрушая красивую причёску и сгребая волосы в кулак. Оля опешила. Её удивлённый и одновременно испуганный взгляд метнулся к нему. Она замерла всего лишь на миг:

– Как? Как ты смог?

– Не будем об этом сейчас, – довольная ухмылка преобразила черты его лица. А звук щелчка, зафиксировавший металлические браслеты на её запястьях, заставил Олю вздрогнуть. – Теперь это моя игра, и я – сверху.

Глазами, полными непонимания ситуации, Оля смотрела на свои руки, всё ещё упиравшиеся в бедра Володи, но скованные наручниками. Он что? Великий Гудини? Или Копперфилд?

Но вместо ответа он потянул её вверх, заставляя выпрямиться. Потом присел, приноравливаясь и подставляя плечо так, что она висела на нём, словно куль с мукой. Развернулся и направился в спальню, не давая ей времени возразить и опомниться.

– Так значит, моя девочка любит такие игры?

– Что? Я? Нет, – Оля елозила на его плече надеясь соскочить на пол, но получила смачный шлепок по ягодице, – ай, за что?

– Ты не ответила на мой вопрос.

Приятным приземление на кровать назвать можно было с трудом. Руки скованы, волосы взлохмачены… И плевать, если каблуком убийственных туфель она заденет и порвёт простынь – сам виноват. И нечего вот так, выразительно приподнимая бровь, смотреть на неё.

– Я не получил ответа на свой вопрос.

Оля фыркнула: похоже, что и он решил поиграть, потому что ни в жизнь она не поверит, что Комиссаров мог быть дерзким, властным, деспотичным альфа-самцом. В «Роще» его считали самым лояльным директором. Ну хотелось ему потешить своё самолюбие, что ж…

– Я, я хотела тебя удивить.

– И у тебя получилось, – Володя навис над ней, удерживая вес тела на вытянутых руках. – С первой минуты, как я увидел тебя в этих туфлях. А знаешь, о чём я мечтал?

Она отрицательно покачала головой и стиснула колени, надеясь, что он не заметит, насколько этот бархатный, с хрипотцой голос делал влажными её трусики. Но словесного ответа она не услышала. Коленом раздвигая стройные ножки, Комиссаров наклонился и прикусил мочку уха, заставляя Ольгу вскрикнуть. Его ладонь не просто накрыла треугольник в развилке её ног, она заставляла девушку гореть и желать большего. Довольная усмешка приподняла уголки его губ, когда он почувствовал, насколько мокрым стало её бельё.

– Значит, тебе это не нравится?

Без прелюдий, без предупреждения, Володя отодвинул в сторону тонкую полоску трусиков и ввел в неё сразу два пальца, заставляя шипеть и вгибать спину.

– Господи, – он не мог не ощущать, какой узкой, влажной и горячей она была, – ты меня не просто с ума сведёшь, ты меня в гроб вгонишь раньше времени.

Он отстранился, выпрямился и уловил нотки разочарования в едва слышном выдохе. Сорвал с себя рубашку, что всё ещё болталась на нём, и отшвырнул её в сторону. А затем, не отводя карего взгляда от девушки, что приподнялась на локте одной руки, наблюдая за ним, достал из верхнего ящика прикроватной тумбочки спайку презервативов, надорвал один конвертик и раскатал латекс по своему члену.

– Ты не представляешь, как сильно я хочу тебя трахнуть. В этих убийственных туфлях. Но, – он снова втиснул колено между её ног и навис над ней. – Игра продолжается. Руки за голову.

Он едва сдержал улыбку, когда увидел, как в ставших карамельного цвета радужках заискрилось веселье. Оля шумно втянула носом воздух, когда большая мужская ладонь накрыла её грудь. Можно было не сомневаться, что даже через плотный атлас Комиссаров чувствовал, как затвердели её соски. Его губы едва коснулись кожи над кромкой лифа обжигая и возбуждая её. А потом проворные пальцы один за другим расстегнули крючочки на корсете. Один, второй, третий…

Прохладный воздух превратил и без того напряжённые вершинки груди в две твердые жемчужины, и Оля невольно выгнула спину, прося о большем. И снова не смогла сдержать стон, когда Владимир наклонился и обхватил ладонью одну полусферу, вобрав её в свой рот. Срань господня… Она боялась, что каблуки «трахни меня» туфель порвут тонкую ткань простыни от того, как она скользила ножками по гладкой поверхности. Ей хотелось коснуться его. Пропустить сквозь пальцы мягкие волосы, а затем, вцепившись в них, притянуть этого сводящего её с ума мужчину ближе к себе.

– Нетерпеливая. Ненасытная, – его обрывочные фразы в перерывах между почти грубыми ласками покоряли её. – Издевалась надо мной… теперь моя очередь.

Это в самом деле было сродни безумию. Владимир не знал, не мог понять, что творила с ним эта молодая женщина. Он наслаждался вкусом её кожи; её стоны были самой завораживающей музыкой для его ушей. Он был опьянён ею. И понимал, что не испытывал подобного уже многие-многие годы.

Его тянуло к Ольге. После стольких женщин, после невероятного количества секса – только к ней, и это не просто пугало. Это сковывало его сознание ледяным панцирем страха. Как? Как он, взрослый мужчина, докатился до такого? Кому скажи – не поверят. Но именно по этой причине он и держал между ними необходимое ему расстояние «на людях». Но не сейчас.

Сейчас он наслаждался этой близостью. Этой податливостью и своей властью. Был готов зарычать словно дикий зверь, когда запах её возбуждения коснулся его ноздрей.

Его ладонь снова отодвинула в сторону кружевные трусики, накрывая её лоно. Прикусив сладкий и твёрдый, как карамель, сосок, Владимир не мог сдержать улыбку от того, что Оля чуть шире раздвинула ножки, приглашая его двигаться дальше.

– Боже. Малышка, я скучал по тебе все эти дни.

– И я скучала, – её бедра двигались навстречу его пальцам. Она не выдержала, обвила руками его шею и, уткнувшись в изгиб ключицы, выдохнула: – чертовски скучала.

Господи, что же она наделала? Лучше бы откусила себе язык. Этим признанием она уничтожила себя, подписала себе приговор. Отказывалась быть его игрушкой? Сама хотела установить правила? И что в итоге?

Но ни испугаться, ни подумать она не успела. Владимир мягко, но в то же время настойчиво заполнял её собой. Полностью заставляя её заново учиться дышать. И замер.

Его ладонь убрала от девичьего лица прилипшие и спутанные прядки волос:

– Посмотри на меня, – но она отчаянно замотала головой, – Оля, посмотри.

Нерешительно она открыла глаза и увидела мягкий свет в карих глазах. В усах и бороде, что очень шли ему, пряталась искренняя улыбка. И она не могла не улыбнуться в ответ. А потом он начал двигаться, заставляя и её принимать, и поглощать это удовольствие вместе с ним…

Голова всё ещё кружилась, а дыхание было коротким и рваным, когда Володя, придя в себя после оргазма, легко коснулся её лба, а затем перекатился на бок. Он и не думал выпускать её из кольца своих рук. Прижал к себе и играл спутанными прядками светлых волос.

Оля как маленький доверчивый котёнок прильнула к нему. Провела кончиками пальцев по сильной груди, обрисовала ореолу соска и блаженно улыбнулась. Он даже не раздел её. Свободная от плена корсета грудь ведь не считалась? И руки? Когда это фокусник успел снять наручники? Она хотела закинуть на него ножку, но тяжесть туфель не позволила ей сделать это в полной мере. Усмехнувшись, Оля собралась встать и избавиться от обуви, но Владимир заставил её посмотреть в его глаза:

– Что случилось?

– Туфли. Хочу снять их.

– Я сам, – бережно опустив Олю на подушки, Володя привстал, опираясь на локоть. – Я обязан этим туфлям. Они исполнили мои желания – были на моих плечах, талии… так что они, пожалуй, станут моими любимыми.

Ухмыльнувшись и вспоминая то, что было тут между ними несколько минут назад, Оля отвела взгляд от карего омута его глаз. Но вздрогнула, когда почувствовала влажный след его губ на своих ножках. Он неспешно, целуя и лаская её коленки, икры, спускался вниз. Приподнял сначала одну ножку, находя за коленом какую-то неведомую точку, от прикосновения к которой по её телу побежали мурашки. А потом легко снял туфельку, разминая пальцами затекшую стопу. Чёрт, от этих, казалось, не хитрых, но чувственных прикосновений, она снова была готова увидеть небо в алмазах. Когда вторая туфля упала на пол, а чуткие пальцы надавили на стопу, Оля невольно вскрикнула и подалась к нему, выгибая спину.