Энтони вернулся из плавания только вчера вечером – как раз вовремя. Жены он не увидел, только услышал шум творящейся вокруг нее суматохи. Встретившая его Рози – все остальные обитательницы дома были рядом с Джоанной – объяснила, что скоро он официально станет отцом.

Счастье юноши быстро омрачилось страхом и волнениями, вызванными, вероятно, криками его возлюбленной. Никогда прежде он не слышал, чтобы она вообще повышала голос, и доносящиеся из их спальни вопли заставляли его чуть ли не падать в обморок. А что еще оставалось, коли к жене его не пускали!

Агония ожидания прекратилась еще три часа спустя, и Энтони, забыв об усталости, как на крыльях взлетел наверх и ворвался в комнату, ощущая, как звенит у него в ушах детский плач.

– Девочка, – улыбаясь до ушей, сообщила ему мать, – гляди!

Она держала ребенка на руках, нежно укачивая его.

Боже, маленькая какая!

Энтони подошел чуть ближе, с благоговением разглядывая миниатюрное чудо, свою дочку.

– Мне, – донесся из глубины комнаты слабый шепот.

Энтони тут же дернулся, в одно мгновение оказываясь рядом с Джоанной.

– Энтони, – прошептала Джоанна, потянувшись рукой к его лицу, – она красивая, правда?

– Красивей всех на свете! – порывисто воскликнул Энтони, покрывая руку возлюбленной поцелуями, – Джоанна, она прекрасна! Так же прекрасна, как ее мать, – он, не переставая улыбаться, отвел налипшие пряди волос от лица Джоанны, только теперь замечая, сколько вокруг нее крови. От этого зрелища его невольно замутило, однако один только взгляд на уставшее, но сияющее лицо жены заставил его вновь забыть об этом.

– Мне, – снова прошептала она, – миссис Хоуп, дайте ее…

– Конечно, милая, сейчас, – Хелен подошла ближе и осторожно передала уже перепеленатую девочку матери. Джоанна несколько секунд просто любовалась ею, а затем приложила к груди и продолжила любоваться, изредка поглядывая на Энтони – в достаточном ли он восторге? Он был в более чем достаточном, необыкновенное зрелище заставляло его задерживать дыхание от распиравших его чувств.

– Ну, что, папаша, поздравляю, – хмыкнула Бетти, хлопая юношу по плечу.

– Спасибо, миссис Баркер, – отстраненно поблагодарил тот, не отводя взгляда от жены и дочери. Она же, закончив кормление, передала девочку бабушке и почти сразу же уснула.

– Пойдем, – поманила Энтони Хелен, – Джоанне нужно отдохнуть.

Они медленно спустились вниз, где над уснувшей малышкой тут же тихо заахала Рози.

– Ой, хорошенькая какая! – всплеснула она руками, а затем бросилась обнимать Энтони, – Поздравляю!

Юноша обнял подругу в ответ, но в этот момент вперед медленно выплыла старая Белинда, забрала девочку из рук миссис Баркер и заявила:

– Ну что, внучок, твоя очередь!

– То есть? – не понял Энтони.

– Ну что “то есть”? – насмешливо поинтересовалась старушка, и подойдя ближе к внуку, протянула ему ребенка, – Давай, бери!

– Я? – перепугался Энтони, – ба, ты чего, я же не умею…

– Ну вот и научишься, – хихикнула Белинда, – жена твоя, поди-ка, тоже не умела, а ничего, и держала, и кормила… Давай, давай, молодой отец, возьми себя в руки!

Энтони пытался, но идея ему, с его огромными руками, взять это маленькое, хрупкое существо, вдруг показалась кощунственной. О том, что у него руки, как у пианиста, хотя он моряк, и что он способен очень ловко управляться с любыми предметами, он в тот момент просто забыл.

Белинда снова по-старушечьи захихикала, и аккуратно передала девочку внуку.

– Помню, как тебя, малого совсем, твоему отцу так же передавала, – усмехнулась она, – он тоже сначала брать боялся, а потом и спускать с рук не захотел.

Энтони осторожно, с опаской взял в руки посапывающий сверток и почувствовал, как волна нежного тепла омыла все его тело. Это было лучше любого моря, любого ветра, любой свободы, это было так же прекрасно, как единение с его Джоанной! Его ребенок, их ребенок! Плод их любви, мирно спящий у него на руках… Было ли на свете хоть что-то прекраснее?

***

– Люси? – мягко переспросил Энтони, глядя на Джоанну, которая баюкала дочку.

– Ты не против? – робко улыбнулась Джоанна.

– Нет, конечно, нет, – поспешно заверил ее юноша, – просто я немного удивился. Наше желание исправить все, связанное с ними, до таких масштабов доходит?

Джоанна кивнула.

– Моя настоящая мать была крайне несчастной женщиной, волею судьбы заброшенной на самое дно мира, – горько напомнила она, – Но память о ней должна быть светлой и чистой, хотя бы по ассоциации с нашей малышкой.

Они на секунду замерли, вдруг услышав за дверью негромкое ворчание. Это миссис Баркер, случайно услышав их разговор, сетовала на то, что жизнь категорически не дает ей шанса относиться к памяти невестки так, как она при жизни относилась к ней самой. Сначала любимая внучка, как две капли воды похожая на мать, а теперь еще и правнучка, мало того, что тоже похожая на мать и бабушку, так еще и названная в честь последней!

Энтони и Джоанна переглянулись, а потом рассмеялись, правда, негромко, чтобы не тревожить малютку. Дело было решено, и девочку крестили именем ее покойной бабушки.

Крестной матерью девочки единодушно была выбрана Розмари, которая с радостью приняла на себя эту обязанность, хотя факт того, что ее позвали быть крестной матерью ребенку, рожденному другой женщиной от ее бывшего возлюбленного, ее внезапно смутил и взволновал. Сильнее, чем должен был, как будто с этим событием должно было быть связано что-то страшное, и Рози тайком боялась, сама не зная, чего она боится. Однако ничего страшного не произошло, и девушка выдохнула, быстро увлекаясь общением с маленькой крестницей.

Люси росла очень быстро, и была крепеньким и веселым ребенком. Она действительно была очень похожа на Джоанну – те же ясные каре-зеленые глазки, те же блондинистые волосики, пока совсем короткие, тот же невинный, любознательный взгляд, как у Джоанны в детстве. Последнее сходство, как и многие подобные, замечала только миссис Баркер, растившая Джоанну с возраста, ненамного большего, чем нынешний возраст Люси.

В день, когда ей исполнилось полгода, вся семья устроила праздник. К счастью, на этот праздник Энтони сумел попасть – за полгода он уже успел уйти со своим кораблем еще раз, снова вернуться и засобираться в очередную дорогу. Отплытие было назначено на завтра, и отпраздновать вместе с семьей Энтони успевал. Вообще, праздник был довольно тихим – придавать значение таким мелким датам было как-то не принято, но самому празднику это не мешало.

Вечером в доме собралась вся семья, а в гости пришли семья Пауэрс, Аргус, Корнелия и Рози, а также Аштон Крейн, крестный отец малышки Люси. Женщины с радостью играли с девочкой, мужчины, поглядывая на них, говорили о своих делах. Аргус Пауэрс был первоклассным корабельным плотником, и, хотя работал на суше, со многими моряками, в том числе и с доктором Крейном, был знаком лично. Они много говорили, уже обращаясь к Энтони, как к мужчине, вспомнили его отца, с которым доктор был знаком плохо, но о котором он немало слышал. Энтони немного взгрустнулось от такого разговора, на что Джоанна, сидевшая с Люси в другом конце комнаты, каким-то образом мгновенно среагировала, оставив дочку бабушкам и крестной и подойдя к Энтони. Она ничего не сказала, просто взяла его за руку, глазами указывая на их ребенка, как бы напоминая, что сегодня веселый день.

Когда праздник закончился, и Люси, одетую в прелестное розовое платьице, раздели и уложили спать, Энтони и Джоанна поднялись в свою комнату. Они не виделись почти полгода, и теперь, в отведенные им несколько дней, они пользовались каждым мгновением, чтобы побыть вместе.

Энтони никогда не уставал признаваться своей жене в любви и выслушивать ее ответные признания. Они были вместе уже больше года, но каждый их разговор наедине был таким, словно они были на первом свидании. Правда, следующие за этим действия были уже совсем непохожи на общение неопытных влюбленных.