Джоанна улыбнулась.

– Ну, вот и хорошо. Значит, Генхелия все же говорила о тебе.

– Кто говорил? – быстро переспросил Фрэнсис, все еще пытаясь отойти от предыдущего вопроса. И от своего ответа.

– Генхелия, гадалка. Я знаю, ты не слишком веришь во все эти штуки вроде предсказаний, порчи, ведьм и прочего, но эта гадалка когда-то нагадала Рози возлюбленного с золотыми кудрями и голубыми глазами.

Фрэнсис чуть поморщился при слове “гадалка”, но продолжил слушать молча.

– Рози, кажется, не верила ей. Хотя, быть может, дело было не в вере, а в надежде, которую Рози потеряла со временем. Возраст и впрямь важен, она уже не девочка, а любви как не было, так и нет. И вот теперь, когда она все же появилась на горизонте, Рози просто…

– Боится поверить в то, что это правда, – еле слышно закончил Фрэнсис.

Он понимал, он отчего-то прекрасно понимал все, что он сейчас услышал.

– В гадалок я, конечно, не верю, – продолжил он уже громче, – но…

– Ну и не верь, кто тебе мешает, – перебила его Джоанна, – тебя же никто не заставляет любить Рози потому, что так сказала гадалка. Ты люби ее просто так.

Голубые глаза Фрэнсиса сверкнули какой-то странной искрой. Просто так… не смотря ни на что… всегда.

Небеса милосердные, что с ним происходит?

Джоанна лишь улыбнулась, глядя на него. Уж она-то догадывалась.

Увы, бедная Рози не знала, насколько бесполезно ее сопротивление. Она еще не видела, как ярко-голубые глаза наблюдают за ней, уже даже без особого стеснения. Как они рассматривают ее, и как в памяти хозяина этих глаз откладывается каждая ее черточка…

Джоанна видела и улыбалась. Заметив, как Фрэнсис подошел к Рози, она отошла подальше, оставив их одних, а потом и вовсе поднялась наверх, где с некоторым удивлением обнаружила, что дверь в комнату констебля Дейла приоткрыта.

***

Странное волнение, охватившее буквально всех женщин в доме, ведь они все уже начинали догадываться о чем-то, связанном с Рози и Фрэнсисом, не коснулось Бена. Ввиду возраста мальчику были совершенно неинтересны чьи бы то ни было любовные перипетии. Гораздо больше его интересовал отдельно гость.

Бен плохо помнил отца, ему не было и четырех лет, когда тот уезжал. Он помнил лишь то, что папа был очень высоким, выше всех остальных обитателей дома, и у него были очень теплые руки, которыми отец с удовольствием трепал Бена по макушке, такой же лохматой, как и его собственная.

Бен знал, что отец уплыл далеко, в дальние страны, и пока не может вернуться к ним с мамой. Иногда он говорил об этом с Люси, которая помнила отца чуть лучше, и удовольствием рассказывала ему и Хелен о том, как он играл с ними в разные игры и пел им по вечерам песни.

Голос отца Бен смутно помнил и сам, и этот голос казался ему необыкновенно красивым, хотя он и был порой гораздо более звенящим и многогранным, чем обычно. Именно это пение и запало однажды в душу мальчика, и он мечтал когда-нибудь услышать его снова, услышать, как поет его папа. О том, что необычный звенящий голос принадлежал не папе, а папе с мамой, чьи голоса сливались в унисон, он не помнил – слишком мал был.

Теперь же в доме появился новый мужчина, и, хотя Бен чувствовал, что тот пришел не заменить отца, все равно он в некотором роде воспринимал его как соперника. А еще как крайне интересный объект для изучения, ведь Бен никогда не был близко знаком со взрослыми мужчинами, с которых можно брать пример. Пожилой садовник не в счет.

Поэтому юный Хоуп не углядел ничего дурного в том, чтобы в момент, когда все домашние будут внизу, осмотреться в комнате у гостя. Он ни в коем случае не собирался брать что-либо без спроса, этот урок он в свои неполные шесть знал на отлично, он бы просто посмотрел.

Вообще, саму комнату Бен, конечно же, прекрасно знал, ведь это была комната в его доме. Гораздо больше его интересовали вещи гостя, вещи, принадлежащие взрослому мужчине, каким и он когда-нибудь станет.

С искренним интересом он оглядел чемодан с одеждой, книги, блестящую полицейскую каску, лежавшую на тумбочке… Как интересно, может быть, он сам когда-нибудь станет полицейским и тоже будет носить такую… А затем внимание мальчика привлек необычный предмет, лежавший около умывальника.

Странная серебристая штуковина, слегка похожая на нож, призывно сверкала под пробивающимися в комнату солнечными лучами. Не в силах сдержаться, мальчик протянул руку и осторожно взял аккуратную вещицу за узорную ручку. Улыбнулся, видя, как в лезвии, словно в зеркале, отражаются его карие глаза, и склонил головку набок, любуясь сверканием светло-серого металла.

Ах, как красиво!

От созерцания незнакомой прекрасной вещи его отвлек тихий вскрик. Мальчик обернулся, продолжая сжимать предмет в руке, и столкнулся взглядом с помутневшими от страха глазами матери.

========== Часть 17. Печать воспоминаний ==========

– Розмари!

Женщина обернулась на зов и невольно вздрогнула, увидев перед собой констебля Дейла.

– Добрый день, – она немедленно попыталась взять себя в руки, – Фрэнсис? Если мы уже называем друг друга по именам?

Юноша немного смутился – он действительно не получал от нее разрешения называть ее по имени, но он тоже быстро взял себя в руки и обаятельно улыбнулся.

– Да, если Вы не против, мэм. У Вас чудесное имя, и произносить его – одно удовольствие.

Фрэнсис и сам удивлялся тому, как смущали его собеседницу простые комплименты. Это и вправду было так, у Рози за ее жизнь было поразительно мало ухажеров, умевших эти комплименты говорить, и это при ее-то внешности и кристально-чистой репутации.

– Нет, я совсем не против, – пролепетала она, очаровательно краснея.

– Прекрасно, – снова улыбнулся Фрэнсис, – а я хотел сказать Вам, что очень рад Вас видеть.

– Я… Вас тоже, – медленно проговорила Рози. Это было совсем не то, чего она ожидала, хотя это и была стандартная вежливая фраза. Вот только в ней не чувствовалось отстраненной вежливости, в ней чувствовалась искренняя радость.

Небо, что этот мальчишка с ней делает! Он всего лишь назвал ее по имени и сказал, что рад ее видеть, а у нее уже голова от счастья кружится.

Их так толком и не начавшуюся беседу прервала миссис Дейл.

– Здравствуйте, миссис Дьюи, – приветливо улыбнулась она, с хитрым прищуром поглядывая то на нее, то на внука.

– Добрый день, – вежливо поздоровалась Рози.

Фрэнсис выглядел слегка раздосадованным, как будто и он не слишком был рад появлению любимой бабушки.

– А Вы сюда часто в гости приходите? – поинтересовалась Аннабель, – Вы, я вижу, и впрямь в большой дружбе с хозяевами дома.

– Ну да, – пожала плечами Рози, – миссис Хелен – моя крестная мать, я сама – крестная всем троим детям… С детства с Хоупами дружбу вожу.

– Это замечательно, – радостно всплеснула руками бабулька, – а скажите, деточка…

Фрэнсис уже было шагнул вперед, чтобы немного осадить бабушку, но его вмешательство не потребовалось. Разговор моментально оборвал донесшийся сверху крик.

***

– Мама? – испуганно пискнул Бен, с ужасом вглядываясь в смертельно бледное лицо матери.

– Бен, – просипела Джоанна, еле выдавливая слова, – положи ее на место.

Она протянула к сыну дрожащую руку и осторожно сделала маленький шаг вперед.

– Бен, – прошептала она, пошатываясь.

От испуга мальчик невольно сжал бритву еще сильнее, и протянул руку с зажатой в ней бритвой вперед…

– Брось ее сейчас же! – рявкнула Джоанна таким голосом, что аж стекла в окнах зазвенели.

Страшная вещь выскользнула из ослабевших рук перепуганного ребенка и с негромким стуком упала на ковер. Джоанна проводила утонувший в мягком ворсе предмет взглядом, моргнула и свалилась в обморок.

Бен вскрикнул, разом забыв о страхе, и бросился к матери, пытаясь приподнять ее своими маленькими ручками.

– Мама! – звал он, и слезы выступали на его глазах. Мама не откликалась.