Впрочем, как только Фрэнсис исполнил свою мечту стать полицейским, он понял, что и среди тех, кто охраняет закон, нередки подлости и преступления. Заметил он это почти сразу и первое время пытался сопротивляться, но это было бесполезным. Кончились попытки юноши отстоять справедливость конфликтом со старшим констеблем из-за человека, обвиненного в краже золотых часов у своего хозяина, знатного лорда. Фрэнсис искренне верил в невиновность дрожащего от осознания своей печальной участи слуги, но шеф полиции даже разбираться с этим делом не стал, поверив лорду на слово. Попытка же констебля Дейла отстоять правду и настоять на расследовании кончилась его принудительным переводом в Плимут.

Это решение сильно расстроило юношу, но ненадолго: он немногое терял. Его сестра несколько лет назад вышла замуж и уехала в Ирландию, у него самого с личной жизнью пока не ладилось, единственная попытка жениться закончилась тем, что его невеста, прелестная блондиночка по имени Оливия, разорвала помолвку незадолго до свадьбы, потому что полюбила другого, странного высоченного мужчину по имени Майкл. Фрэнсис видел его только раз в жизни, когда тот притащил Оливию к нему и честно рассказал молодому констеблю о том, что его невеста больше не его. Так что, к моменту конфликта у Фрэнсиса осталась только бабушка и ее сестра, которая работала все в том же богатом доме, но уже на другую семью, поэтому, отойдя от обиды и режущего чувства несправедливости, он даже порадовался тому, что в его жизни что-то изменится. К тому же, эта радость сильно возросла, когда он сообщил новость своей бабушке, и от нее, чуть не скачущей от восторга, узнал, что они “переезжают туда, где живут Бетти и Ханни”.

Сборы были недолгими, и они оказались в Плимуте уже через несколько дней. Адрес своей подруги Аннабель раздобыла, но ехать до него было неблизко, это была дальняя окраина Плимута, поэтому Фрэнсис, чтобы не терять времени, оставил бабушку в кофейне неподалеку от полицейского участка, он поспешил туда, чтобы сразу уладить все дела.

Молодого констебля вполне дружелюбно приняли на новом месте. Обсудив все детали своей работы с начальником, заняв свое место и познакомившись с парой новых сослуживцев, юноша оставил участок и поехал устраиваться на новое место, коим на первое время должен был стать дом Хоупов. Однако у кофейни его ждал интересный сюрприз: у их коляски вместе с его бабушкой стояли девочка и молодая женщина. Последняя, шагнув назад и не глядя за спину, врезалась в него спиной и чуть не упала. Хорошо, что он успел ее подхватить, попутно впервые взглянув на нее.

Разумеется, Фрэнсиса прежде никогда не било молнией – Бог миловал, но почему-то сейчас юноша был уверен, что удар молнии ощущается примерно так же. В момент, когда он впервые взглянул в ее прелестные, обрамленные длинными ресницами карие глаза, он вдруг почему-то, каким-то невероятным образом понял, что больше не принадлежит себе. Фрэнсис отродясь не был фаталистом, но сейчас мысли, вертевшиеся в его звенящей голове, не показались ему странными и глупыми.

Боже, как она прекрасна…

Констебль Дейл был натренирован на самые разные ситуации, а потому сейчас он машинально совершал простые и очевидно правильные действия: извинился, спросил, все ли хорошо, помог леди встать на ноги… Он продолжал вести себя максимально вежливо и приветливо даже тогда, когда на облако, образовавшееся в его голове, пришелся новый удар молнии.

Миссис Розмари Дьюи. Боже правый, ну конечно же, она замужем. Как может вполне взрослая и настолько прекрасная женщина быть свободной?

Впрочем, его терзания оказались пустыми, и выяснилось это в тот же день, после того, как миссис Дьюи, оказавшаяся хорошей подругой семьи Хоупов, указала им дорогу к их дому, и они разговорились.

Теперь же они шли вдвоем по улицам Плимута, обволакиваемым мягкими сумерками, и тихо беседовали о каких-то совершенно отвлеченных вещах. На улице похолодало, и Фрэнсис, не слушая возражений спутницы, снял с себя накинутое на мундир пальто и отдал ей, при этом даже не прекращая разговора. Юноша рассказывал женщине о своем знакомстве с Джоанной, о сестре Луизе, об отце и даже Оливии… Розмари, в свою очередь, рассказала ему о своем детстве и дружбе с Энтони, правда, все же аккуратно обойдя стороной историю о ее недолгой любви к нему, о зарождении их с Джоанной дружбы… К тому времени, как они дошли до дома Дьюи, Рози успела дойти до рассказа о своем замужестве, продлившемся всего несколько часов.

Фрэнсис, слушая ее сбивчивый рассказ, лишь крепко сжимал ее руку. Мысли, пришедшие ему в голову еще в доме Хоупов, не хотели покидать его – сколько же всего она вынесла за свою еще не слишком долгую жизнь! Эта прелестная, хрупкая дама с блестящими темно-каштановыми волосами, собранными в красивую прическу, и ярким, но грустным взором, была тверже любой стали, которую Фрэнсису когда-либо приходилось закалять. Если бы он мог сделать из нее меч – это был бы самый крепкий меч на земле. Однако из такой девушки, как Розмари, следовало сделать не меч, а драгоценную корону, которую нужно носить на голове с величайшим почтением…

Фрэнсис дернул головой, пытаясь понять, что это его к ночи на неуместные метафоры потянуло.

Хозяйку дома встретили швейцар и пара горничных, которые тут же убежали готовить ей ванну и горячий чай – вечер все же был весьма прохладным. Розмари сердечно поблагодарила нового знакомого и распрощалась с ним, на прощание снова улыбнувшись ему. От ее улыбки голова у юноши закружилась, как карусель на ярмарке, и он поспешил прочь от дома Дьюи, сам улыбаясь до ушей.

***

Только после ванны, отмокнув и согревшись, Рози полностью осознала все, что с ней сегодня происходило, и пришла в ужас. Она что, действительно рассказала человеку, с которым познакомилась только сегодня, буквально все о своей жизни?

Как она ухитрилась? Рози никогда не была болтуньей, и ее не “прорывало” на откровения даже в минуты сильного душевного волнения или расстройства. Ни с кем, ни с матерью или отцом, ни с Джоанной, ни даже с Энтони она не говорила настолько свободно. Этот же, буквально незнакомый ей человек, почему-то смог вызвать ее на откровенный разговор о жизни, и это при том, что он, очевидно, не особенно и старался это сделать.

Рози завернулась в пушистый халат, отхлебнула горячий чай из аккуратной чашечки и жестом отослала служанок. Она всегда любила оставаться в одиночестве и размышлять о самых разных вещах, но сегодня одиночество и тишина давили на нее хуже каменной плиты. Кто он?

Кто этот человек, почему от одного его взгляда душа ее приходит в такое смятение, а от первых же слов, направленных в ее сторону, наоборот, успокаивается? Почему ее общество настолько приятно ей, почему с ним, незнакомым человеком, ей настолько легко?

Почему он не кажется ей незнакомым?

Рози потерла холодный лоб рукой: от событий сегодняшнего дня у нее совершенно разболелась голова. Должно быть, она больна. Да, точно! В самом деле, не могла же она в здравом уме и твердой памяти разрыдаться на плече у едва знакомого человека, а потом еще и разговаривать с ним о своей жизни. Весь вечер!

Еще плотнее закутавшись в халат, она пересела поближе к зажженному в ее комнате камину. Огонь дарил ей тепло, такое же мягкое и успокаивающее, как прикосновения рук констебля Дейла… Нет, она положительно сходит с ума! Если бы ей было восемнадцать, как тогда, когда разбились ее мечты о счастье с Энтони, она бы, скорее всего, решила, что влюбилась, но ей двадцать шесть! Влюбиться с первого взгляда, ей, вдове не первой свежести, никогда не верившей в романтику? Ее ведь даже находящийся перед глазами пример существования любви с первого взгляда не убедил, хотя если Энтони и Джоанна не пример чистейшей любви на свете, то тогда кто пример?

И все же, даже их любовь, хотя и заставляла женщину улыбаться, глядя на них, не смогла внушить ей мысль, что и ее когда-нибудь может ждать такое счастье. А вот мальчик, который, судя по рассказам Джоанны, на пару лет младше самой Рози, смог. Меньше, чем за сутки.