Профессор нахмурился, не вполне пока осознавая сказанное дочерью.

– Так что вся суть его привлечения к этому делу в том, что это – его терапия! – радостно заключила доктор Уэллинг-младшая, – это и есть его мотивация к движению! Его изначальное участие в истории повышает его интерес к происходящему, а личная заинтересованность в исходе дела, то есть в освобождении плененных душ, дает цель. Вдобавок, я ведь не тащу его к этому злосчастному зеркалу, а лишь рассказываю о нем, да и о всяком другом попутно тоже. И, это уже совсем элементарно. Важнейшая составляющая негативных эмоций Тима – страх, конечно же, и это не просто страх перед убийцей его семьи, это банальный страх неизвестного, причем неизвестного потустороннего – люди не просто так всегда боялись потустороннего – это страх силы, предела которой он не знает. Этот предел есть, но Тим его не осознает. Это же базовая логика – врага нужно знать в лицо, тогда и не так страшно будет, или, по крайней мере, страх будет оправданным. Сейчас же его страх неосознан – это зеркало, конечно, забрало его семью, но само по себе оно – далеко не самый страшный артефакт в мире. К тому же, здесь в силу вступает наша специализация – ведь вместе с осознанием существования зеркала убийцы приходит осознание всего иного мира вокруг него. А мне совершенно не нужно, чтобы он шарахался от любой подозрительной вещи. Пусть научится, пусть знает, что опасно, а что нет. Ему это в жизни пригодится, а уж обратно в жизнь я его выпихну, не сомневайтесь!

Альфред задумчиво кивнул, переходя сразу к делу:

– Ваша методика лечения утверждена, доктор Уэллинг, можете продолжать.

Вероника снова усмехнулась. Она прекрасно понимала, что отец и сам знал большую часть того, что она ему тут рассказала, но ему требовалось подтверждение того, что она осознает, что делает. Что же, экзамен, кажется, сдан на твердое “отлично”!

– Да, сэр, – коротко кивнула девушка.

– Молодец, дочка, – негромко промолвила Миранда, тепло улыбаясь.

Мать Вероники была дамой весьма немногословной.

Девушка улыбнулась ей в ответ и поспешила обратно к себе. Мотивация, или нет, а оставлять нестабильного парнишку без своего пригляда надолго явно не следовало. А то мало ли что?

Комментарий к Врага надо знать в лицо

Я упоминала, что в фильме нет никакого объяснения тому, почему он так назван? Ну, так оно и есть.

========== Что думается, то во сне видится ==========

Вероника вышла из главного корпуса и поспешила обратно, в свой. Стелла встретила ее на пороге.

– Тим уже лег? – осведомилась девушка, даже не глядя на медсестру.

Та с готовностью кивнула.

– Да. Правда, он не слишком хотел, требовал снотворное, но я сказала, что Вы запретили…

– Хорошо, – удовлетворенно буркнула Вероника, а затем усмехнулась, – только в следующий раз говори потише, а то ты так громко Тиму говорила, что аж мои родители из другого корпуса услышали. Свободна.

Даже не собираясь слушать ее объяснений, девушка поднялась наверх. Заглянула к пациенту – тот спал, плотно укутавшись в одеяло, хотя в комнате было тепло. Потом вернулась в свою комнату, окрашенную в мятно-персиковые тона – ее любимые цвета, и принялась готовиться ко сну.

Подготовка ко сну обычно занимала… довольно много времени. Нужно было еще проверить все сообщения в соцсетях на случай чего-то важного, заказов, например, потом обновить защиту на корпусе, потом поискать еще пару вещей в интернете…

Напевая себе под нос, она принялась за дела:

Dies irae, dies illa

Solvet saeclum in favilla

Teste David cum Sibylla

Quantus tremor est futurus

Quando judex est venturus

Cuncta stricte discussurus

Tuba mirum spargens sonum

Per sepulcra regionum,

Coget omnes ante thronum.

Любовь Вероники к “Судному дню” была не всегда объяснима даже для нее самой. Она выучила стихи этого гимна еще лет в двенадцать, когда и латыни-то толком еще не знала. Стихи, впрочем, прекрасно помогали ее учить, но Веронику привлекал не столько язык, как таковой, сколько мрачная, роковая красота этого гимна, достаточная для того, чтобы одно его звучание успокаивало девушку, настраивая ее на отдых.

Новых заказов не было, других сообщений тоже, пока что… которое кончилось через две минуты, когда зазвонил ее телефон. Вероника ответила моментально, стоило ей увидеть номер:

– Да, Хайди?

– Сбор в восьмой точке, – коротко проинформировала та и отключилась.

Ладно, сон временно отменяется.

Вероника закрыла глаза и сосредоточилась. Так, нужно остаться частично чувствительной к окружающему миру, у нее в комнате неподалеку психически больной человек спит, и он под ее присмотром. Так, теперь, восьмая точка… Это та, которая любимый звездный сад Жиля?

– Именно она, – продребезжал рядом старческий голос, – здравствуй, Вероника.

Девушка распахнула глаза и улыбнулась. Астральные пространства, оставленные за старшими и, по сути, принадлежащие им, всегда были такими красивыми! У старого Жиля таковым являлся сад, в котором все цветы и деревья были собраны из звездной пыли. Сам он, вместе с Рафаэлем и Хайди, уже ждал ее.

Вероника поклонилась.

– Добрый вечер, сэр.

Старый Жиль был одним из самых древних и опытных старших, за свою жизнь он успел повидать тысячи самых неожиданных вещей. И, сказать по правде, каждый новый опыт добавлял ему не только мудрости, но и ехидненького чувства юмора, которого у него и без добавок уже было завались. Вот и сейчас морщинистое лицо его расплылось в хитрой улыбке.

Раф и Хайди тоже заулыбались подруге из–за его спины.

– Рад тебя видеть, дорогая, – проскрипел старикан, целуя девушку в лоб.

– Я Вас тоже, – искренне улыбнулась Вероника.

Жиль был одним из ее учителей, он же в свое время помог ей примирить с ее сущностью родителей, и даже найти ее талантам применение в их деле. Он вообще любил детей, хотя своих у него не было, он был из числа магов, полностью посвятивших себя своим талантам.

Вероника снова улыбнулась, но тут же тряхнула головой – радость встречи, это, конечно, хорошо, но они сюда не поболтать явились.

– Каков вердикт, сэр?

Старик захихикал.

– Адепт Уэллинг, как всегда, сразу к делу!

– Простите, сэр, – качнула головой Вероника, – но у меня дома в данный момент проживает не совсем здоровый человек, находящийся под моей ответственностью. Я, конечно, присматриваю за ситуацией даже сейчас, но что-то может случиться и выдернуть меня в любой момент, поэтому я считаю целесообразным начать с дела, ради которого мы здесь и собрались.

Жиль усмехнулся, но кивнул.

– Молодчинка, адепт. Однако вердикта я пока не дал, и не дам до тех пор, пока лично не увижу вещи, которую вы мне описали. Если это действительно искаженный окулус, мы им займемся, причем, учитывая твою, дорогая, заинтересованность, ты будешь заниматься этим вместе с нами. Однако, вы, дети мои, могли ведь и ошибиться в, так сказать, диагнозе.

Вероника кивнула – замечание было справедливым, лишняя проверка их гипотез не помешает.

– Поэтому завтра с утра мы первым делом поедем в ваш штаб, и вы мне покажете свое зеркало.

– Непременно, сэр, – ответил ему Раф, – я заеду за Вами?

– Если только не на своем адском драндулете, Рафаэль, а на приличной машине.

– Обижаете, сэр, – фыркнул парень, – все сделаем по высшему разряду!

– Сэр, – снова вмешалась Вероника, – по предварительным прогнозам, насколько возможно освободить заточенные там души?

Старик посерьезнел.

– Четкий ответ на этот вопрос я дам, когда сам все увижу, – произнес он, хмуря брови, – но если окажется, что вы, дети, определили его сущность правильно… Тогда это возможно, но очень непросто, ибо размыкать замкнутый окулус нужно с двух сторон.

– То есть, кто-то должен будет войти в зеркало? – переспросила Вероника.

– Безусловно, и он же должен будет убедиться в том, что старший пленник не помешает проведению ритуала.