– Сэр, я вовсе не подслушивал, но я действительно случайно слышал ваш разговор, – не стал лукавить Энтони. Капитан Ричардс задумчиво кивнул, а затем строго поглядел на матроса и отчеканил:

– О том, что услышал – никому ни слова, ясно?

– Да, сэр, – кивнул Энтони.

Капитан рассеянно похлопал его по плечу и ушел. Энтони же постоял пару секунд на месте, собираясь с мыслями, а затем вернулся в каюту. Доктор как раз закончил обрабатывать рваную рану на руке мужчины.

– Побудь с ним, – бросил он матросу, – очнется, позови меня. У меня еще дело одно есть, и разговор неоконченный.

– Хорошо, – улыбнулся Энтони и присел рядом со спящим мужчиной. Он сидел долго, не меньше часа. Спасенный каторжник спал беспокойно, порой начиная метаться и звать какую-то Люси, а затем хрипеть и просить, чтобы его отпустили… Спустя еще какое-то время юноша не выдержал и осторожно взял бредящего во сне мужчину за руку, пытаясь его успокоить, но этим движением он невольно обнажил его запястье и с ужасом уставился на уродливую отметину, очевидно, оставленную кандалами. Завороженный этим необычным для него, а потому страшным зрелищем, он не заметил, как мужчина внезапно перестал метаться и замер, как медленно, осторожно приоткрылись его темные, как ночь, глаза… И даже не сразу понял, что случилось, когда каторжник вдруг набросился на него, с невесть откуда взявшейся силой вывернул ему руку и повалил на пол, а сам попытался куда-то убежать, но остановился, внезапно осознав, что он находится на корабле и бежать ему толком некуда. Это на пару секунд ввело его в ступор, и этого времени Энтони хватило на то, чтобы оправиться от внезапной боли, вскочить, повалить мужчину на пол и зафиксировать его в таком положении.

– Сэр, Вы в безопасности! – вскрикнул он, глядя в полные страха и злобы темно-карие глаза, – Успокойтесь, прошу Вас!

Видимо, чуть напуганный возглас и открытое, честное лицо, возникшее перед ним, немного успокоило мужчину, и он перестал дергаться и вырываться.

– Вот, так-то лучше, – пробормотал Энтони, на секунду отворачиваясь от человека, чтобы тот не увидел, как юноша морщится от боли в вывихнутой руке. Мужчина молчал, видимо, пытаясь понять, где он оказался, и вспомнить, как именно.

– Как Вас зовут? – спросил Хоуп, снова вглядываясь в глаза распростертого на полу мужчину. Тот несколько секунд молчал, а затем просипел:

– Суини Тодд.

– Очень приятно, сэр, – солнечно улыбнулся Энтони, поднимаясь и протягивая Тодду здоровую руку, чтобы помочь ему встать. Тот, поколебавшись, принял ее.

– Ложитесь обратно, – доброжелательно продолжал Энтони, уже забывая о том, что они только что чуть ли не дрались, – а я сейчас доктора позову.

– Зачем? – снова напрягся Тодд.

– Ну, во-первых, сэр, Вы ранены, – пояснил юноша, указывая на перебинтованную руку мужчины, – а во-вторых, он сам велел мне позвать его, когда Вы очнетесь. Полежите пока, я сейчас вернусь, – и юноша поспешно выбежал из каюты, а спустя минуту вернулся вместе с доктором Крейном.

Тот снова бегло осмотрел пациента, удовлетворенно хмыкнул, а затем обратил свое внимание на замершего чуть поодаль матроса:

– Хоуп!

– Да, доктор? – встрепенулся юноша.

– Что у тебя с рукой?

– Вывихнул, сэр, – коротко ответил Энтони, надеясь, что доктор не станет вдаваться в подробности. Доктор и не стал, просто потому, что он и сам все понял. Он быстро вправил вывих, удовлетворенно кивнув, когда Энтони не издал ни звука от этой не самой приятной процедуры, а затем снова повернулся к спасенному мужчине:

– Что же Вы, голубчик, со своим спасителем-то так неаккуратно, – хмыкнул он, с укором поглядывая на мужчину.

– Спасителем? – хрипло переспросил Тодд, поднимая брови.

– Именно так, сэр, – пояснил доктор Крейн, озираясь на смутившегося юношу, – если бы наш юный друг Вас в воде не углядел, так и утонули бы, пожалуй.

Суини Тодд задумчиво поглядел на матроса.

– Энтони, голубчик, – окликнул его тем временем доктор, – сбегай-ка к капитану, доложи, что наш гость очнулся, а затем возвращайся к своим делам.

Хоуп коротко кивнул и повернулся, но затем, уже у дверей, остановился и робко спросил:

– Доктор, может, Вы позволите мне позже прийти и еще помочь Вам? Ну, после того, как я закончу все свои дела, конечно же.

– Ладно, – добродушно усмехнулся доктор, которому, как и всей остальной команде, был по душе искренний, веселый паренек.

Энтони улыбнулся во весь рот и выбежал из каюты.

Тем же вечером он сидел у постели раненого мистера Тодда и с удовольствием отвечал на его осторожные вопросы, попутно рассказывая ему все, что можно было рассказать:

– Наш корабль, «Изобильный», теперь на пути в Лондон, там остановка на несколько дней, а затем мы плывем обратно в Плимут. Там мой дом, матушка наверняка уже соскучилась, – юноша улыбнулся, – я тоже скучаю по ней, конечно, но я уже привык, я с семи лет на этом корабле служу, а мне уже восемнадцать.

– С семи лет? – заинтересовался Тодд, – рано начал. Не терпелось повидать мир?

– Да! – кивнул Энтони с энтузиазмом, который, впрочем, показался Суини несколько фальшивым, как будто юноша чего-то недоговаривал. Впрочем, время научило Суини Тодда тому, что излишнее любопытство бывает весьма вредоносным, а потому он не стал ничего выспрашивать, но Энтони, очевидно, и не собирался ничего скрывать, потому как, собравшись с духом, он продолжил:

– Ну, не совсем. Я мечтал отправиться в плавание с отцом на его корабле, но папа умер от холеры во время эпидемии, когда мне не было и пяти, а его корабль затонул полгода спустя. Вскоре отцовские сбережения, содержавшие нашу семью, кончились, и я ушел в море, потому что мама одна не справлялась. Она у меня швея, очень умелая, но на одном швейном деле много не заработаешь. А так – я уехал, меня и кормить не надо, и деньги я тоже зарабатываю и стараюсь побольше им с бабушкой отправить. Бабушка старенькая, больная, ей лекарства нужны, а они дорогие. Хотя и путешествовать я тоже очень люблю! Этот мир так красив, и в нем столько небывалых чудес! Я многие уже видел, – закончил Энтони, снова улыбнувшись, на этот раз гордо и довольно.

– Твой отец, должно быть, гордится тобой, глядя на тебя с небес, – мягко заметил Тодд, с грустью глядя на юношу. Подумать только, мальчишка вел себя так, словно все его невзгоды были чем-то само собой разумеющимся и совсем не мешающим улыбаться и радоваться жизни.

– Я надеюсь, сэр, – снова улыбнулся Энтони, но теперь не солнечно и ярко, а мягко и чуть печально, – Вы знаете, Вы на него чем-то похожи. У него тоже был такой мудрый и иногда грустный взгляд, как будто он знал что-то такое, чего не знаем мы все. Хотя чаще он все-таки улыбался. У Вас, наверное, тоже очень красивая улыбка, сэр. Я знаю, хотя и не видел.

Снаружи послышался звон корабельного колокола.

– Ужин, – объяснил матрос, вскакивая, – я Вам тоже поесть принесу, сэр, – и он умчался прочь, быстро, как ветер, только дверь каюты хлопнула. Тодд покачал головой, глядя ему вслед. Этот малец был подобен сквозняку – быстрый, легкий, веселый. Впрочем, это ненадолго. Юность быстро кончается, а у зрелого человека быть таким сквозняком уже не получится.

***

В Лондон корабль прибыл четыре дня спустя. К тому времени Суини Тодд вполне поправился и встал с постели. О себе он рассказал лишь то, что плыл на другом торговом судне, потерпевшем кораблекрушение из-за бури. Сам он чудом выжил, зацепившись за обломок корабля, и пару дней так и плавал по успокоившемуся океану, до тех пор, пока его не обнаружили. О весьма сомнительном статусе спасенного мореплавателя на корабле так и не узнали – трое, знавшие правду, сохранили ее в секрете. Капитан Ричардс в первый же день переговорил об этом с Тоддом, и, видимо поверив в то, что срок его наказания был окончен, не возвращался более к этому вопросу.

Ранним утром члены экипажа «Изобильного» сошли на землю в столичном порту и медленно разбрелись в разные стороны. Сегодняшний день был выходным, завтра же им следовало вернуться и приступить к погрузке новых товаров на корабль.