Предчувствия и надежды не обманули мальчика – с утра в работный дом явился некий итальянский джентльмен, который искал себе помощника, старательного, умелого, и, желательно, умеющего выступать перед публикой. Тоби, имевший, вдобавок к вышеперечисленным качествам, чудесный, по-мальчишески звонкий голосок, пришелся итальянцу по вкусу, и буквально через пару дней мальчик, дождавшись разрешения, не долго думая, покинул работный дом навсегда.
– Как, говоришь, тебя зовут? – осведомился итальянец, когда они пришли к его жилищу. Жилищем оказался внушительных размеров шатер, раскинутый на базаре.
– Тобиас Рагг, сэр, – вежливо ответил мальчик, подумав про себя, что его новый хозяин наверняка слышал его имя от надзирателей, но уже забыл его, – или просто Тоби.
– Тоби, – повторил джентльмен, и мальчик вдруг отметил про себя, что тот произнес имя практически без своего итальянского акцента.
– Мое имя – синьор Адольфо Пирелли, – представился мужчина, снова начиная говорить со своим режущим уши акцентом, и перешел сразу к делу, – Я создал эликсир, который стимулирует рост волос. Я продаю его, но рекламировать его мне не под стать, а потому этим займешься ты.
– Да, синьор, – покорно кивнул мальчик, запомнив обращение.
– Хорошо, – удовлетворенно цокнул языком синьор Пирелли, – помимо этого, будешь выполнять любые другие мои поручения. Поешь ты неплохо, это будет нужно для работы. Сегодня у нас среда, так вот, завтра, мы начнем. Сегодня же я поучу тебя, как следует рекламировать мой товар.
– Хорошо, синьор, я буду стараться, – кивнул Тоби.
– Славно, – улыбнулся Пирелли, – скоро у меня обед, что-нибудь и тебе достанется, а пока иди, почисти мой выходной фрак.
Тоби молча поклонился, взглянул на цветистый костюм и взял в руки щетку.
Синьор Пирелли, бывший, как вскоре узнал Тоби, не только торговцем, но еще и цирюльником, оказался человеком довольно эксцентричным, он часто давал волю эмоциям, которые обычно были направлены на мальчика за неимением лучшей цели. Так, если день на ярмарке проходил удачно, то есть к нему многие приходили бриться и хотя бы некоторые покупали его эликсир, Тоби разрешалось самому гулять по городу, а один раз он даже получил в награду настоящую конфету, а вот если что-то не складывалось, мальчишку ждала плеть. Кормил он своего слугу тоже довольно нерегулярно, но голодом не морил, ибо голодный и больной слуга много пользы не принесет. Еще на лекарства потом тратиться, ну, или нового слугу искать.
Уже на следующий день после начала новой службы Тоби понял, что его новый хозяин – мошенник, выдающий откровенную дрянь за чудодейственное средство. Понять это было несложно – синьор Пирелли ничего и не скрывал, прямо приказав слуге надеть парик и вызубрить историю о его диковинной болезни, из-за которой у него, якобы, выпали все волосы, и от которой его, якобы, вылечил чудодейственный эликсир Пирелли. Сам эликсир, кстати, так и назывался – “Чудодейственный эликсир Пирелли”, и по тому, чем он пах, Тоби догадывался о его составе и радовался тому, что он него не требуется демонстрировать действие эликсира на себе. А петь песенки, зазывая прохожих и убеждая их купить волшебное средство, было не самой тяжелой работой. Уж точно не сравнить с тем, что было в работном доме. Самого синьора Пирелли Тоби не осуждал – какое ему дело, насколько честно его хозяин добывает хлеб, тем более, что цирюльником тот был совсем недурным. Торговцем – да, весьма нечестным, но кто, кроме Тоби, об этом знал? Деньги не пахнут. Этого, впрочем, нельзя было сказать о средстве, которое эти деньги приносило, и Тоби, хотя и был добрым мальчуганом по натуре, иногда все же исподтишка смеялся, глядя на дураков, раскупающих хозяйский эликсир.
Жизнь мальчика шла своим чередом, он рос, постоянно вынуждая Пирелли покупать ему новые костюмы – а уж на них-то итальянец не скупился, справедливо считая, что его слуга должен выглядеть прилично, а не как какой-то оборванец из ближайшей подворотни. Костюмы были, конечно, дешевые, но вполне неплохие и даже удобные. Порою они переезжали с места на место, чтобы выступать на разных ярмарках, но это бывало не слишком часто – синьор Пирелли не любил переезды. Зато Тоби любил, ведь каждое новое место олицетворяло собой какую-то перемену в жизни, а это было интересно. Тогда Тоби еще не знал, к чему приведет очередная крупная перемена в его жизни, а она уже приближалась. Мальчику стукнуло тринадцать.
***
В тот четверг он, как обычно, напялив парик и костюмчик, расхваливал перед толпой чудесный эликсир. Вообще, Тоби был хорошим актером, и люди обычно охотно верили невинному мальчику, столь убежденно восхваляющему плоды труда известного цирюльника, но сегодня был один из тех несчастных дней, когда в толпе нашлись люди с работающими глазами, носами и мозгами.
Тоби со страхом и раздражением поглядывал на них – невысокую даму в темном платье и бледного джентльмена подле нее – продолжая, впрочем, сыпать словами, которые от него требовались. У него была одна задача – убеждать всех вокруг в гениальности Пирелли и незаменимости его эликсира – этим он и занимался. Однако толпа, взбудораженная замечаниями и насмешками странной парочки, начала наступать на него, оттесняя дальше к шатру и отметая прочь попытки мальчика переговорить недовольных клиентов. Когда на очередную его похвальбу дама ответила остроумной колкостью, а толпа взорвалась дружным смехом, Тоби отступил, спиной чувствуя, как синьор сам лично вышел из шатра с намерением усмирить недовольных.
Мужчина, критиковавший Пирелли, оказался не робкого десятка – не дав итальянцу вставить и слова, он вызвал его на поединок по бритью, затем позвал бидла Бэмфорда в судьи и приготовился приступать. Тоби, едва заслышав оклик хозяина, поспешил к нему, быстро приготавливая все для бритья – “рекламные кампании” у них бывали лишь по разу-два в неделю, а в остальное время Пирелли успешно работал цирюльником, а Тоби за несколько лет жизни с ним навострился ему помогать.
Заслышав, что синьор начал петь, мальчишка поморщился – не только оттого, что ему постоянно попадало по пальцам бритвой, которую Пирелли точил, но и оттого, что хозяин, как обычно, начал позерствовать и увлекся. Поглядывая на его абсолютно спокойного оппонента, Тоби уже понимал, что сегодня их не ждет ничего хорошего. Предчувствия не обманули мальчика, забывшись, купаясь в блеске своей славы, Пирелли сам не заметил, как проиграл. Оставшись посрамленным, он, как обычно, выместил злобу на слуге, пинком отправив его в шатер и с яростью взявшись за плеть. Тоби не кричал: он знал, что чем меньше раздражающих факторов будет вокруг, тем быстрее цирюльник успокоится, и порка прекратится, а потому мальчик терпел, плотно сжав зубы, чтобы не вскрикнуть ненароком. Его расчет оправдался – не прошло и пары минут, как Пирелли выдохнул, отбросил плетку и вылетел из шатра, очевидно, направляясь в свою любимую таверну. Это Тоби понял по тому, что синьор захватил с собой свой любимый “праздничный” темно-красный кошелек, украшенный золотыми бусинами.
Мальчик аккуратно поднялся, медленно снял надоевший пиджак, теперь липший к спине, и прилег, стараясь отдышаться. Кажется, на сегодня его рабочий день был закончен.
Впрочем, для мальчика не оказалось неожиданностью то, что история на этом не закончилась, и всего через несколько дней они нанесли визит мистеру Тодду. Синьор Пирелли, оставив мальчика у его соседки, той самой женщины, что была с Тоддом на ярмарке, поднялся наверх. Тоби, проводив итальянца взглядом, последовал за женщиной, и, едва усевшись, с благодарностью принялся за протянутый ему пирог. Последние несколько дней его хозяин постоянно пребывал в дурном расположении духа, а потому Тоби почти не ел с того злополучного дня на ярмарке, и даже пироги, явно слепленные из Бог весть чего, казались ему райским лакомством. Вдобавок, от женщины разило уютом, даже несмотря на то, что и она, и ее пекарня выглядели весьма неряшливо. Расслабившись, Тоби разговорился с ней и даже стянул парик, жалуясь на то, как в нем бывает жарко. Хозяйка пекарни только хмыкнула, многозначительно поглядев на потолок, и Тоби, уже прекративший жевать, поймал себя на мысли, что он еще не знает имени доброй пекарши. Однако спросить он не успел, потому что эти мысли тут же вытеснила новая, только теперь пришедшая на ум: синьору Пирелли пора было к портному, встреча с которым была запланирована заранее. Синьор не любил опаздывать, а потому, если такое случалось, виноватым оказывался слуга, забывший напомнить хозяину о времени.
