Четверг был главным днем недели для «покатушек», вторник – запасным. В четверг было принято иметь байк на ходу и быть готовым к подвигам (в число таких подвигов могли входить и выяснения отношений с другими байкерскими группами, но сейчас царило перемирие). В остальные дни недели совместные заезды устраивались по желанию; у Альфа таковое возникало в том числе в ночь с пятницы на субботу, несмотря на то, что утром в субботу в мотоклубе обычно была тренировка. Тренировку он не прогуливал, но являлся неё невыспавшимся и становился объектом нотаций со стороны тренера.

Тусовка заканчивалась в два или три часа ночи: байкеры разъезжались по домам и увозили с собой своих подруг. Эва, разумеется, в такие дни ночевала у Свена.

Благодаря ночным заездам Эва по-новому узнала и полюбила Стокгольм. Раньше по вечерам город мог казаться ей слишком занятым собственной персоной, равнодушным и холодным: люди спешили по домам – ужинать и смотреть «ящик». Её друзья по колледжу нередко проводили вечера в клубах и на дискотеках. Она пробовала и то, и другое, но даже студенческие вечеринки не могли отбить привкус одиночества, возникавший у неё после захода солнца. Ей чего-то не хватало, чтобы чувствовать себя в городе своей мечты комфортно в вечернее время суток.

Теперь же Эва узнала, насколько город красив и интересен, когда наступает ночь. Те же самые улицы, по которым она ходила днем в толпе прохожих, выглядели совсем иначе, когда они со Свеном проносились по ним после полуночи. Город с каждым разом становился все более понятным и близким; он дарил ей энергию, и она не чувствовала себя усталой даже после довольно продолжительных заездов. До знакомства со Свеном «покатушки» на мотоциклах ей были неведомы, но теперь она почувствовала их кайф и каждой новой поездки ждала с нетерпением.

Что касается Альфа, то Эва довольно долгое время не могла понять, как он к ней относится на самом деле. Он был дружелюбен, временами обращался с ней покровительственно; но в другие дни вел себя так, словно они едва знакомы – словно вдруг решал установить между собой и ней дистанцию, и тогда ей казалось, что он что-то имеет против неё.

Эва прекрасно ладила с его подругами, тем более что это было так несложно. Все они были девушками примерно одного плана: веселыми, легкомысленными, жизнерадостными. Постоянной подруги у Альфа не было. Да и, похоже, он к этому не стремился. Он просто выбирал себе ту, которая сегодня нравилась ему больше других, приводил её на тусовку, проводил с ней ночь, после чего его, как правило, видели уже с новой. Такие отношения всех устраивали; по крайней мере, Эве никогда не доводилось слышать разговоров о том, что какие-то две Альфовы девушки не поделили его между собой.

Частенько Эва ловила себя на мысли, что общество Альфа ей очень нравится. Особо когда он ухаживал за ней дружески – а он это делал время от времени, но границ не переходил. Ей доводилось замечать его пристальные взгляды, но она очень скоро выяснила, что это ни к чему не ведет. Несколько раз, находясь в одной компании, Эва и Свен выключались из общей беседы и уделяли внимание только друг другу; Альф, заметив это, наблюдал за ними некоторое время (ровно столько, сколько ему было интересно), причем нимало не скрывая своего любопытства. Эва не могла сказать, что это раздражало её. Просто было странно.

Эве хотелось, чтобы её отношения с Альфом были немного теплее. И более ровными, что ли. С другими ребятами ей удавалось дружить, и она не могла взять в толк, почему с ним так не получается. Альф, который был таким классным парнем, чье уважение и дружбу ей так хотелось завоевать, постоянно играл с ней в психологические прятки. «Ну почему мы не можем быть друзьями?» – так и хотелось Эве иногда спросить у него. И он тут же словно нарочно обрывал разговор и переключал свое внимание на кого-нибудь другого. Ей оставалось гадать, что происходит между ними и откуда только берется эта невидимая стена.

Возможно, она слегка опасалась его – вернее, того, что она ему не нравится, что он не одобряет выбор своего друга и рано или поздно скажет Свену об этом. Эва по прошлому опыту знала, какое это может иметь значение.

Она дорожила тем, что у нее было со Свеном. Поэтому ей было бы куда спокойнее, если бы она знала наверняка, что Альф действительно ей друг.

В середине февраля Эва приехала в «салун Джо», где уже собралась большая компания знакомых рокеров и их подруг. Свен должен был заехать за ней, но они разминулись, потому что Эву задержали дела в колледже. Он не дождался её в условленном месте. Эва добралась до заведения Джо самостоятельно и, войдя, увидела следующую картину.

Свен сидел за столом, и на шее у него красовалась гирлянда из каких-то разноцветных перьев и мишуры. Две девушки (обеих Эва не знала) сидели рядом с ним и оказывали ему всяческие знаки внимания. В один прекрасный момент одна из них оставила на щеке Свена яркий след своей губной помады. Все были счастливы, кроме Эвы, которая для начала вообще не поняла, что происходит и почему какие-то непонятные девицы вьются вокруг её парня. Она даже хотела уйти, пока её никто не заметил, и направилась к двери, но кто-то подхватил её под руку.

Это был Альф.

– Эй, ты куда? – спросил он.

Эва не нашлась что ответить.

– Всё в порядке, – сказал Альф. – Пойдем-ка сядем. Вон там свободно.

Он отвел её за дальний столик, и они сели.

– Тебе какой коктейль взять?

– Не знаю. Мне нужно идти, – ответила Эва.

– Куда тебе нужно идти, ты же только пришла?

– За подарком. Свена поздравляют с чем-то. Только я не знаю, с чем.

– Сегодня день влюбленных, – сказал Альф. – День святого Валентина. У вас в Польше его не празднуют?

– Я не католичка, – ответила Эва сумрачно. – И в Польше я провела всего два с половиной года. Мы ничего такого не праздновали.

Альф посмотрел на неё и слегка улыбнулся.

– Я сейчас принесу коктейль и себе возьму чего-нибудь выпить, – сказал он.

Он принес Эве коктейль, который она сразу пригубила. «С мятным ликером он или с уксусом, черт побери? – подумала она, злясь из-за Свена так сильно, что даже вкус любимого напитка ей казался сейчас отвратительным. – Лучше бы я пошла с Гюн и Калле в кино!»

Альф предложил ей сигарету. Сегодня он, против обыкновения, не стал рассказывать какую-нибудь из своих бесчисленных историй, а просто сидел рядом, пил пиво и наблюдал за окружающими.

– Почему у него на шее эта штука? – спросила Эва, имея в виду Свена.

– Какая?

– Ну, эта, с этой фигней. Я не знаю слово.

– Гирлянда?

– Да, гирлянда!

– Это Хильда на него повесила. Сегодня такой день, когда любой может признаваться в любви.

– Жаль, я не знала.

– Тебе тоже есть кому признаться?

– Ну, я что-нибудь придумала бы!

– Еще не поздно. Начни с меня.

Эва отпила глоток из бокала и сказала:

– В другой раз. Мне правда пора.

– Нет, подожди, – остановил её Альф. – Это очень просто делается. Смотри.

Он выдержал небольшую паузу и произнес:

– Я без ума от тебя. Ты мне снишься каждую ночь. Причем, знаешь, в эротических снах. Что мне делать?

Эва бросила взгляд в сторону Свена, который по-прежнему её не замечал, наслаждаясь обществом девиц, и спросила у Альфа:

– Это то, что Хильда ему сейчас говорит?

– Не берусь отвечать за неё, – ответил Альф. – Только за самого себя.

Эва опять посмотрела в сторону Свена. Нет, эта девица, брюнетка в черной кожаной куртке, не собирается оставлять его в покое. «Чтоб она провалилась к чертям! И его пусть забирает с собой заодно», – подумала Эва. Она злилась. Она считала нужным это скрывать и потому злилась еще больше.

– Всё хорошо, – сказал Альф, понаблюдав за ней. – Просто люди говорят друг другу слова.

– И целуются.

– И целуются, – охотно подхватил Альф. – Кстати, я собирался сказать тебе еще кое-что хорошее.