Советники расположились за столом, во главе которого восседала Эрида, и внимали лорду Ардату. Старик стоял, тяжело опершись на крышку стола, и сдавленным, посвистывающим голосом зачитывал очередное письмо. Каждые несколько секунд он останавливался, чтобы откашляться в носовой платок. Лорд Ардат давно забрался на утес смерти и жил на нем вот уже больше десятилетия. В какой-то момент Эрида перестала опасаться за его здоровье.

– Таким образом, я смиренно… – Он снова закашлялся. Эрида поморщилась, чувствуя, как начинает саднить ее собственное горло. – …Предлагаю Вашему Величеству руку и сердце, дабы мы могли объединить наши судьбы. Я молю вас принять мое предложение. Пусть песнь, посвященная нам, разлетится от Трекийских врат до славных садов Аскала. Ваш до конца своих дней, Осковко Трековик, лорд Пограничья, кровный принц Трека… – Далее перечисляются все титулы, которыми любит хвастаться этот грязный тролль, – закончил Ардат, опуская письмо на стол.

«Какое точное описание», – подумала Эрида. Она встречала принца Осковко лишь однажды, но этого было более чем достаточно. Тогда, в военном лагере, он был с ног до головы покрыт отходами, потому что напился до бесчувствия и упал в выгребную яму. Слой зловонной грязи и винный смрад помешали ей понять, красив он или нет.

Лорд Торнуолл стремительным движением потянулся за письмом. Он был худ и невысок – даже Эрида превосходила его ростом; волосы мужчины уже тронула седина, но борода по-прежнему оставалась такой рыжей, что, казалось, не уступала по свирепости воинам, которыми он командовал. Он не снимал доспехов даже в зале заседаний, как будто ожидал, что сидевшие за столом советники вдруг начнут нападать друг на друга. Прищурившись, он изучил письмо, написанное неаккуратным почерком, а затем – печать и подпись, оставленные на бумаге.

Даже не вставая со стула, Эрида могла с легкостью разглядеть оттиск белого волка с короной на голове – герб королевской семьи Трека. Кроме того, на листке виднелись многочисленные ошибки и зачеркивания, а также несколько чернильных пятен, оставленных грязными пальцами.

– Это письмо написано рукой принца, – заключила Эрида, поджав губы.

– Сей факт не подлежит сомнению, – угрюмо подтвердил Торнуолл.

Он передал письмо леди Харрсинг, опытной придворной даме, которая едва ли не всю свою жизнь провела в королевском замке. Она усмехнулась, и морщинки на ее лбу пролегли глубже. Белла Харрсинг дожила до тех же преклонных лет, что и Ардат, но гораздо лучше сохранила внешность и здоровье.

Она хотя бы может дышать, не рискуя, что ее легкие взорвутся.

– Даже не утруждайте себя тем, чтобы вносить его имя в список, – заключила она, отказываясь прикасаться к письму.

Громадный, словно крепость, лорд Деррик, сидевший напротив, презрительно фыркнул.

– Вы настаиваете на кандидатуре желторотого юнца из Сапфирового залива, который никак не выучит алфавит, но отказываете королевскому наследнику, который стучится к нам в дверь?

Леди Харрсинг окинула его круглое красное лицо презрительным взглядом.

– Бьюсь об заклад, что Андализ ан-Амсир знает алфавит лучше, чем этот докучливый трекийский олух. Рискну предположить, что в своих знаниях он превзойдет даже вас, милорд. Более того, он тоже принц крови, причем союз с его государством был бы для нас гораздо полезнее.

Их пререкания были до боли знакомы и могли продолжаться вечно. Хотя Эриде казалось, что ее череп протыкают копьем, она не стала прерывать Деррика и Харрсинг, которые препирались, словно брат и сестра, соперничающие за внимание. «Чем дольше они спорят, тем позднее наступит то тошнотворное мгновение, когда мне придется продать себя, словно породистую корову, – думала она. – И тем больше времени на размышления у меня будет».

Несколько недель минуло с тех пор, как Эндри Трелланд в одиночестве вернулся в Аскал и поведал ей о сорванном Веретене и завоевателе, пришедшем из ниоткуда. Таристан из Древнего Кора. Наследник Веретенной крови и владелец клинка, спрятавший в горах неистовую армию ужасающих существ, которые подчиняются его воле.

Она хранила молчание, натянув на лицо непроницаемую маску спокойствия. Но мысленно она взвешивала слова оруженосца, как делала это каждое утро и каждый вечер со дня его возвращения. Говорил ли Трелланд правду? Действительно ли на горизонте появился демон, которому суждено поглотить нас всех?

Она не могла знать наверняка.

Ложь – это лучшее решение, единственно правильный выбор. Для меня и всего моего государства.

Харрсинг и Деррик не успокаивались, перечисляя достоинства женихов, которых они решили поддержать. По правде говоря, Эрида презирала как Осковко, так и айбалийского принца – равно как и всех остальных кандидатов, входивших в злокозненный список.

Лорд Кониджин, сидевший справа от королевы, тоже не участвовал в обсуждении. Он приходился кузеном отцу Эриды; по королевской линии он унаследовал вдумчивость и проницательные синие глаза. «А также честолюбие», – подумала Эрида. В то время как другие члены совета были избраны за их заслуги, чтобы наставлять и направлять королеву, Кониджен попал в их число, потому что Эрида хотела лично присматривать за тем, кто может посягнуть на ее трон.

Он следил за Харрсинг и Дерриком, словно за игроками в бадминтон, переводя взгляд с одного спорщика на другого, пока они обменивались колкостями. Светлые волосы Кониджина, а также его пронзительный взгляд, выступающая челюсть и густая борода делали его похожим на отца Эриды. Его одежда тоже напоминала о покойном короле: он носил простой, но изящный зеленый шелк и цепь из золота и серебра, перекинутую с одного плеча на другое, по всей длине которой ревели кованые львы. При взгляде на него у Эриды сжималось сердце от тоски по человеку, которого не стало четыре года назад.

– Внесите его имя в список, – наконец произнес Кониджин тоном, не терпящим возражений.

Деррик тут же замолчал, и Эрида мысленно отметила эту деталь. Но Харрсинг продолжила спорить, что было неразумно, если в разговор вмешался Кониджин.

– Сделайте, как говорит кузен, – неохотно прервала ее Эрида.

Исполнительный Ардат окунул перо в чернильницу и нацарапал имя трекийского принца на длинном пергаменте, которому предстояло решить ее судьбу. Эриде казалось, что каждая буква врезается в ее кожу.

– Пусть он лишь второй сын, но союз с ним поможет нам обезопасить северные границы, – начал Торнуолл. Он всегда носил с собой тактические карты, и сейчас быстро развернул одну из них и указал на Трекийские врата – небольшой отрезок земли, где расступались Вардийские горы, делившие континент пополам.

Эрида едва удержалась, чтобы не сказать своему военачальнику, что знает географию лучше его. Вместо этого она поднялась со стула и медленно подошла к изумительной карте Оллварда, занимавшей всю стену. Она остановилась перед Галландом, так, чтобы видеть только его – страну, которая принадлежала ей по праву рождения и была ее единственной судьбой. Она вглядывалась в знакомые реки и города, изящно выгравированные на карте. В центре располагался Аскал, и его желтая кирпичная стена состояла из сусального золота и кусочков янтаря. Даже деревья великих лесов Варда были тщатетельно прорисованы. Эта карта стала плодом кропотливого труда неподражаемого картографа и художника, которому удалось с помощью мазков краски и покрошенных камешков воссоздать Оллвард во всем великолепии.

– Наша армия по самым скромным подсчетам пятикратно превосходит их войска. Если трекийские головорезы рискнут напасть со стороны Врат, пусть попробуют. Но я не стану связывать себя узами брака с наследником королевства, которому я нужна в большей степени, чем он мне. И прошу заметить, – продолжила она, проводя пальцами по карте, – что Трек сам не может похвастаться удачным расположением. Он зажат между славным Галландом и джидийскими волками, не говоря уже о Темурийской империи. – Она указала на северные ледяные пустоши, а затем на западную степь.

Торнуолл с задумчивым видом откинулся на спинку стула.