Я совершила глупость, упомянув отца. Теперь вдобавок ко всему прочему мама станет вновь и вновь заговаривать о человеке, которого мы едва знали, не сообщая ничего полезного и лишь расстраивая нас обеих.

Корэйн любила жить согласно плану, вести списки задач и расставлять приоритеты. Теперь у нее не осталось ничего. Мысль об этом действовала ей на нервы.

«Жизнь в Лемарте не так ужасна, – думала она, перечисляя в голове непреложные истины. – Моя участь вполне терпима. Мать любит меня, – в этом Корэйн не сомневалась. Мне повезло. Оллвард огромен; на его просторах людей поджидает множество опасностей и рисков. Голод, войны, болезни, всевозможные лишения. Здесь ничто из этого меня не коснется».

– Это хорошее место, – сказала она себе, оглядываясь на гавань. – Я должна быть довольна.

«И все же не могу. Что-то внутри меня отказывается пускать корни».

На горизонте замерцали звезды: то восходил Единорог. Они с драконом сражались каждый год, столетиями преследуя друг друга по небосклону. Драконы давно вымерли, но ходили легенды, что единороги по-прежнему жили в защищенных поселениях легендарных Древних и скакали по далеким степям и песчаным дюнам. Корэйн не верила в эти истории, однако ей нравилось гадать, могут ли они оказаться правдой. Но, если я останусь здесь, как я смогу узнать наверняка?

Две тени, возникшие на дороге, вырвали ее из плена печальных размышлений. Корэйн вздрогнула, осознав, что на скале есть кто-то, помимо нее.

Путники стремительно приближались. Они шли настолько тихо, что это казалось невозможным: ветер шелестел в траве громче, чем их шаги. На обоих были черные, как ночь, мантии и капюшоны. Одна фигура, маленькая и подтянутая, двигалась петляющей походкой. От другой, намного превосходящей первую по росту и сложению, не доносилось ни единого звука. Для такого рослого человека это было поразительно.

Корэйн шагала вперед. Они подошли уже слишком близко, и убегать не было смысла. Даже если ей и хотелось избежать этой встречи, теперь стало уже слишком поздно. Она вспомнила про нож, спрятанный за голенищем сапога. Ей никогда не приходилось им пользоваться, но мысль о нем слегка успокаивала.

– Добрый вечер, – пробормотала она, отходя в сторону, чтобы уступить им дорогу.

Вместо того чтобы пройти мимо, они остановились, замерев плечом к плечу. Ну, или если точнее, плечом к груди. Один из них был не меньше шести с половиной футов ростом и возвышался над другим, словно башня. Теперь, когда их разделяло совсем небольшое расстояние, Корэйн видела, что это широкоплечий, хорошо сложенный мужчина. Он держал спину прямо, как воин, а из-под его мантии проступали очертания рукояти меча. Капюшон скрывал большую часть его лица, но даже в темноте Корэйн видела шрам, протянувшийся по его бледной щеке. Рваный, влажный и… еще не успевший зажить до конца.

У Корэйн заныло в животе. «Тебе не хватит характера», – снова зазвенел у нее в голове голос матери.

– Порт находится позади вас, друзья, – произнесла она. – Эта дорога ведет в Тириот.

– Мне нечего искать в Лемарте, – донесся из-под капюшона голос мужчины.

Сердце Корэйн пронзила игла страха. Она сделала шаг назад, отстраняясь от незнакомца, но он тут же сдвинулся вперед – слишком стремительным, слишком плавным движением. Вторая фигура не шевелилась, словно свернувшаяся на обочине змея, в любой момент готовая сделать смертельный выпад.

– Не подходите ко мне! – выкрикнула Корэйн, рывком достав из сапога кинжал и взмахнув им перед путниками.

К ужасу Корэйн, мужчина устремился вперед. Девушка сжала кинжал в кулаке, приказывая себе сражаться, но вместо этого застыла на месте, не в состоянии сдвинуться ни на дюйм. «Тебе не хватит характера», – пророкотало в ее голове, и она приготовилась, что сейчас ощутит удар.

Но мужчина не собирался нападать. Вместо этого он опустился перед ней на колено и, выхватив позолоченный клинок, поставил его острием к земле. Корэйн удивленно разглядывала серебряную рукоять и крепкую сталь. Незнакомец склонил голову и откинул капюшон, обнажая копну светлых волос и прекрасное лицо, одна сторона которого была обезображена шрамами. Кромка его мантии была украшена необычным узором из оленьих рогов, вышитых серебряной нитью.

– Умоляю вас о прощении и милосердии, Корэйн ан-Амарат. – мягким голосом произнес он. Его зеленые глаза сверкнули, но он тут же опустил взгляд.

Корэйн моргнула, переводя взгляд с одного путника на другого. К ее страху добавилась изрядная доля замешательства.

Наконец второй человек усмехнулся, и Корэйн разглядела под капюшоном женский подбородок. Путница скрестила руки на груди. На каждом ее пальце была вытатуирована черная полоска, тянувшаяся от костяшки к ногтю. Этот узор казался Корэйн знакомым, но она не могла вспомнить наверняка.

– Ты пытался запугать девчонку до смерти или просто не умеешь общаться со смертными? – протянула женщина, упираясь взглядом в спину своего спутника.

Со смертными. Голова Корэйн пошла кругом.

Он скрипнул зубами.

– Еще раз прошу вас меня простить. Я не намереваюсь вас убивать.

– Что ж, уже хорошо, – пробормотала Корэйн, бессильно уронив руку, сжимавшую кинжал. – Кто вы такой?

Не успев договорить, она уже догадалась, каков будет ответ. В ее памяти всплыли обрывки детских сказок и моряцких историй. Он Древний. Бессмертный, рожденный погасшими Веретенами. Нестареющий и совершенный сын утраченного мира.

Ей никогда раньше не доводилось видеть Древнего. Даже ее мать ни разу в жизни не встречала ни одного из них.

Бессмертный разогнул шею, и звезды озарили его образ. Что-то поранило – нет, изорвало – левую половину его лица, оставив неровные, бугристые шрамы ото лба и до самой шеи. Взгляд Корэйн задержался на них, и Древний снова уронил голову на грудь.

«Его терзает стыд», – поняла Корэйн. Почему-то эта мысль немного ее успокоила.

– Так кто же вы? – повторила она свой вопрос.

Древний сделал тяжелый вдох.

– Я Домакриан из Айоны, племянник самой Правительницы, ведущий свой род из Утраченного Глориана. Я последний оставшийся в живых Соратник вашего отца, и я пришел просить вас о помощи.

Рот Корэйн распахнулся от изумления, молнией пронзившего ее тело.

– Что? – только и смогла произнести она.

– Я хотел бы рассказать вам историю, миледи, – проговорил он. – Если вы соизволите меня выслушать.

Изо рта умирающей лошади шла пена, но он гнал ее вперед. Ее плечо было алым от запекшейся крови. «Моей крови», – думал он. Хотя со дня битвы прошло немало дней, его раны едва начали затягиваться. Он старался не думать о своем лице, вспоротом теми существами, теми чудовищами, воинами нечеловеческой армии, явившейся из мира, который он даже не мог вообразить. Он все еще чувствовал на себе их пальцы, сломанные ногти и кости, торчавшие из-под ржавых доспехов. Теперь они остались далеко позади, в сотнях миль за его спиной. Но Домакриан все равно то и дело оглядывался назад, широко раскрыв изумрудные глаза.

Он не мог сказать, как ему удалось спастись. Он знал лишь, что вскочил на лошадь одного из Соратников; остальные воспоминания стерлись, оставив только отголоски звуков, размытые цветные пятна и неясные запахи. Он скакал днями напролет. Королевства проносились мимо, сливаясь друг с другом; холмы сменялись возделанными полями, которые уступали место лесу, а затем снова холмам. Наконец он начал узнавать пролетавшие мимо ландшафты. Миновав горы Монарион и Монариан – Звезду и Солнце, – он свернул в скрытую от посторонних глаз долину. Поросшая тисовыми деревьями, она тонула в тумане, а извилистая серебряная лента реки Аванар делила ее на две части. Он был сыном и принцем этой земли и знал ее наизусть.

Калидон.

Айона.

Родной дом.

«Осталось недолго, – думал он, надеясь, что лошадь выдержит. – Уже совсем скоро».

Дом слышал, как оглушительное биение лошадиного сердца становится реже. Он ударил ее ногой еще раз.