Печаль во взгляде Дома была сопоставима разве что с его растущим отчаяньем. Корэйн захотелось выбить из него и эти эмоции тоже. У нее не было никакого желания наблюдать их в глазах незнакомца, стоявшего на ее пороге.

«Мать рассказала мне, как только я начала осознавать мир. По крайней мере, ей хватило благородства не лгать мне о нем», – подумала она. Все это было правдой.

– У меня нет ни иллюзий, ни ложных надежд, а ваш друг представлял собой и то и другое, – произнесла она. Это тоже было горькой истиной, о которой она не забывала ни на один день. – Что ж, отдавайте мне золото и уходите прочь.

Дом нахмурил лоб.

– Золото? – Он снова обернулся к Сорасе, на этот раз в растерянности. – Вы, смертные, постоянно просите денег.

Женщина хрипло фыркнула.

– Мы, смертные, живем в реальном мире.

Сораса стояла на том же месте, не спеша преодолевать разделявшее их расстояние в несколько ярдов.

– Очевидно, что принц снабжал свою незаконнорожденную дочь деньгами, – медленно пояснила она.

Древний одновременно покраснел и нахмурился.

– Мне нечего дать вам, миледи.

Корэйн лишь пожала плечами.

Она уже собиралась снова отпереть засов, но вздрогнула и замерла, когда убийца прищурила подведенные сурьмой глаза. Сораса обернулась на Лемарту. Городские огни отражались в воде золотыми пятнами, очерчивая темные силуэты стоявших на якоре кораблей. «Бурерожденная» выделялась на фоне рыбацких суденышек, словно морское чудовище.

– Неудивительно, что на просторах Долгого моря не найти корабля лучше, чем у капитана ан-Амарат, – задумчиво произнесла убийца. – Удерживаться на плаву ей помогало золото Древнего Кора.

Страх снова оплел Корэйн своими щупальцами.

– Вы знакомы с моей матерью?

– Я о ней наслышана, – ответила Сораса. – У нее ужасающая репутация.

– Я могу отвести вас к ней. Вас обоих, – выпалила Корэйн, одновременно предлагая и угрожая. – Она знала вашего принца лучше, чем я. По крайней мере, она видела его своими глазами. В отличие от меня, она сможет вам помочь.

Поможет уплыть отсюда и никогда больше не возвращаться.

Дом покачал головой.

– Нам нужны именно вы.

– «Нам»? – пробормотала Сораса себе под нос.

Древний пропустил ее вопрос мимо ушей.

– Это наследие вашей крови, Корэйн, независимо от того, известно вам о нем или нет, – проговорил он.

«Возможно, он умелый воин, но вот сообразительностью похвастаться не может», – раздраженно подумала Корэйн.

– Мне не интересны ни вы, ни ваши искания, ни поражение моего отца, – прошипела она. – Я не желаю иметь со всем этим ничего общего.

В этот раз Дом ничего не ответил, и все трое погрузились в тишину, нарушаемую лишь плеском прибрежных волн и шумом ветра в холмах. Дом опустил взгляд к земле. Его ясные глаза заволокла влага – или, может быть, это была лишь игра лунного света.

Несмотря на свое негодование, Корэйн растрогалась. От Дома исходили волны скорби, настолько явные, что она едва ли не ощущала их на вкус.

– Соболезную вашей утрате, – мягко добавила она и нехотя дотронулась до его руки.

Окончательно потеряв самообладание, он начал оседать под ее прикосновением. «Умеют ли бессмертные скорбеть?» – подумала Корэйн и еще раз взглянула на его громадную фигуру. Дом склонил голову; его поза была полна боли и отчаяния. Мне кажется, что нет.

– Мне очень жаль, – повторила она, переводя взгляд в сторону Сорасы.

Женщина, смотревшая на дорогу непроницаемым взглядом, лишь отмахнулась от ее слов.

– Вся эта драма меня не касается.

Когда Корэйн снова потянулась к засову, Дом ее не остановил. Дверь распахнулась, и из проема хлынула темнота. Девушка сделала шаг вперед; Древний следил за ней с задумчивой решимостью.

– Вы говорите, что не желаете иметь ничего общего ни с нами, ни со своим отцом, – тихо и хрипло произнес он. – Только не делайте вид, что вы хотите и дальше вести такую жизнь.

Помимо своей воли Корэйн застыла на пороге. Она смотрела вперед, во тьму знакомого старого дома, но краем глаза видела, как Древний накидывает на голову капюшон, скрывая в его тени покрытое шрамами лицо и изумрудный взгляд.

– В ваших жилах течет кровь Веретен, далеких миров и утерянных звезд. Вы хотите дотянуться до горизонта, Корэйн из Древнего Кора. Это желание сидит глубоко в ваших костях, – проговорил он, зашагав по тропинке в сторону убийцы, дожидавшейся его на дороге. – Только вот она никогда не позволит вам это сделать.

Корэйн прерывисто вздохнула. Дюжина язвительных ответов была готова сорваться с ее губ, но все они потеряли смысл перед лицом суровой правды.

– Ваш отец был таким же, как и вы.

«Тебе не хватит характера».

Эти четыре слова накрыли Корэйн, словно волна, стремившаяся затянуть ее в морскую глубь.

Но Корэйн не собиралась идти ко дну. Ни на мгновение дольше она не останется в этой клетке. Она была птицей, рожденной для полета, а не для того, чтобы гнить на прибрежных скалах в компании одного лишь ветра.

Всего лишь на мгновение она оглянулась через плечо. Дом тоже обернулся, и их взгляды встретились. Лицо Древнего озаряла несмелая, болезненная надежда. Корэйн ощущала нечто похожее – надежду, которую, казалось бы, убил отказ капитана ан-Амарат. Теперь она распустилась вновь. Дикая и колючая, она кровоточила по краям, но упрямо цеплялась за жизнь.

– Дайте мне три дня, – выпалила Корэйн, захлопывая дверь.

Наступил третий день.

Корэйн занималась делами, с непроницаемым лицом согнувшись над кухонным столом. Под ее глазами залегли глубокие тени – свидетельство еще одной беспокойной ночи. Она допоздна занималась приготовлениями к новому плаванию «Бурерожденной», а потом крутилась в кровати, терзаемая снами, которые под утро едва ли могла вспомнить.

Она застыла, вглядываясь в измятую, испещренную подписями карту Варда, которую она прижала к столу своей тетрадью и компасом. Долгое море рассекало мир пополам, петляющей синей лентой протянувшись между северным и южным континентами. На западе оно переходило в Полуночный океан, а на юго-востоке – в Рассветный. Ночь и заря служили пределами известного им мира.

Она провела запачканным чернилами пальцем по Вардийским горам, которые, подобно грозному войску, отделяли зеленые поля Галланда от северных земель и бескрайних степей. Ее взгляд остановился на гряде холмов неподалеку от Зеленого Льва – реки, помеченной на карте тонкой линией. Хотя рядом с ней не было других символов, она знала, разумеется, с чужих слов, – что там стоит заброшенный храм. Распахнутый храм, в котором горит распахнутое Веретено. Разве в такое возможно поверить? Она прижала палец к той точке, где погиб ее отец.

Возможно, в этой точке начал разрушаться весь мир.

Только вот я в это не верю.

Мелиза проснулась и чем-то загрохотала в своей спальне. Вскоре она показалась в центральной комнате, покачиваясь на привыкших к морю ногах и врезаясь в мебель. Затем она принялась бесцельно ходить по кухне: заглянула в несколько шкафчиков, поправила шторы, сунула нос в медный горшок, стоявший на огне.

«Словно ребенок, требующий к себе внимания», – подумала Корэйн.

Не собираясь идти на поводу у Мелизы, она продолжила перепроверять бумаги.

– Кастио опаздывает, – коротко произнесла ее мать, снимая горшок с очага. В нем плескалась горячая вода, в которой плавали дольки лимона. Мелиза налила настой в чашку, а затем добавила щепотку ярко-оранжевого порошка. Это был тертый корень раширского растения, редкий товар, ценившийся на вес золота.

Видимо, вчера она превзошла саму себя, раз сегодня ей приходится обращаться к такому лекарству.

Корэйн бросила взгляд на чашку, которую стремительно осушала ее мать.

– У него есть еще несколько минут, – ответила она и выглянула в окно. У стены их дома приютилась крошечная хижина, уже больше десяти лет служившая Кастио жилищем.

– Держись к нему поближе, пока меня не будет.