– Что ты собираешься делать, Домакриан, сын моей возлюбленной сестры? – проговорила Изибель ему вслед. Голос правительницы звучал глухо, словно на него давили десять сотен лет ее правления. А еще в нем слышалось отчаяние. – Разве в твоих жилах течет кровь Древнего Кора? Или, может быть, у тебя есть Веретенный клинок?

Единственным ответом Дома был стук его сапог.

– Значит, ты уже потерпел поражение! – крикнула она. – Как и все мы. Нам необходимо покинуть этот мир, прежде чем он погибнет.

Принц Айоны не замедлил шага и не обернулся.

– Мужчины и женщины, превосходившие меня во всем, погибли напрасно, – произнес он. – Будет справедливо, если я последую за ними.

Несколько часов спустя принцесса Рия нашла его в конюшне Тиармы. Он яростно трудился, вычищая стойла и разбрасывая вилами сено.

Будничная работа помогала забыться, пусть ее и сопровождал омерзительный запах. Дом не позаботился о том, чтобы переодеться: на нем по-прежнему оставались кожаные штаны и изорванная мантия. Он даже не отчистил с сапог грязь, налипшую на поляне возле храма; возможно, на них была и запекшаяся кровь. Его светлые волосы рассыпались по плечам, а несколько прядей прилипли к израненной половине лица. У него за поясом висел опустошенный до дна винный бурдюк. Дом ощущал себя так же отвратительно, как и выглядел, а выглядел он просто кошмарно.

Он чувствовал осуждающий взгляд Рии спиной, поэтому не стал утруждаться тем, чтобы к ней обернуться. Он хрипло вздохнул, вонзил вилы в тюк сена и, не напрягаясь, перебросил его в ближайшее стойло. Сено ударилось о каменную стену и разлетелось по полу. Конь, стоявший в углу, недовольно моргнул.

– Ты всегда знала, когда нужно промолчать, кузина, – усмехнулся он, снова взмахивая вилами. Он представил, что следующий тюк – это тело Таристана, и проткнул его зубьями насквозь.

– А ты, похоже, не выучил этот урок, – ответила она. – Равно как и тот, где рассказывалось о тактичности.

Дом закусил губу, снова ощутив вкус крови.

– Я воин, Рия. Тактичность – это роскошь, которую я не могу себе позволить.

– А я, по твоему мнению, кто?

Он вздохнул и обернулся к той, которую мог бы назвать сестрой.

Принцесса изменилась. На ее поясе по-прежнему висел меч, но в остальном она выглядела другим человеком. Шелк уступил место стали, а украшенные драгоценными камнями локоны превратились в туго заплетенные косы. Она уперлась руками в ремень портупеи, выжидательно глядя на Дома. Зеленая мантия Айоны ниспадала с ее плеча, прикрывая кольчугу, нагрудник и поножи. Рия была наследницей престола, поэтому она умела сражаться не хуже остальных, а зачастую даже лучше. Ее доспехи – с оленьими рогами на груди – были искусно выкованы и идеально на ней сидели. Покрашенная в зеленый цвет сталь сияла в пыльном свете конюшни.

В груди Дома затеплилась робкая надежда, но ему инстинктивно захотелось задушить ее в зародыше.

– Куда ты собралась? – настороженно спросил он.

– Ты слышал, что сказала мать: она не станет отправлять своих людей на верную гибель, равно как и другие правители, – сказала она, поправляя латные перчатки. Тонкая улыбка, игравшая на ее губах, блеснула озорством. – Я решила, что нужно убедиться в ее правоте.

Искра надежды вспыхнула и разгорелась. Вилы выпали из рук Дома, и он потянулся к кузине, чтобы ее обнять.

– Рия…

Доспехи не сковывали ее движений, и она легко увернулась от его руки, сделав проворный шаг в сторону.

– Не трогай меня! Ты воняешь!

Эта шпилька нисколько не задела Дома. Рия могла говорить или просить у него что угодно, как ни страшно было это осознавать. Я бы голышом станцевал на улицах Айоны или женился на смертной женщине, если бы она согласилась помочь лишь при таком условии. Но Рия ничего не просила взамен. Глубоко в душе Дом знал, что она никогда бы этого не сделала.

– Сначала я поеду в Сирандель, – сказала принцесса и быстро зашагала по конюшне, вынуждая Дома последовать за собой.

Она осматривала коней наметанным взглядом, заглядывая в каждое стойло в поисках проворного скакуна, который отвечал бы ее требованиям.

– Сирандельцы потеряли в этой битве троих. К тому же лисы бывают такими вспыльчивыми. Говорят, это связано с рыжим цветом волос.

Стремительным шагом принц подошел к стене, где висела амуниция для лошадей, и закинул на плечо седло. Крепкая промасленная кожа блестела на свету.

– Тогда я начну с Салахэ. Песчаные волки охотно вступают в бой.

Рия стащила седло с плеча кузена.

– Оставь переговоры мне. Слабо верится, что для такой задачи тебе достанет красноречия.

– Ты обезумела, если думаешь, что я останусь здесь, – сказал он, преграждая Рие путь. Она снова увернулась. Сгрудившись в дальнем конце прохода между стойлами, конюхи следили за их перепалкой. Дом слышал их перешептывания, но они его не заботили.

– Я такого не говорила, – в голосе Рии прозвенел упрек. – Собрать войско, чтобы противостоять Веретенам, – это одна задача. Очень может быть, что она невыполнима. Но есть еще и другая: захлопнуть эти самые Веретена. Мы обязаны их закрыть, если хотим, чтобы у Оллварда оставалась хоть какая-то надежда на спасение.

Ее поиски подошли к концу: она остановилась у знакомого стойла, в котором дожидался всадника личный скакун ее матери. Эту угольно-черную лошадь растили в пустынях Айбала, обучая развивать невероятную скорость. При взгляде на кобылу, рожденную в песках, в глазах Рии блеснула неестественная для нее жадность. В следующее мгновение принцесса снова повернулась лицом к своему кузену и взяла в руки его ладонь.

– Тебе понадобятся кровь Древнего Кора и Веретенный клинок.

Перед взором Дома предстал образ юноши с добрым и теплым взглядом. Поверх его кольчуги была накинута зеленая, расшитая золотом мантия. Оруженосец. Эндри Трелланд. Дитя Аскала.

– Я сумею отыскать клинок, – мрачно произнес Дом. Надеюсь, что сумею.

Рия нахмурила смуглый лоб.

– Каким образом? В сокровищнице хранилось лишь два меча, и теперь оба они у Таристана. В других поселениях нет…

– Я отыщу клинок, – повторил он. В его голосе звенела решимость.

Несколько мгновений Рия вглядывалась в его лицо, а затем медленно кивнула. Дому оставалось лишь молиться, чтобы она оказалась права, доверившись ему.

– А вот кровь… – вздохнул он, прислоняясь спиной к стене.

Видэр провел рукой по лицу, в первый раз за все время, прошедшее со дня боя у храма, забыв о своих ранах. Они тут же напомнили ему о себе, взорвавшись острой болью. С губ Дома сорвалось ругательство.

– Кортаэль был последним отпрыском своего рода. Если где-то и существуют его дальние родственники, у нас нет никаких зацепок, чтобы их обнаружить. Поиски иной ветви этого генеалогического древа займут долгие месяцы, а быть может, и годы. Сыновья и дочери Древнего Кора стерты с лица земли.

– Сыновья и дочери, – задумчиво протянула Рия, искривив губы в подобии усмешки.

Она подошла к айбалийской песчаной лошади и провела рукой по спине животного. Кобыла ответила ей приветственным ржанием.

– Они весьма немногочисленны, это верно. Но уверен ли ты, что род Кортаэля прервался? Есть вещи, о которых он не рассказывал даже тебе, кузен.

Несмотря на печальные обстоятельства, Дом широко ухмыльнулся.

– Поверь мне, я наслышан о твоих тайных свиданиях с этим смертным, равно как и половина Айоны.

– Помимо меня, у Кортаэля из Древнего Кора было множество женщин, как видэрийских, так и смертных.

С ее губ сорвался смешок, прозвучавший печально и глухо. Смерть Кортаэля отразилась не на одном Доме. Он ясно видел груз потери, свисавший с плеч Рии, словно плохо подогнанный доспех. Подобная тяжесть была для нее непривычна, да и для большинства видэров тоже. Они не знали, что значит умирать или терять тех, кого они любили.

Дом подскочил на месте, когда рука Рии коснулась его здоровой щеки. Ее пальцы были прохладными и нежными, несмотря на мозоли, образовавшиеся за несколько столетий. Его снова охватила тоска, только на этот раз он печалился не о своей участи, а о кузине, которой предстояло в одиночестве скитаться по всему Варду.