(Улыбки, приветствия, манера общения, стереотипы поведения - всё с примесью внутренних переживаний, сопутствующих любому поступку)
Компьютерный зал? Будет тебе компьютерный зал...
То помещение, где стоят ровными рядами похожие на большие лекала столы. Блеск экранов и лёгкий шелест включённых на полную мощность, но сегодня, сейчас молчащих динамиков. Напряжённая атмосфера. Сейчас завеса тайны откроется.
Я там решал небольшую загадку.
Мой разум, оправившись от первого потрясения, своевольно взбрыкнул, недовольно фыркая и пытаясь податься назад, подобно лошади, уязвлённой неправильными и грубыми действиями всадника.
Ещё один пример телепатии? Люси?!! Это номер...
И тут же страшная сухость во рту. Значит и остальные освобождённые...
И к тому же ещё и Тёмные. Тёмные...
Пальцы Люси сжали мою руку сильнее. С какой-то отчаянной болью.
Прекрати!
Да, Дан. Слушай...
Не дай своему скакуну разума увильнуть в сторону. Натяни повод.
И слушай, слушай. Откройся. В мысленном контакте нет места для лжи.
Они его пугали. Впервые после стольких проступков он осознал, что совершил нечто такое, чего делать совершенно не стоило. Даже под угрозой мучительной смерти - препарировании на живом и без анестезии (а что у нас там внутри?) праздным хирургом-исследователем.
Смерти он не боялся. Не то чтобы он был отчаянным смельчаком. Просто внутренне не верил, будто подобное может с ним произойти. Его побудило на Проступки (с большой, с большой буквы, человеческий бог побери) не страх перед погружением в ничто, а скорее болезненное любопытство, которое пробуждали все эти необычные криокамеры, неведомо откуда взявшиеся и почему-то вызывающие у людей какой-то особенный трепет, переполненный ужасом и восхищением. Они чуть ли не молились на них.
По крайней мере на некоторые из общей массы.
С этими они возились нежно и восторженно, как ребятня с ярко раскрашенными пасхальными яйцами.
Технически их действия были безупречными, но неуверенными, как у человека, только что вступившего во владение сложной и дорогостоящей техникой, и осваивающего её не отрывая глаз от инструкции. Всё вроде бы просто, понятно, но страшно. Воткнёшь не туда, не то переключишь. И всё. Будешь потом долго плакать, реветь и канючить. Однако сделанного не вернёшь. Так что будьте весьма осторожны. Не торопитесь. Мы знаем, что делаем. Но всё же, но всё же...
И как водится, их поступки отдавали рассеянностью. Слишком большое внимание мелочам. При таком старании чаще всего именно слоны, а не букашки, страдают от недосмотра. До тех пор, пока трубным гласом не заявят о своём существовании...
Он не мог не вмешаться. Слишком всё было... необычно обставлено. И повод был тот что надо. И для них. И для его собственного увещевания. Совесть, заткнись. Я забочусь о сохранении жизней. Спящий да пробудись.
Один, второй, третий.
А потом он заикнулся о медицинской подстраховке.
Конечно шанс на осложнения являлся минимальным, но и его, если следовать весьма строгим правилам, не стоит оставлять без внимания.
О да. Правила они уважали. Вся их жизнь состояла из поклонения Правилам.
Правила. Правила. Да здравствуют Правила.
Он никогда не летал ранее на дирижаблях. Да и особенно об этом не жалел. Возможно путешествие было бы приятным, если бы не проклятая воздушная болезнь (страх высоты, провоцирующий слабость в коленях, плюс тошнота от вызванной сильным боковым ветром болтанки, и всё это помножено на омерзительный насморк: сыро, холодно, со всех щелей поддувает).
Путеводитель его ошарашил. Но насморк, простуда, и вызванные ею озноб и высокая температура... В общем, первое (и самое острое) ощущение весьма притупилось. Не до того. Тут бы не отбросить копыта.
Последующие дни тускло проступают сквозь призму апатии. Плевать он хотел и на Братство, и на всё это, и даже на Спящих. Но что-то всё-таки делал.
Проверял оборудование. Отдавал какие-то (кто теперь вспомнит какие?) распоряжения.
Жизнь утомительна. И грызня с Самым Главным Засранцем (должно быть лидером всей этой Весёлой Компании) проходила сквозь память неровной царапиной.
- Будь внимательней. Учти. За свои ошибки ты дорого заплатишь.
- Да пошёл ты, - прямым текстом, хотя не исключено что и мысленно, но то что он спорил с СГЗ не оставляло сомнений. Должно быть это было следствием неприятной болезни.
- Пошёл ты, Сам. Гл. З.
Им не терпелось. Они его постоянно подталкивали. А он в таком состоянии и не хотел, и не решался.
Трудно описать словами, как вплывают в сознание целые куски чужого знания.
Это не потоп, не наводнение, не удар тугих струй под высоким давлением. Это... воспоминания, выплывающие на поверхность быстрей рыбацкого поплавка, отпущенного сорвавшейся с крючка рыбой, только из-за непроизвольного шевеления мысли, задевшей образы и понятия, вызвавшей определённые ассоциации.
Просто. Естественно. Без напряга.
Как будто всё это - твоё. Давно пережитое и осмысленное. Очень привычное.
