Так увлеклись, что на сторонников Верховного Мага не осталось патронов. Сошлись врукопашную. Это нечто страшное, когда люди пытаются забить друг друга насмерть руками.
Прежние навыки не забыты. И хотя Высшие больше не имеют ничего общего с грязной работой Адептов, они, тем не менее, в большинстве своём, сохранили потрясающую боеспособность.
Сходятся двое. Быстрые, как молния, движения рук и удары ногами. И вот поверженный лежит, в предсмертной судороге хлюпая сломанным носом, или выдавливая последние хрипы из перебитого горла, в считанные мгновения превратившись в мешок с переломанными костями и отбитой требухой.
Все оказались при деле. Безумнее безумных. Ненормальные звери.
Охнач вынес из зала Совета Верховного Мага. И именно тогда он увидел, что глаза у него могут быть не только тёплыми, ледяными или безумными, но и стеклянными. Жизнь уходит. Гаснет. Ушла... Теперь это глаза мертвеца...
Библиотека оказалась пуста. Все на занятиях. Кто на каких...
Тайник был в стеллаже, за рядом наизануднейших книг на верхней полке.
В ушах тревожным эхом звучал голос покойного Мага: "Тебе известно... где это в библ... находится... Я знаю... Ты видел... Возьми там... Это знания... Сила... Я знаю... ты сможешь... Фейри... Арчер... тебе, я знаю... поможет... Ты друг... его... Помни... Долг обязует..."
Вот и все напутствия.
Дак выгреб на свет божий бумаги. Просмотреть их не было времени. Он в спешном порядке покинул библиотеку. Спустился в подвал и за винными бочками приоткрыл тайный ход.
Вряд ли кто в этот день сможет обычным путём выйти из крепости, так что будет разумнее всего воспользоваться аварийным выходом.
Через две недели он уже был на краю Дикой Степи.
<p>
Дан Арчер ( I )</p>
Я находился в вишнёвом саду и занимался пристрелкой нового шнеппера, когда появился этот... Как его там? Вечно забываю это имя. Охн... Охм... Охр... Короче, я привык называть его Полудиким. Почему его так прозвали и подразумевается ли под этим, что его можно также назвать и Полуцивилизованным, я не знаю. Для меня все люди весьма диковаты. Я их не люблю. И сторонюсь. Но они меня достают даже в этой глуши.
Мне не доставляет удовольствия стрелять по живым существам, но щеглов я не терплю. В первую очередь потому, что они клюют мою вишню. Налетают целой стаей и полностью игнорируют мои неуклюжие охранные приспособления. Ничем их не испугаешь, ничем не проймёшь. Только если подстрелить парочку-другую и развесить на ветках. Помогает. До первой ночи. По прошествии которой развешанные тушки бесследно исчезают в желудках мелких хищников, и с утра всё по новой.
В последнее время я стал раздражителен. И то мне не так, и эдак не так. Конечно, дело тут не в вишне - не настолько я её плоды уважаю - дело в тоске. Мне не хватает моих ушедших Наставников.
Когда ты одинок и у тебя много свободного времени - рано или поздно начинают одолевать нездоровые мысли, депрессия. Ты гонишь тоску. Но воспоминания о прошедшем возвращаются подобно диковинному бумерангу, от которого нет защиты. Прошлое разит метко - без промаха. От него не скрыться, как не скрыться от собственной тени. Это часть тебя. Одновременно и горькая, и сладковатая.
Жаль, что они ушли. Мне их теперь не хватает. Но с другой стороны, что им ещё оставалось? Великая война завершилась, и они мечтали только об одном: как бы побыстрее воссоединиться со своими. Меня с собою не взяли. Но может быть это и к лучшему. Я так отличаюсь от них в своём развитии, как от меня, скажем, люди. Мы разные. Они само совершенство.
Полудикий на этот раз пришёл в одиночестве. Без свиты. Без кортежа. Без многочисленных безделушек, позволяющих ему, даже пребывая в долгом пути, вкушать все прелести жизни.
Он подкрался с востока. Вернее, сделал попытку подойти незамеченным. Он учёл направление ветра и даже, кажется, выкупался.
Людей не назовёшь чистоплотными созданиями, и запах их застарелого пота, несмываемого годами, в лучшем случае месяцами, просто убийственен для моего обоняния. Может быть, я сильно утрирую. Может быть. Некоторые из них, а в особенности элита, проявляют заботу о личной гигиене, и вообще, весьма симпатичны. Но это скорее исключение, чем правило.
Помню его ещё совсем молодым. Он прибыл в обществе своего покровителя лет двадцать семь назад востребовать старый Долг. Фейри задолжали его роду несколько столетий тому, и он приволок бережно завёрнутую в старую тряпицу "расчётную" медаль, меченную скрытой голограммой. Реликвия. Её передавали из поколения в поколение, от отца к сыну, от главы рода - наследнику, как нечто особенное. Нечто большее, чем просто медный кругляш.
Медаль следовало отдать. А взамен потребовать с фейри услугу. Серьёзную услугу - по меркам людей. Настолько серьёзную, что никто в роду Охначей не решался востребовать её в течение многих столетий.
Умные были. Скрытные. И независимые.
До тех пор, пока реликвии рода не унаследовал юный сопляк. Слишком мягкий, податливый. Впавший в зависимость от милостей своего лорда-покровителя. Лорд настоял, сопляк - согласился. Кругляш - знатная фишка. Разменяй её. Отдай медь - взамен возьми Силу.
И вот они прибыли.
"Мои предки вам помогли. А вы мне помогите. Дайте мне меч, с колдовской недюжинной силой".
Хочешь дорогую игрушку? Но мы больше не даём такие людям.
"Но я хочу".
Хочешь? Возьми.
Я лично сводил его в Арсенал. И там, среди давно подготовленных к утилизации, но так и не утилизированных копий, луков, мечей и алебард, он выбрал то, что было ему по душе.
