Господи... Я вновь обратил взор к горизонту. Расступающаяся впереди синева завлекала...

   Два дня.

   Стоит ли?..

   Хочу...

   Могу...

   Обладаю уникальной возможностью...

   - Надеюсь, наша экскурсия пройдёт благополучно. Это в ваших интересах.

   К концу путешествия я знал наше судно лучше чем свои пять пальцев. Его конструкция была не так проста, как могло показаться непосвящённому, и содержала в себе множество тонкостей и ухищрений инженерного гения. Конечно, это было не навороченное чудо-юдо высоких технологий, и по большому счёту дирижабли не ахти какие сложные машины, но... всё же, пока они, на мой взгляд, самое совершенное, что смогли создать люди после окончания Эпохи Легенд.

   "Кит", а именно так называлось наше судно, являл собой второе поколение местного дирижаблестроения. Его внешняя оболочка была поделена диафрагмами-перегородками на отсеки, которые с некоторой натяжкой можно было назвать аналогом водонепроницаемых отсеков на древних боевых кораблях - при повреждении (пробоине) одного или же, боже упаси, нескольких воздушное судно по идее должно было сохранить достаточную "плавучесть", чтобы не окончить свои дни на земле. Маневрирование осуществлялось с помощью двигателей, рулей, сброса балласта и спуска подъёмного газа. Газонепроницаемость баллонов была настолько высокой, что по утверждению Эрика дирижабль мог без потерь высоты как минимум неделю провисеть в воздухе. Но это лишь в идеале. На самом деле газ из оболочки приходилось постоянно стравливать. Чтобы при этом оболочка не сморщилась как гниющее яблоко, превратившись в нечто бесформенное, что значительно уменьшало скорость полёта дирижабля и даже делало невозможным его управление, под неё в спецбаллоны закачивали воздух, уравновешивая внутреннее давление - чем и обеспечивали неизменяемость корпуса. Сквозь носовую часть оболочки, в аккурат над моторной гондолой, проходила вертикальная труба коридор, выводящая на самый верх, на небольшую площадку, предназначенную для такелажмейстера - человека призванного следить за состоянием оболочки во время полёта. Органы управления почти полностью копировали корабельные.

   В целом это была довольно жизнеспособная конструкция. Хотя и своенравная. За полтора дня полёта я успел наслушаться достаточно историй от капитана, такелажмейстера, инженера, механика и прочих десяти членов экипажа о повадках этой небесной лошадки. Истории были столь сногсшибательны, что полагаю, не каждый морской волк, заседающий за кружкой пива в портовой таверне, мог бы чем-нибудь подобным похвастаться. Чего только стоят байки о полётах сквозь шторм, когда воздух становился плотным от электричества, а молнии били в корпус и, проходя сквозь всю длину смоченной дождевой водой оболочки, выходили через корму. Романтика! Врут, конечно. Но врут красиво.

   Цель нашего полёта находилась далеко на юге. По словам Верховного это был маленький остров вулканического происхождения, площадью немногим меньше 200 километров. Скала, одним словом.

   Меня особо беспокоили вопросы навигации, так как местные навигационные приборы не отличались изяществом. Штурман ориентировался по солнцу, по цвету воды, по ещё бог знает чему, и меня интуитивность этих методов определения координат серьёзно смущала. Мы могли пройти западнее, восточнее, мы могли пролететь над островом ночью. Я уяснил: время пребывания дирижабля в воздухе определяется запасом топлива, по истощении которого он становился безвольной игрушкой ветра - и тогда неважно сколько он провисит в воздухе, сутки или более. Всё равно он окончит свои дни на земле. Или в воде.

   Наблюдатели в передней гондоле без конца всматривались в море. Ночью искали маяк. Или сигнальные огни на дежурных судах - специальных посудинах высылаемых с острова восточней и западней, чтобы увеличить наши шансы на ночное обнаружение. Но острова не было. Забрезжил рассвет. Корабельные хронометры стали отсчитывать вторые сутки полёта. Двигатели работали на экономичных оборотах. Эти механические сволочи сжирали в час более ста килограмм, постепенно облегчая нашу посудину, и принуждая стравливать из оболочки газ, чтобы поддерживать постоянной высоту полёта (на другой царили другие ветра). К тому же жаркое летнее солнце нагревало газ в оболочке, вызывая его расширение сверхдопустимого, что не раз провоцировало срабатывание предохранительных клапанов, выпускающих водород в атмосферу. К этому не помешает добавить восходящие потоки воздуха, поднимающиеся от поверхности моря, да беспрестанные маневрирования с целью избежать соседства с огромными, до пяти километров в высоту, кучевыми облаками, содержащими в своём нутре уйму влаги и грозовые разряды. Как сказал штурман: "Сквозь такие облака можно идти, но только если нет иного пути и если вы не стравливаете горючий газ из баллонов. В противном случае может и разнести".

   В общем, к полудню второго дня всех охватило волнение. Остров, когда появится остров?

   Спокойствие дилетантов сохраняли только Верховный и Охнач. Я тоже был бы спокоен, если б не улавливал чужие эмоции.

   К часу дня бензина в баках осталось на донышке. Часть команды столпилась у бензопроводов.

   А в час пятнадцать наблюдатель проверещал:

   - Вижу на юго-востоке! Смотри на десять часов!

   Топлива, к всеобщему облегчению, хватило. Мы достигли Путеводителя Мёртвых, и когда наземная команда ухватилась за сброшенные концы, последовал бурный выплеск эмоций, выразившийся в многократном "Ура", долго эхом блуждавшим в местных скалах.

<p>

Игро Мечник (VI)</p>

   Ближе к полудню ко мне зашёл ещё один посетитель. Высокий, стройный, подтянутый, с коротко стрижеными волосами пшеничного цвета и грубо скроенными чертами лица. Немолод, даже очень немолод. Но непохож на развалину. Скорее наоборот, дышащий жизнью и силой. Этакий гибрид молодого тела и старческой физиономии, с соответствующей обвислостью кожи, дряблостью век и морщинами.

   Мне он весьма не понравился. Повадки у него неприятные. Не могу сказать чем, но... я всегда доверяю первому впечатлению. Настороженность при общении с людьми мне ещё никогда не вредила. Чего не скажешь о добродушной терпимости.