- Как ты здесь оказалась?
- А ты?
- Я первым спросил.
- Меня наняли.
Ревность появилась нежданно и кольнула булавкой.
- Кто? И зачем?
- Приглядеть за тобой. Мне сказали, что ты очень плох.
- Кто сказал?
- Узнаешь, когда прилетим.
Не понял.
Только сейчас в глаза мне бросилось, что я нахожусь не в снятой мной на ночь комнате. Та была маленькой, а эта даже слишком мала. Из мебели кровать, табурет и сундук. А за окном - голубое небо и тишина. Где я?
- Тихо-то как.
Она сказала:
- Ага. Машину выключили уже два часа как, а-то до этого такой стрёкот стоял.
<p>
Дан Арчер (VI)</p>
Это был дирижабль "мягкой" конструкции. Относительно небольшой, объёмом 20 тысяч кубометров, с подвесным креплением двух расположенных друг за другом гондол и вызывающими сомнения в функциональности нагромождениями стабилизаторов и рулей, а также некоторого подобия парусной оснастки. Между гондолами пролегала металлическая ферма, явно служащая не только для обеспечения жёсткости конструкции, но и для сообщения. Передняя гондола имела остекление. Из неё далеко в стороны выпирали стойки с винтами, а из днища торчали гнутые трубы выхлопа.
Вообще этот воздушный корабль своей формой походил на раздутую рыбину, и на меня произвёл впечатление весьма удручающее.
Ещё глядя издалека на его вывод из эллинга, я испытал плохое предчувствие, крепкой холодной рукой схватившее меня за внутренности. Доверить свою жизнь и жизни Спящих этому... этой... неуклюжей... ненадёжной... мягко выражаясь, конструкции... Это безумие!
Над полем витал небольшой ветерок, и под его порывами дирижабль вздрагивал, то стремясь своей мощью подбросить вверх удерживающих его за канаты людей, то не менее пугающе устремляясь к земле, попав в нисходящие потоки, образовавшиеся по воле ветра в воротах ангара.
- Сегодня погода ужасная, - Верховный, судорожно сглатывая, напряжённо наблюдал за выводом дирижабля. - И этот эллинг построен ужасно.
Да. И солнце ужасно, и эта зелень, и эта жара. И даже небесная синева без единого облачка.
- Он расположен совсем неудачно. Ветры постоянно дуют под углом в ворота, как в большую воронку. Да и аэродинамика у него отвратительна. Судно при открытых воротах может повредить даже на стоянке внутри. Ух-х...
Дирижабль резко пригнуло к земле, хвост повело в сторону - только чудо не позволило ему столкнуться с воротами.
- Ввод-вывод судна это очень ответственно. Немало аварий происходит именно в этот момент...
В это я верю. Внутренне я уже был готов отдать приказ на разгрузку. Человек, судя по всему, это осознавал, а потому не переставал заискивающе заглядывать мне в лицо. И как только я позволил себя уговорить?
Воздушный корабль выпрямился, выйдя из эллинга, и, оказавшись под открытым небом, стал более смирным и менее восприимчивым к нападкам ветра.
- Вот. Трудное уже позади. Будем надеяться, что погода останется прежней.
То есть просто ужасной. Иначе до пункта назначения нам не добраться. И как только я позволил себя уговорить?
Первые опасения у меня отчасти развеялись, едва только дирижабль распрощался с землёй и взмыл в синее небо.
Полёт. Безусловно, это очень красиво. Подставляя лицо потокам ветра и вслушиваясь в басовитое гудение двигателей, я позабыл свои страхи под впечатлением открывшегося вида и всей душой ощутил, почему люди не расстаются с мечтой взлететь ввысь, несмотря на большие потери и трудности. Страх смерти у них не заглушает желанья летать. Они падают, расшибаются, горят от малейшей искры, рискуют жизнью, пускаясь в воздушное плаванье на этих взрывоопасных и покорных природным капризам конструкциях, но с мечтой не расстаются...
- Знаешь, всегда желал полетать на подобной штуке, но ранее как-то не приходилось, - Охнач стоял рядом и, также как я, любовался этим небом, и этой землёй, стремящимися слиться у линии горизонта, подёрнутой лёгкой дымкой. - Свои суда мы стали строить совершенно недавно. Лет двадцать назад. До того прибегали к услугам южных дьяволов. В основном для войны.
- Войны?
- Да. Это страшное оружие террора. Быстры, вместительны, недосягаемы для лишённых крыльев. И способны нанести удар в самое сердце страны, минуя заставы, крепости, армии.
Ах да. Как я забыл. Война. Любимейшая забава сильных мира сего.
К ощущению красоты добавился горьковатый привкус тоски. Люди никогда не меняются. Жаль...
Капсулы Спящих, завёрнутые для пущей надёжности в брезент, занимали большую часть гондолы. У меня вызывали сомнения крепления, но люди утверждали, что груз не сдвинется с места даже во время самого сильного шторма.
- Мы перегружены.
- Что?
Заметив, куда я смотрю, Охнач кивнул в сторону капсул.
- Слишком большой вес. Мы летим слишком близко к земле.
