– Убить? – тихо спросил Мишель.

Вэл рассмеялась, ей казалось, что он слишком смышленый для своего возраста. Она скрыла истерический припадок смеха.

Он был холодным. И высохшим, как старое многолетнее дерево. В доме они редко оставались наедине, Вэл, как казалось мне, его боялась и, если они уж оставались вместе, то она взывала в нем все его человеческое. Он как-то говорил, что много убивал и одичал и знает, как тяжела жизнь на прериях. Мы с сестрой вообще-то из города, а приехали на лето на прерии. "Миша, мы у него в заложниках, но нам незачем бежать, я скажу, когда надо будет".

Вэл легла рядом с братом, он прижался к ней всем телом и задрожал:

– Он смотрит на нас, как на еду…

– С чего ты взял такое? А…а ты помнишь собачку Клейтона – нашего четвероногого дружка?

– Он смотрит на нас как на свою законную добычу. Клейтон, когда украл торт, тоже так на него смотрел, – Вэл с улыбкой произнесла.

Она засмеялась и прижалась к нему ещё сильнее.

– А я люблю тебя

– Только меня?

– да только-только тебя. Тебя одного. Прости, что кричу на тебя или требую много, я устаю…

Она вышла из его комнаты, когда поняла, что он заснул. Джерри пошел на кукурузное поле, она пошла вместе с ним. Они почти не говорили и шли, шли.

– Когда-нибудь я уеду отсюда. Уеду, забрав тебя и брата. Детектив скоро найдёт того, окну я постоянно подкидываю улики.

Она остановился и попросил.

– Кто-то бежит по полю в 200 метрах от над. Наверное, собака…

– В магазине знают, что мы не местные. Вызываем у них опасения.

– Идем обратно.

Вернувшись домой, они сели смотреть ТВ. Она проведала Миша – крепко спал.

Они поехали в местный бар, где с ними заговорил бармен об убийце. Бармен не знал их на лицо. Вэл надела мужскую шапку и куртку. Они выглядели как обычные колхозники после трудового дня.

– Вы знаете молодые люди. Тут сейчас опасно. Орудует серийный маньяк. Приехали к нам тут новые жители и всё это началось. Но почему-то все считают, что виноват сын местного лавочника – он ненормальный по сути и отец его прячет, так как лавочник кровный брат местного шерифа – да вот тут как у нас! Молодым людям, конечно же, не везет. Все считают, что вот этот умалишенный специально ждал приезда новых семей, чтобы начать кровавую жатву. Раньше он уничтожал бродячих собак!

Джерри переглянулся с Вэл. Казалось, этот рассказ должен был рассмешить их, но нет. Джерри прикрыл рот, чтобы не рассмеяться.

– Молодой человек, вам и вашей девушке что-то налить?

– Ей колу, пожалуйста, а мне пиво, безалкогольного.

– У вас городской говор, хотя вы так вырядились…будто здесь проживаете.

– Приехали по делам к родственникам. На одну ночь.

– А кто они? Я тут всех знаю.

Вэл тут же приврала.

– К Миссис Майлз. Она живет рядом с заброшенной птицефабрикой, где начинаются прерии.

– А, да слышал про неё…вдова. Молодцы, конечно, что решили ей помочь. Она неплохая женщина, но очень одинокая…

Джерри улыбнулся и пригласил Вэл на танец. Ей было неловко, и она быстро стушевалась, так как поняла, что он выискивает жертву. К ним подошли молодые ребята их было 4 и чуть не началась драка. Их разнял местный житель.

Приехав домой, Джерри сказал, что тот местный житель записал номера их машины.

– Я понял, где он живет. Видел его как-то, когда шел за продуктами. Местный Шерлок Холмс, называется.

– Не надо к нему…

Джерри подумал насчет и говорит, что завтра тоже нужно туда приехать. Вэл ушла спать к ребенку. Он подбросил останки от трупа к этому лавочнику.

Вэл брало страх; связанный с отчаянием. В нем было что-то монструозное, ирреальное. Взор его был недобрый, напряженно-уставший. И она уставала от своей работы, от бессмысленных часов и тех минут странной близости, какой-то накатившей чувственности от безысходности.

Ты разгоняешь с бешенной скорость, чтобы как можно скорее достичь дыхания пустоты, прикованный марковскими цепями, затравленный и заключенный в домашнюю обитель. Ты сталкиваешься с ужасом чужой жизни, в лишнее время спустившись в чужой кабак, где разодранное тело катают по полу и ржут так громко и беспринципно, что кружки танцуют в удивительном лихорадочном танце.

Его взгляд, недобрый, испытывающий и холодный. Мы столкнулись в проходе. Он впервые посмотрел на мою фигуру, так как мне пришлось снять растянутые джинсы и свитер, переодеться в теплый женский халат. Он посмотрел на меня. Обдал быстрым взглядом, а у меня до сих пор пересыхает в горле, когда я вспоминаю, что он был сверху тем утром на кукурузном поле. И его дикий смех. Запах прокуренной одежде. На славу он меня тогда испугал. Он понял всё тогда…

– Мишель, пожалуйста, давай с нами поедем за продуктами. Сегодня день магазина!

Миша сидел в гостиной, рассматривая детскую раскраску. Мы колесили долго и жили в этом доме какое-то время после хладнокровного убийства хозяев. Он не слушал сестру.

– Миша!

– Я не хочу, – прошептал он.

Сестра подошла к брату и приобняла одной рукой.

– Почему? Ты что отправишь меня одну с Джерри? Как так можно…

– Джерри защитит тебя, а я хочу посидеть дома.

Она усмехнулась.

– Джерри с тобой сегодня разговаривал?

– Немного.

– О чем он тебе рассказывает? Поделись со мной, пожалуйста, мне очень интересно.

Миша улыбнулся.

– Про машины. Он говорил, что у него когда-то в детстве была своя коллекция машин.

Элен задумчиво поднялась, даже когда она расспрашивала Джеральд о его «прошлой» жизни, он мастерски уходил от темы. Девушка старалась быть оптимистичной во что бы то ни стало и никогда на него не обижаться. Она уже два раза пыталась его убить. И несколько раз сидела в страшном истлевшем гараже за свои «провинности», куда он её отводил. Первый раз это было после их схватки на кукурузном поле.

– Подумай над своим поведением, – спокойно он произносил.

Как-то раз он держал в руках её документы, которые она забыла в машине.

– Тебе уже 21 исполнилось как год назад?

– Я просто одеваюсь как ребенок, – отрезала она. – И да…уже можно.

Они оба острили и дерзили друг другу, если на то было время, но при этом не раздражая и не обижаясь друг на другу. На ферме им было нечего делать. Фермерский быт удивлял и её и Джеральд – обоих выдавал городской манер говорить. Он прятался на ферме когда-то и знал, где что хранится. Она бывала на ферме очень редко и то у дальних родственников. При этом она старалась ему понравиться, соглашалась со всем, что он делает, ведь они были его спасение, а он был их спасение. Попытки его убить канули в Лету. Она даже искренне просила извинение у него, казалось, он их понимает. Они были идеальной наживой. Девушка с братом, оба невысокие, небольшого роста, походили на детей. Он постоянно чем-то был занят, был деловитый и что-то промышлял.

Джерри был «зараженным» и казалось он стремился выжить вопреки всему и всем. Датчанин был по-садистски настроенным и злобным, сухим как старое мертвое дерево, лишенным каких-либо иллюзий, отстиранным, опустошенным, смотрел с усталостью в глазах, огонь его был только, когда он убивал или гонялся с оружием, он был истинным «охотником», калечащим морально своих жертв, добивая их, уничтожая. Почему-то рядом с ним Вэл было спокойно, хотя она боялась за младшего брата. Видимо, ей хотелось казаться, что с Джеральдом реально сотворили нечто страшного, что породило монстра. И его травма, превратившая его в такого чудовища, была с ним всегда.

Вэл хотелось думать, что когда-то он был совершенно нормальным и адекватным, он понимал юмор, умел острить, разбирался во многих вещах, говорил мало, но по делу, он знал много чего и разбирался. Как-то раз она штопала ему раны и о чем-то постоянно говорила, чтобы сбить неловкое молчание. Она дотрагивалась до его холодной мертвецки бледной коже и ей было не по себе, но она же сама вызвалась ему помочь, а сейчас ей было неловко. Он курил и смотрел куда-то в стену, уйдя в свои размышления. При этом она знала, что он мог тут же её схватить и подставить подножку, как он это сделал однажды. Она ещё помнила, что ей кричал тот парень, умирающий в амбаре, схваченный Джерри.