Ближе к вечеру Алекс все же добрался до цели. Дома было пусто, а значит, Аннет еще не вернулась. Гудок, другой: «Абонент временно недоступен, попробуйте позвонить позже», – нежный голос из динамика будто издевался. Внутри Алекса нарастало беспокойство, смешанное со злобой. В этот момент входная дверь приятно пиликнула и открылась. Он бросил устройство вызова и ринулся к ней.

Волосы девушки были растрепаны, платье изорвано, на лице застывшая гримаса ужаса.

– Что случилось? – Алекс подбежал и обнял жену.

– Это какая-то ерунда, я не понимаю, что происходит. Все будто свихнулись, ты бы их видел… – глаза Аннет покраснели от слез, а тело то и дело пробирала дрожь.

– Все в порядке, дорогая, ты дома, все хорошо, – прижимая любимую к груди, успокаивал её муж.

– Нет, серьезно, подумаешь, феномен какой-то, это же не повод вести себя так. Они кричат, нападают на полицию и просто проходящих граждан, разбивают витрины. – Женщина снова расплакалась. – Я слышала из рации одного из полицейских, что кто-то магазин пытался ограбить. Почему они так помешались на этом конце света?

Слезы стекали по щекам, падая на белое, измазанное грязью платье.

– Да, это полный мрак, – пытался поддержать жену Алекс. – Но я думаю, что завтра все успокоится и жизнь вернется в свое русло. А мы будем вспоминать этот день как очередную не особо смешную шутку природы. – Он отодвинулся и взглянул в заплаканные глаза жены. – Давай попытаемся забыть сегодняшний день. Кстати, хочу тебе кое-что напомнить. Завтра у нас восьмая годовщина свадьбы! Ты ведь помнишь?

– Я – и не помню? – сквозь слезы усмехнулась Аннет. – Конечно, ты чего? И платье у меня просто отпадное, уже неделю висит в шкафу, глаза мозолит. – Она выдохнула и шепотом добавила: – Лишь бы завтра все было хорошо…

– Все так и будет, я тебя уверяю. Слушай, а давай выедем за город куда-нибудь, к черту эту суету! – решительно предложил Алекс. – Только природа, ты, я и, быть может, пара официантов. Что скажешь?

– Идет, – вытерев слезы, посмеиваясь, согласилась Аннет.

Не прошло и часа, как все вернулось в привычные рамки. Слезы на щеках смыла вода, а на лицо вернулась счастливая улыбка. Алекс был рад, что его любимая с ним и ей ничего не угрожает. Её тепло, её запах убаюкивали. Он обнял жену крепче и с наслаждением провалился в глубокий сон.

Глава 2: День Обнуления

«Memento mori» – надпись над входом в массивный старинный храм была единственным, что получилось разглядеть. Солнце, не щадя, слепило глаза, палило плоть, желая выжать каждую каплю из все еще живого тела. Искусно выполненные бионические руки-протезы странника были связаны, лишенные сил ноги отказывались передвигаться, но разряды электрошокера и приободряющие крики погонщиков в рясах заставляли делать очередной болезненный шаг.

Входная арка осталась позади. Толстые каменные стены храма прекрасно сохраняли желанную прохладу. Дрожь облегчения пробежала по телу пленника, его глаза раскрылись, он вяло посмотрел вверх.

От высоты сводов купола захватывало дух. Лучи солнца разноцветными пятнами устилали пол, пробиваясь сквозь мутные разноцветные витражи, рассеиваясь в дурманящей дымке тысяч горящих свечей. Сознание узника затуманилось, и он снова погрузился в беспамятство.

Под конец пути его уже не вели, а волокли по холодному каменному полу, чтобы просто бросить по прибытии на место. Удар головой о камень звенящей болью разошелся по всему телу. Глаза пленника снова открылись. Над ним возвышался массивный золотой алтарь, за которым стоял человек в красных религиозных одеждах. Священнослужитель закрыл писание с большой буквой «V» на обложке и наклонился к мужчине.

– Мудрость разумного – знание пути своего, глупость же безрассудных – заблуждение, – хриплым голосом произнес старик у самого уха связанного, полуживого человека.

Священник выдержал паузу, поднялся, оценивающе взглянул на избитого, распростертого в бессилии человека, лежащего у его ног.

– Маркус Безрукий! – громогласно разнеслось по храму. Пленник посмотрел на старика, и тот продолжил:

– Я не могу поверить, что ты настолько глуп, что готов умереть за предубеждения.

Маркус кое-как встал на колени. На его измученном от пыток и побоев лице скользнула презрительная ухмылка.

– Ты здесь уже почти месяц, – продолжал хриплый голос. – Все твои друзья давно познали истину, присоединились к Ордену, несут его знамя с честью и достоинством.

Человек в красной рясе поправил золотой медальон на шее, прочистил горло и чуть мягче, с наигранной заботой добавил:

– Мы здесь, чтобы спасать людей. Мы придаем их жизни смысл. Я искренне верю, что в твоей жизни тоже есть смысл. И я знаю, что нужно потерянной душе…

– Ты всего лишь фантазер и псих в расписных побрякушках, а твои братья – безвольные бараны, что верят бредням Стефания, – выдавив смешок, но закашлявшись, произнес пленник. – Завязывал бы ты таскать меня к себе на разговоры, только время тратишь. В гробу я видел тебя и весь ваш Орден, – Маркус взглянул на человека в рясе и выдавил натянутую улыбку.

Конвоиры в белых халатах переглянулись в ожидании приказа наказать бедолагу за дерзкие речи, но отмашки не последовало, а пленник продолжал:

– Тебе не удастся заполучить меня, я свободным родился, свободным и умру без всяких поклонений придуманным богам. И Джон с Билли не пляшут под твою дудку, ты, как всегда, лжешь. Я видел, как грузили их тела на повозки. Пойми ты, старый дурак, тебе нечем меня пугать. Капер смерти не боится.

– Выбирай выражения, Маркус! – в бешенстве выкрикнул священник. – Я тебе не старый дурак. Ты говоришь с епископом Ордена Истины.

Старик развернулся, посмотрел на расписанную стену с изображением буквы V, что-то пробурчал себе под нос и, выдохнув, продолжил:

– Я прощаю тебе необдуманные слова, ибо не ведаешь ты, что говоришь. Но Veritas все видит. За жизнью мирской придет жизнь вечная, и страдания твои будут вечными, ибо ничьи молитвы не упасут грешника от справедливой кары. Я услышал богиню, – произнес он, крепко сжав медальон в руке. – Орден откроет тебе глаза. Ты вкусишь дар божий и прозреешь. Братья, отведите его в келью и приготовьте к обряду. Сегодня этот человек станет новым священным воином Ордена! – добавил епископ, небрежно взмахнув рукой.

Глаза Маркуса широко раскрылись. Крепкие руки обхватили его и, несмотря на сопротивление, поволокли все дальше и дальше от ненавистного алтаря.

– Ты не посмеешь, Франко, слышишь? Я не буду твоим слугой! Я Маркус Безрукий! Я не раб! – что было сил кричал пленник, забрызгивая холодный пол каплями вспененной слюны.

– Верно, моим слугой ты не станешь, но твои навыки и опыт хорошо послужат нашей Богине, – шепотом, целуя медальон, ответил епископ.

Ворота храма захлопнулись, а сухой воздух вновь наполнил легкие, щекоча горло, вызывая тошнотворные приступы кашля.

Маркуса затащили в очередное здание и оставили на каменном полу. Массивная дверь захлопнулась, загремела, приводя в движение старые электронные замки, лишая последней надежды.

В келье стояли пустое ведро, деревянная скамья и небольшой столик, на котором красовалась тарелка с куском хлеба и чаша с мутной жидкостью, по аромату напоминающей кислое молоко.

Маленькое окно находилось высоко и впускало яркий, но тонкий луч, дающий света ровно столько, чтобы можно было различать, что находится внутри. Маркус кое-как дополз до скамьи и с жадностью опустошил чашу.

Его мысли были сумбурны. Он понимал, что конец уже близок. Попытки найти выход из ситуации ни к чему не приводили. Истощенный разум отказывался концентрироваться на проблеме, а адекватные мысли, то и дело мелькающие в нем, затмевались мутным чувством безнадежности.

Обряд инициации Ордена Истины был не чем иным, как спектаклем, построенным вокруг зомбирования людей с помощью психотропных препаратов. Так Орден добавлял в свои ряды тех, кто был ему нужен, но отказывался разделить верования в богиню добровольно.