Михаил, не нашедший места за стойкой, стоял в отдалении у столика и рассматривал Лиз. «Она как всегда не одна, а ее спутники все моложе» – с грустью подумал он, в то время как голос в наушниках продолжал.

– Почему я это предлагаю? Думаю, все из нас работали на государственных проектах. Сейчас половина из нас работает в компаниях с государственным участием в капитале или в подрядчиках, имеющих контракты с государством. Такая у нас страна – государство является основным участником экономики. Единицы из нас ходили на какие-то митинги, чуть большее число поддерживает какие-то правозащитные проекты финансово. Мы не революционеры и не радикалы. Мы хорошо работаем, хорошо зарабатываем и хорошо живем. Но каждый день мы сталкиваемся с людьми, которым хуже, чем нам. Мы сталкиваемся с плохой инфраструктурой, которая плоха, потому что бюджетные деньги разворованы. Мы сталкиваемся с взяточничеством, которое здесь уже стало традицией. Последние годы мы сталкиваемся с вопиющей несправедливостью, которая стала системой. Не мне вам рассказывать о жизни в России, уж тем более не тем, кто живет вне столиц. Можем ли мы как-то повлиять на ситуацию? В других странах это происходит через выборы в парламенты, выборы судей, выборы шерифов. Здесь это не работает. Есть ли у нас возможность как-то улучшить ситуацию в наших городах помимо личной благотворительности и личного влияния на людей вокруг? Я предлагаю вам небольшой акт селекции. Каждый из вас в своих командах нанимает и увольняет людей: нанимает умных и талантливых, а ленивых и глупых увольняет. Только так ваши команды будут жизнеспособны. В масштабах общества эта же цель достигается выборами управленцев, представителей. Так как мы здесь в России де-факто ограничены в политических правах, я предлагаю компенсировать этот лимит. Вся информация про семью Воловиных и их бизнес лежит в облаке, ссылку сейчас пришлю в чат. Прошу предварительно в чате поставить положительный или отрицательный эмодзи. Мне, коллеги, крайне интересна ваша первая реакция на мой, уверен, неожиданный для вас оффер.

В чат мгновенно посыпались смайлики: радостные лица, аплодисменты, палец вверх. Вячеслав был приятно удивлен реакцией товарищей, впрочем, он в них верил. Среди символов вдруг проскользнул разгневанный человечек с рожками – единственная негативная реакция на предложение, его отправил Михаил. Удивленно Вячеслав спросил голосом:

– Миш, тебе не нравится идея?

– Шутишь? Мы готовим это дело уже месяцы, я горд быть его частью. И я рад, что ты, наконец-то, решился. Ты слишком консервативен, подобные варианты я тебе предлагаю уже лет пять!

– Для меня честь работать с тобой, спасибо за поддержку. Дамы и господа, приветственная речь закончена. Спасибо, что выслушали, переходим к развлечениям!

Выпито было много: начав с коктейлей, компания вскоре перешла на крепкие напитки. Обсудив проекты и технологии, сидящие за столом почувствовали, что очевидные темы разговора иссякли, впрочем, их оказалось много для людей из разных городов, которые познакомились несколько часов назад. Несмотря на то, что в Профсоюзе они были уже годы, личная встреча произошла впервые. Даже те, кто уже общались и имели общие дела, никогда не видели друг друга лично. Сделав глоток виски, Михаил мечтательно сказал:

– Нравится мне моя работа, господа. На какой ещё работе я могу быть в такой прекрасной интеллектуальной компании? Где ещё я могу столько зарабатывать? Какая ещё сфера может дать мне столько интересных задач для решения? И где я могу быть настолько свободен в выборе чем заниматься?

– Да, свобода – это важно. Без свободы жизнь не в радость, – подхватил стоявший рядом с Михаилом Юрий. – С отцом недавно об этом говорил. Он инженер и всю жизнь проработал на машиностроительном заводе, так вот, даже ему, инженеру, надо постоянно присутствовать в производственном цехе, вся его работа там регламентирована какими-то устаревшими инструкциями, начальники дурные и чем дурнее начальник, тем больше от него совещаний…

– Все как у нас, – перебил Антон, приехавший из небольшого поволжского городка. – У меня на текущем проекте проверка утреннего статуса команды из восьми человек – это двухчасовое совещание, которое проводит совершенно безграмотный новый менеджер. Он не понимает технологии, он не знает проект, он не читает документацию, он пишет с орфографическими ошибками и он очень любит совещания! И каждый день из обычных восьми часов работы вся команда тратит два на общение с этим лентяем, неспособным к самообразованию. Так уже месяц, прогресса нет. Не поверите, господа, но у меня уже один разраб написал заявление об уходе из-за этого, сказал: «Не могу больше терпеть этого идиота. Мне за это не платят». И, по-моему, он абсолютно прав.

– Конечно прав, нет смысла такое терпеть, дай мне контакты твоего разраба, мне нужны честные парни, – перехватил Михаил, чем вызвал всеобщий согласный смех.

– Я терплю потому, что три года с нуля этот проект делал. Это как мой ребенок. Там отличный код, все отлажено и работает как часы, команда замечательная. Во всяком случае была до прихода этого менеджера, – с грустью произнес Антон.

– Как только ты влюбился в свой проект, стал его матерью, у тебя появилась слабость. Ты привязан к проекту, менеджер это чувствует и использует твою слабость. Тебе надо защищать твоего ребенка. Это как в дикой природе: в львином прайде родился детёныш, а вокруг бегает гиена. Ваш прайд, конечно, может договориться считать эту гиену частью стаи, но тогда вы какие-то странные львы, возможно, вы гиены? – Михаил любил провоцировать товарищей, чтобы они высказали открыто свои взгляды, показали, что есть внутри.

– Ты так говоришь, будто разрабы и менеджеры – это разные биологические виды, – со смешком сказал кто-то из стоящих рядом тимлидов.

– Так и есть! Исходя из того, что ты знаешь про этого менеджера о его профессиональных и личных качествах, скажи, может он принести в проект что-то полезное, улучшить его, как это делаете вы? – спросил Михаил.

– Скорее всего нет.

– А может ли он его ухудшить: уволить или распугать участников команды, принять глупые необоснованные решения, испортить процесс, тратить ваше время?

– Этим он и занимается, к сожалению.

– Так почем ты удивлен моим словам про другой вид человека? – Михаилу нравился разговор все больше, он повернулся к Антону. – Твой менеджер – паразит, он питается тем, что вы сделали, вашим продуктом, результатом вашего труда. И это не симбиоз, вы от него ничего не получите. Помяни мое слово, скоро будешь искать новый проект вслед за своим разрабом. Двухчасовые совещания в команде на десять человек – это верный симптом!

– Что вы за люди? Такое приятное начало было о свободе, а перешли опять к обсуждению боли. Юр, ты про отца начал! – попытка переключить внимание с Михаила удалась.

– Да вы и так всё это знаете. Я сравниваю себя и нас вообще, разрабов, it-специалистов как класс, с рабочими прошлого века и вижу, что наше положение существенно лучше. Причина этого в том, что и общество изменилось, но и в том, что тот труд, который требуется от нас, может быть реализован только при определённом образе жизни. Много вы кода напишете под грохот станка? Даже и станок не нужен – посади рядом со мной человека, говорящего по телефону, и мой рабочий день пройдет впустую. Сможете сосредоточиться на задаче, если не выспались или кутили накануне, или если голодны или больны? Да что там отсутствие сна или еды, признаюсь, что если мне неприятно руководство работодателя, компания, идея проекта, моя производительность в разы ниже. Если я нахожу какое-то принуждение, несвободу, армейские замашки руководства, я продолжаю формально выполнять свои обязанности, но результат, качество, совершенно иные. Где-то читал, что до революции российский рабочий требовал от своего руководства обращения «на вы», и грубость со стороны управленцев в адрес рабочих могла приводить к забастовкам. Я чувствую их правоту и делаю так же, не я один, вся моя команда.