Сейчас же мне так хотелось вступиться за свою напарницу, поддержать, сказать, что не она виновата, а воля случая: парень слишком резко опустил локоть и тем самым задел поднос Светы, когда та его, наоборот, поднимала. Не Света виновата, а он! Он! Но что я могла? Слово гостя – закон. Гость всегда прав. А мы, рабочий класс, не имеем права высказать своё слово. В противном случае, меня уволят, а мне и так повезло устроиться в такой дорогой ресторан, чтобы отказываться от хорошей зарплаты. Но даже если бы у меня было право высказать своё мнение, я бы, наверное, не смогла. Потому что слишком трусливая. Мне не хватает смелости, чтобы кому-то противостоять, а если хватит, то ненадолго, ибо другие задавят меня своим мнением. Я слабохарактерная для того, чтобы подавить их настрой, и быстро сдаюсь. Словно бы воздушный шарик: он так же медленно надувается, как постепенно возникает моя смелость, но стоит надавить на него посильнее, и шарик лопнет. Лопнет так же, как и вся моя храбрость. Поэтому мне очень жаль, что я не могу никак вступиться за свою напарницу. Ведь это всего лишь я, а не моя сестра, которая легко могла бы сказать всё, что думает. И ею бы от этого только восхитились. Никто бы и не посмел ей противоречить. И конечно, я всегда хотела быть такой, стремилась к этому, но некоторые истины в мире неизменны – я навсегда останусь собой…

Я вышла из массивных двустворчатых дверей итальянского ресторана «Cielo dell’ alba» в прескверном расположении духа. По большей части я злилась на саму себя. Я не перестану задавать себе вопросы: почему не вступилась за Свету? Завтра на её месте могу оказаться я, и никто не вступится за меня. Могут так же посочувствовать, но проблему это не решит. Ну почему я такая?

Прогуливаясь по Невскому проспекту, я наслаждалась безмятежной погодой: в небе ярко сияло солнце, на тротуарах весело поблёскивали небольшие лужицы, переливаясь небесными оттенками, а в воздухе витал последождевой запах, пленяющий меня своей свежестью. Именно за это я люблю такую погоду: не сами дожди, а то, что после них остаётся.

Проходя вдоль канала Грибоедова, я решила развеять свою грусть и порисовать. Я всегда либо рисую, либо пишу стихи, когда мне грустно на душе. Это помогает отвлечься и проще ко всему относиться. Поэтому в моём рюкзачке всегда лежат простая тетрадь и альбом с чешскими чернографитными карандашами разной мягкости.

Я аккуратно расположилась недалеко от Банковского мостика, сев на небольшой каменный выступ, представляющий собой ограждение вдоль клумбы, из центра которой росло стройное невысокое дерево. Я давно хотела запечатлеть грифонов этого мостика и храм Спаса-на-Крови вдали от него.

Положив альбом себе на колени и взяв карандаш НВ в правую руку, я приступила к работе. Как бы ни было удивительно, но рисунок я начала с храма. Так всегда в моих работах: начинаю с отдалённого плана, а только потом перехожу на передний, мне так проще сориентироваться и рассчитать расстояние между объектами. Хотя, конечно, не раз слышала, даже от самих преподавателей, что моя техника неправильная, ибо началом должен служить всегда только передний план. И в моей группе все так рисуют. Однако те же преподаватели поражались, как это у меня с такой техникой получается рисовать точно и достоверно (порой, не стану скромничать, они говорили, что я рисую лучше других студентов, во всяком случае, в моей группе). Так что они быстро перестали удивляться моей странности и просто называли меня уникальным случаем.

На Банковском мостике стоял молодой парень, оперившись о чугунную узорчатую ограду. Он находился ко мне лицом, и я могла увидеть его опечаленное лицо. Светлые волосы, надеты на него голубая футболка-поло и джинсы серого цвета. Парень погрузился своим тяжёлым взглядом вглубь воды. Но смотрел не на неё, а будто бы сквозь. Скулы на его лице чуть заметно подрагивали. Глаза часто моргали. У меня создалось впечатление, что он вот-вот заплачет. Мне стало так жаль его, хотелось подойти к нему, спросить, в чём дело, могу ли чем-то помочь. Но не могу же я подойти к незнакомому человеку и лезть к нему в душу? Не всем это нравится.

Однако мне так понравился этот образ, что я решила его запечатлеть в своём эскизе. Черты лица чуть заметно прорисовала, но в основном он выглядел как силуэт.

Этот парень заметил, что я рисую его, и стал смотреть в мою сторону, прямо в мои глаза. Я даже невольно вздрогнула и опустила голову от неловкости. Ничего, подожду секунд десять, и он уже не будет глядеть на меня. Наложив небольшое количество штрихов, я подняла голову в сторону моста, но там уже никого не было. Зато справа от меня мягкий мужской голос произнёс:

– Даша? Это ведь ты?

– Да, – я осторожно повернула голову в его сторону.

Этого просто не может быть! Я не верю своим глазам…

Иногда мы все чувствуем это. Куда стоит пойти, какой путь выбрать, за какое дело взяться, абсолютно ничего при этом не ожидаем, никаких сюрпризов. Бывает даже, что ты сам поражаешься тому, что именно в эту сторону свернул сегодня. Всегда шёл одним путём, а сегодня решил другим, и сам не знаешь почему, словно сами небеса взяли тебя за руку и прошептали: «Пошли за нами». Говорят, что это судьба. И она есть у каждого. Возможно. Но мне иногда кажется, что кто-то наверху просто играет нашими жизнями. И каждый раз игра у них разная, зависящая от настроения. Захотят ли они сделать для тебя добро, или же поступить с тобой жестоко – решаешь не ты. И это игра никогда не закончится. А если всё в жизни совсем не так, как я думаю, то откуда столько совпадений? Случайности? Я так не думаю. Как сказал великий китайский мыслитель Чжуан-Цзы: «Случайности не случайны». И всему должно быть какое-то объяснение.

А иначе как так вышло, что я встретила его спустя столько лет? А главное – почему?

Человека, который разбил мне сердце. Моя первая и единственная любовь.

Мы сидели в небольшом кафе неподалёку от Банковского мостика. Передо мной дымилась чашка горячего шоколада с ореховыми хлопьями, посыпанными на поверхность напитка. Ароматный запах сладкого шоколада обжигал мои ноздри, но пить его я не торопилась. Я сидела сконфуженно, положив ладони на свои колени, и смотрела тупым взглядом на содержимое чашки.

Да, Саша (а именно так звали моего собеседника) сидел напротив меня и потягивал из своей чашки горький кофе без молока.

– Так значит, ты теперь живёшь и учишься в Санкт-Петербурге? А где именно учишься?

– В архитектурном, на архитектора, – робко ответила я, не поднимая взгляда.

– Сколько тебе ещё учиться? – поинтересовался он.

– Последний год, пятый курс.

– Замечательно, – протянул Саша.

Видимо, он заметил, что беседа не задаётся. Всё из-за меня. Я не могла даже своего взгляда на него поднять, мямлила какие-то односложные ответы и совсем не задавала вопросы. А у меня столько вопросов! Где учится он сейчас и учится ли всё ещё, или уже отучился? На кого? Работает ли? И если да, то кем? Что планирует в будущем? В Петербурге он живёт сейчас или просто в гости приехал, либо по делам? Что он делал на том мосту? И почему был грустный? Какие у него хобби? Какое недавно смотрел кино или на какой ходил спектакль? Какая музыка ему нравится? Кто он по знаку зодиака?.. И куча других вопросов вертелась у меня в голове. Но главный вопрос я даже мысленно не могла ему задать. Вопрос, касающийся его девушки…

– Слушай, Даш, не сочти за наглость, но у меня к тебе есть одна просьба, раз уж мы встретились. Позволь поинтересоваться, есть ли у тебя планы на ближайшую субботу?

Я впала в ступор от его вопроса, от чего мгновенно подняла свой взгляд. В его глазах цвета зелени лучилось добродушие. За это я в него и влюбилась.

– Нет никаких планов, – не подумав, протараторила я.

Планы у меня были, и имя им – работа. Но разве могла я ответить иначе? Известный факт, такие вопросы, какой задал он мне, не задают просто так. Это значит, что у него самого были какие-то планы на этот день. И, возможно, он хочет, чтобы я оказала своё присутствие в них.