В 15 часов Вещь забрал прибывший из Москвы человек.

— Ес кверадарцнем дзер еркати кторе! — напоследок сообщил он. (4)

***

В СССР отозванный зимой 1954 года Григулевич стал автором 30 книг и членом - корреспондентом Академии Наук. Тихо скончался 2 июня 1988 года и похоронен в колумбарии Донского монастыря. Успешнейшего агента больше никогда не использовали в оперативной работе. Его жена Лаура Хоакиновна Григулевич умерла в 1997. Похоронена рядом с мужем.

Интерес также представляет факт частого посещения старым разведчиком Армении. Григулевич любил бывать именно в монастыре Эйчмиадзин, где ученого все знали и встречали приветливо, как старого друга. По воспоминаниям дочери, уже очень пожилым, он неоднократно показывал ей известное на весь мир копье Лонгина, комментируя: «Не сомневайся в нем, оно здесь и хранится в горах. Оно настоящее…»

***

Геворг VI умер 26 сентября 1954 г.

————————————————————

1. (Армянск) Зачем ты пришёл сюда Древнейший?

2. (Армянск) Древнейший — очень-очень древний. Ветхозаветный

3. (Армянск) Очень старый. Уважаемый.

4. (Армянск) Верну я вам эту железку!

========== Глава 3. Дела сложные. Дела семейные Часть 9 ==========

Подмосковное лето после духоты жаркой Армении радовало жужжанием тяжело опускающихся на головки львиного зева шмелей. Ян, вытащив на полянку перед крыльцом полосатый шезлонг, задумчиво жевал травинку. В этом положении его и застало прибывшее начальство. И встречено это начальство было без всякого пиетета и энтузиазма.

̶ Грустно без Мрака, ̶ не поздоровавшись, сообщил Ян подошедшему Рашиду Ибрагимовичу. ̶ Никто не рыкает и со стола не ворует, тоска! Скорей бы зима. Поеду, заберу с каникул.

̶ До зимы дел невпроворот, раньше заберёшь. – Наставительно произнёс генерал. – Копьё у нас, и можно обойтись без международного конфликта… когда едете?

– Нельзя без международного, – тут же разочаровал родное начальство непочтительный подчиненный. – Копьё – просто копьё. Хорошее. А нам нужен ключ.

Генерал погрустнел. За годы службы он давно понял, что личные качества, накопленный опыт, и прочие дары фортуны, не играют никакой роли в продолжении удачной карьеры, которая в его любимой стране подразумевала простую человеческую жизнь. Повезло – выжил, не повезло… на место списанных сотрудников всегда находились новые, с необходимой руководству совокупностью моральных качеств, и совершали свои достойные похвалы деяния, порой заслужив их лишь игрою случая. В его конторе вообще не имело значения, кто ты и что сделал для Родины. Как говорил один, теперь старательно проклятый и не поминаемый вслух руководитель: «Не имеет значения, кто мы сейчас. Ведь, благодаря науке, мы точно знаем, от кого произошли».

Но, зная своего немного загадочного подчинённого, генерал, (который с утра уже проделал длинный путь), постарался выказать лежащему в кресле Яну как можно больше внимания, чтобы не уехать с пустыми руками.

Если кто-то увидел их в эту минуту, то, с удивлением, отметил бы полное отсутствие субординации. Но Худоярова это давно уже не смущало. Ему даже иногда казалось, что в мире не исчезло такое стёртое конторой понятие, как «дружба».

Внешне же этих двух людей разделяло не менее полувека. «Вы дети, а я, увы, закат!», – как-то констатировал Худояров. Правда, через минуту подумал, с холодком на душе: «Вероятно…». Возраст Яна в личном деле указан не был.

***

Август-месяц уже не радовал птичьим гомоном. Пернатые родители обучали детей жизни, забыв про свою любовь, и в лесу стояла живая свежая тишина. Нарушать её не хотелось…

Генерал тяжело вздохнул:

– Объясняй-ка! Что значит хорошее копьё? И где этот самый ключ?

Осуждающие явное легкомыслие подчинённого нотки резко контрастировали с его бодрым тоном.

Шезлонг заскрипел, освобождаясь от ноши.

– Пойдём чай пить, – пригласил в дом Ян.

Они прошли через гостиную в маленький кабинет, уютно расположившийся в самом углу дома.

Первым, что увидел Рашид Ибрагимович, был стол, который стоял в самом центре помещения, на немыслимо ярком, похожем на поляну, ковре. Вместо привычных четырёх, он имел одну – но толстую(!) ногу, в виде грозного дракона, с торчащими из пасти клыками. Знакомый такой стол… на нём лежало два предмета.

– Вот, смотри, – начал хозяин кабинета. – Два копья. Одно, (Ян взял в руки короткое, толстое, с широким листовидным наконечником), подарочное. Его демонстрируют людям. Оно блестящее, почти золотое и, хотя никак не может быть оружием, в него верят. Второе – узкое, тяжёлое, побывавшее в руках воинов. Живое. Намоленная вещь. Им освящают миро. Им клянутся. Его считают святым. Им убивали – и им благословляют. Оно, возможно, прервало чьи-то муки. Поэтому совершенно не имеет значения, кто был казнён на зловещем кресте. Главное, что в это поверили миллионы.

Начальник Особого отдела закончил пылкую речь и скептически посмотрел на стоящее рядом начальство. И вздохнул. Его явно не понимали.

– Мы ищем предмет, при помощи которого можно завести старый реактор, – обиженно буркнул он. – А это просто вещи. Атрибуты веры в Нового Бога.

Рашид Ибрагимович смотрел на стол. Он знал его. Но откуда? И почему не может вспомнить…

– Откуда ты берёшь всю эту мебель? – рассердился на свою память генерал.

– Ему про копья Лонгина, а он про драконий стол. Смотри-ка, недаром ты в Отделе начальником столько лет! Увидел! Живая вещь, – восхищённо хмыкнул хозяин кабинета. – А вот не скажу! Сам вспомнишь. А раз уж мы здесь вдвоём, то садись и слушай.

…Огромный гулкий, размером с грандиозный ангар, подземный зал. Его потолок, вознёсшийся на головокружительную высоту, поддерживается гранитными колоннами ионического ордера. Вдоль стен выстроились ярусами полки. В середине стоят тяжёлые дубовые шкафы. Где-то в глубине прячется на возвышении трон. Кое-где стены украшены лабиринтом древних символов. Между шкафами, у ярусных полок и вокруг колонн, стоят массивные скамьи, обтянутые бычьей кожей.

В этом месте умирают тайны. Это Святое Хранилище. Сердце и мозг самого крошечного государства.

Единственное место в мире, в котором единицы призванных знают Истину. В этом месте, в котором остановилось время, история не врёт. Она настоящая. Если вообще применимо к течению эпох такое выражение. Известно, что история пишется победителями. Побеждённые всегда молчат. Но в стенах Ватикана умеют молчать и те, и другие. Полковник не любитель частого посещения Цитадели Нагов. Но только у них хранится единственная из оставшихся копий.

Ян смолк, и комнату заполнила тишина. Генерал пытался осознать то, что ему рассказал самый скрытный из его подчинённых… несколько минут люди слышали только гул насекомых из открытого окна. А потом перед собеседниками повисла любознательная полупрозрачная вуаль, которая, шевеля меховыми ушами, самым бессовестным образом попыталась подслушать дальше.

– Ну-ка! Кыш отсюда, паразит, – прикрикнул Рашид Ибрагимович на наглое потустороннее животное.

Ян удивлённо поднял бровь.

– Ну, генерал, ты даёшь! Увидел!

– С вами либо с ума сойдёшь, либо привыкнешь к висячим галлюцинациям, – вздохнул Худояров и вздрогнул, вспомнив, при каких обстоятельствах он видел этот стол.

– А твой немец-то как? – поинтересовался он.

– Влюблён. Вздыхает, – только и махнул рукой хозяин кабинета…

***

На самом деле в этот момент Бернагард экстренно пытался систематизировать привезённые и сваленные ему прошлым вечером документы. Те, большой неопрятной кучей, громоздились на столе и кровати, оккупировали подоконники и требовали срочной разборки. Вчера за обедом «товарищ полковник», наконец, соизволил объяснить группе цели и задачи предстоящей операции – весьма и весьма непростые.

Поэтому вольнонаёмный Кесслеров, проведя бессонную ночь, и, чертыхаясь одновременно на русском и немецком языках, пробовал теперь, хотя бы поверхностно, ознакомиться с историей вопроса.