Американские «Кадиллаки» у правительственного офиса. Белград.

17 сентября 1920

Здесь, на Авале, вам наверняка доводилось слышать о зенитизме… В наших университетских учебниках о нём ничего не говорится, а значит, его и не существует… наши зенитисты – сплошь иностранные агенты, и эти одержимые уверены в собственном превосходстве над нами, выдающимися умами Югославии, а сами при этом не могут даже на хлеб себе заработать… Они только и знают, что кусаться, словно бешеные псы, однако ж есть у нас и Пастер в Берлине, и Карл Маркс в Москве, а потому яд их нам не страшен.

Драголюб Иованович (в центре на возвышении) среди крестьян в местечке Гнилане в Косово. 1935

Ох и бандиты! Лучше бы полиция основательней взялась за них, чем травить вас, патриотов, пусть она донесёт до них наш прогресс, коли ни его, ни европейскую цивилизацию они к нам на порог не пускают. Нужно избавиться от этих большевиков на службе у Муссолини и Бриана²⁶, поскольку ipso facto английское политическое здравомыслие, американская промышленность и немецкий порядок – вот то, чего нашим предкам не досталось и даже не снилось… вот то, чему следует радоваться и чем нужно гордиться, ведь международная социально-коммунистическая цивилизация попросилась к нам на постой за свой собственный счёт… дармовая цивилизация… какой же всё-таки прогресс! Превосходный образец исторического материализма и европеизации Балкан!..

Когда профессор закончил речь, на него обрушился такой шквал аплодисментов, а публика была в таком восторге, что от смущения он даже споткнулся о кочку. Сербица же, наизусть знавшая все неудобоваримые тирады профессора, которыми тот потчевал слушателей по любому поводу – будь то на политических собраниях или во время занятий на кафедре, – попросту его не слушала. Её занимало другое. Куда интереснее ей было наблюдать за подвижной мимикой Варварогения, за его живым выражением лица, на котором посторонние замечали лишь гримасы. Больше всего её озадачивало, скорее даже поражало то, как Варварогений рос прямо на глазах, достигая невероятных, по сравнению с окружающими, размеров.

От этого Сербице стало очень не по себе.

Однако испуг Сербицы быстро сменился удивлением. Должно быть, оно пересилило страх, когда Сербица увидела авальского крестьянина, пробивавшегося сквозь толпу в намерении опровергнуть высказывания профессора. Этот авальский крестьянин оказался одним из самых ярых последователей Варварогения. Он тайком, без ведома нашего героя ходил за ним по пятам и внимал всему, что тот говорил с первых минут жизни.

– Поскольку у нас тут демократия, – произнёс он поставленным голосом, – то я выскажусь начистоту. Слова «вуцибатина» (паршивец) в моём крестьянском лексиконе нет, и о том, кому оно на самом деле подойдёт, я лучше промолчу. В остальном же всё совсем не так, как твердят нам плохие учителя. Подражание – это неполноценность, душевный недуг нашей элиты, даже, можно сказать, полная бездарность и бесхарактерность. Подражать значит загонять себя в рамки… а ещё вести себя как настоящие ослы и обезьяны. Наш славный профессор судит, конечно же, по внешним приметам и по ловким трюкам, но мне интересно, способен ли он судить иначе, рассуждать самостоятельно, думать своей головой, или же он зачитал тут нам главу заграничного диплома, который он успел купить, пока сербский народ воевал со смертоносной промышленностью, с индустрией великой войны, пока любимая наша Сербия мучилась в оккупации…²⁷

…Читать проповеди о великом будущем народа и в то же время о его неполноценности, значит плести заговор против независимости родной страны, открыто объявив себя нашим врагом – врагом создателей и защитников сербской нации. Я – простой крестьянин с Авалы, и мне эта идея прогресса кажется весьма странной, если я правильно перевёл на сербский всё то, что профессор изложил нам на языке столичных умников. Да, вы слышите оду во славу механизации, однако вам забыли рассказать, что механизация – это чудовищный произвол, злейшая угроза сегодняшнему миру. И произвол этот страшнее деспотизма султанов, а также голода, нищеты и смертельных болезней, обрушившихся на сербов во время албанской Голгофы²⁸. Вам нахваливают цивилизацию как раз тогда, когда уместней всего звучала бы надгробная речь, эхом отзываясь в соснах нашей прекрасной Авалы. Да, тирания машин и механизации несёт в себе угрозу человечеству. Она требует от человека – то есть от нас самих, от наших душ – полного подчинения. Вот почему я призываю вас: остерегайтесь машин, они для человека скорее враги, чем друзья! И тем более остерегайтесь «дармовой цивилизации», как изволил выразиться премудрый профессор. Любовь к человечеству не имеет ничего общего с любовью к цивилизации…

…Прогресс, которому поёт дифирамбы ваш выдающийся просветитель и член земледельческой партии (а ведь там нет и не было ни одного земледельца, зато все сплошь миллионеры), – вовсе не друг народа: под ханжеской личиной скрывается самый настоящий смертный приговор человеческой свободе, достоинству и гениальности. Его хвалёный прогресс – это замаскированное нашествие гнилостных бацилл безнравственности, чума, парализующая любое высшее существо и любого варвара, то есть в сущности таких людей, как мой великий учитель Варварогений. Скоро вы сами увидите, как владельцы заводов и всевозможных производственных компаний, собственники акционерных обществ и псевдогосударственных банков потихоньку приберут к рукам не только университетскую профессуру, депутатов и министров, но и все лучшие умы страны, которые ещё недавно были верны ценностям и гению сербского народа. И этого мало… Как только они начнут свозить богатства мешками, как только их промышленность, для которой вы должны будете не только добыть сырьё, но и предоставить рабочие руки, пожертвовать здоровьем, а зачастую и жизнью… как только эта промышленность перестанет процветать, прельщать их и утолять их гнусную жажду политического и нравственного порабощения, они сбегут, набив карманы вашими же деньгами, а затем ещё и превратив их в военный фонд наших врагов…

Сербский крестьянин. 1915

…Подумайте о ваших детях! Будут ли они тогда улыбаться? Достанется ли им хоть корка хлеба?.. Ведь эти современные корсары разорят ваши земли, поля, леса, сады, дома – всю национальную экономику, главный источник силы для любого народа, – а вам останется только обгладывать железо машин, и то лишь потому, что машины эти не влезут в их чемоданы!..

Албанская Голгофа. 71-летний король Пётр I переходит через р. Дрин в Албании во время отступления сербской армии. Декабрь 1915

Да, сербский народ можно сколько угодно осыпать клеветой (нет такого друга или врага, который удержался бы от этого соблазна и не поддался бы тлетворному влиянию пошлой особы по имени невежественность), можно плести интриги и козни против сербов, и даже в домах у тех, для кого дружба сродни рабству, а друзья – всё равно что слуги, сербы будут улыбаться, да ещё и затянут песню, делая вид, что ничего не видят, не знают и не замечают. Но внутри у них всегда будет несгибаемый стержень, и в нужный момент они поступят так, как захотят. Скажу даже больше, и пусть меня услышат все и каждый: сербы – это вам не те, о ком толкует Толстушка Берта (я имею в виду мировую прессу и торгашей со всех концов света), и не те, кого можно «европеизировать» за границей, превратив в безвольных кастратов! Как бы не так!.. Едва ли найдётся обладатель университетского диплома, писательского пера или политического кнута, способный похвастаться таким же здравомыслием и такой же удивительной ясностью ума, какими наделён сербский крестьянин – творец собственного Государства, в тени которого прозябают сегодня Триест и Салоники… зачинатель сербской культуры, вдохновитель и строитель многих других культур… создатель сербского – самого что ни на есть мужественного – языка с самой совершенной письменностью на свете, внедрённой стараниями выдающегося крестьянина и пастуха Вука Караджича²⁹, который научился читать и писать на дороге, у проходивших мимо путников… Именно крестьянин подарил нам бесценную сокровищницу поэзии и сербских народных сказок, в которых национальная этика и сербский поэтический гений состязаются в величии с нашей историей³⁰. Мало того!.. Если европейская и любая другая аристократия представляет собой лишь ничтожнейшее меньшинство, эксплуатирующее народные массы, то сербское крестьянство – это единственная коренная, общечеловеческая аристократия, причём не только на Балканах, но и во всей Европе. И чем ближе сербская добродетель к абсолюту, тем больше клеветы обрушивается на сербов из-за границы.