Как только луна скрылась, тоширунги рысью поскакали навстречу своей смерти.

Команды я не давал, пока середина колонны не миновала примерной отметки в пятьсот шагов. Тогда я кивнул Чеку.

– Валим! – приглушенно крикнул он.

Мара выстрелила первая, точно в шею лошади первого всадника. Я сразу после нее попал в грудь коня второго орка.

В морозном воздухе раздался звон спущенной тетивы арбалетов и двадцать тоширунгов повалились с коней замертво.

– Засада! – крикнул кто-то из орков в первых рядах.

Они быстро развернулись и поскакали назад, но вторыми выстрелами им в спины мы свалили еще штук двадцать врагов.

В этот момент в тыл колонне орков ударили парни Марвина.

Тоширунги запаниковали. В узком овраге они мешали друг другу, началось столпотворение и они снова развернулись и попытались проскочить мимо нас к равнине.

Два первых всадника вскочили на ноги и тот, что в маске, пытался организовать ответную стрельбу из луков, но Мара выстрелила ему под колено и он упал.

Тот, что был в рогатом шлеме поймал одну из лошадей и запрыгнул на нее. Но я выбрал в качестве мишени только его и внимательно следил за ним. Как только он оказался на лошади, я выстрелил ей в бок. Лошадь рухнула в сторону и придавила к земле ногу здоровяка. Попался.

Из сотни орков на равнину прорвались только шестеро. Я махнул Чеку и он с десятком бойцов ускакал в погоню. От арбалетных болтов уйти не получится.

Мы с Марой сели на лошадей и направились к двум командирам тоширунгов. Их уже окружили несколько бойцов с Марвином во главе. Остальные добивали копьями раненых рядовых орков и ловили их коней.

Два парня притащили волоком по снегу связанного толстяка в тулупе. Похоже, кто-то из местных, может быть, проводник.

– Очень неплохо, молодцы, парни, – сказал я. – Марвин, свяжите этих двоих и бросьте поперек коней. Рты им заткните чем-нибудь. Отвезем их к Риффену.

– А с этим что? – спросил Марвин, указывая на толстяка.

– Сейчас поговорим с ним прямо здесь, как немного очухается, – ответил я и посмотрел в сторону долины.

Чек и десять бойцов уже возвращались, размахивая отрубленными головами шести орков на копьях.

– Кто из часовых заметил тоширунгов, ты запомнил, Марвин? – спросил я.

– Да, конечно. Это тот мальчишка, что был с нами, когда гоблины напали на форт.

– Брук? – я чуть не забыл про него, а он вот, напомнил, снова отличился. – Надо его наградить. Эти орки могли застать врасплох Пипена.

Марвин с мрачным видом кивнул.

– Нужно отряд Катона перевести для патрулирования прерии на западной границе, – сказал он.

Правильно. Марвин соображает не хуже меня. Только у нас все еще не решен вопрос с казарбами и Хараганом. И мы ждем возвращения Прото с заключенным миром с гоблинами.

Эти тоширунги – совершенно лишняя головная боль. А ведь такой ход событий можно было предугадать.

Мара неопределенно хмыкнула.

Все предусмотреть невозможно.

Она рассовала по карманам и седельным сумкам сладости, найденные бойцами у мертвых орков. Почти каждый из парней считал своим долгом поделиться с Марой. Она с довольным видом принимала дань и пару больших леденцов сразу дала Арме.

Я развернул Бонни и подъехал к дереву, к которому посадили толстяка.

Он пришел в себя и шумно дышал, испуганно озираясь. Такого даже тесаком обрабатывать не нужно.

Я спрыгнул на грязный снег и присел рядом.

– Кто ты и откуда? – спросил я, внутренне настраиваясь на деловой разговор.

– Отвечать, когда тебя спрашивает Крысобой! – неожиданно для всех рявкнул Болтун и стукнул древком копья по ноге пленного.

Тот дернулся, разинул пасть и замычал что-то.

Я пригляделся. Языка у толстяка не было, похоже, его вырвали щипцами.

– Буквы писать умеешь? – участливо спросил я.

Толстяк отрицательно помотал головой и из глаз у него хлынули слезы.

Эти тоширунги те еще мерзавцы, подумал я. Даже такой вариант предусмотрели и язык вырвали человеку, изверги. И что теперь делать?

Я обернулся и посмотрел на Мару.

Она подъехала поближе. С Армы слезать явно не собиралась.

Я мысленно попросил ее поговорить с пленным и дал знак остальным отойти подальше. Сам тоже сел в седло и отъехал.

Минут через пять Мара рассказала, что орки схватили толстяка сегодня рано утром прямо возле дома в маленькой деревушке недалеко от западной границы. Откуда они знали, что он в курсе, как быстрее проехать в сторону ущелья троллей, несчастный сказать не мог. Он попытался прикинуться дурачком и отказался показать дорогу. Тогда тоширунги повалили его на землю и каленым железом пытали, прижигая внутреннюю сторону бедер и живот.

Я показал Чеку проверить, он расстегнул тулуп и задрал одежду пленного. На его живот было больно смотреть.

Все понятно. Предателем этот человек не был.

– Оставим его в форте под присмотром, – сказал я Марвину. – Пусть подлечат его ожоги.

Мара мысленно сказала мне, что толстяк попросил убить его. Без языка, без убитой орками жены, ему жизни нет.

Я подъехал поближе. Болтун уже его развязал и смазывал каким-то снадобьем раны.

– Умереть никогда не поздно, – сказал я толстяку. – Если ты можешь держать в руках дубину, смерть сама решит, когда тебя забрать.

По его глазам я увидел, что он меня понял. Взгляд его стал осмысленным и твердым. С этим парнем все будет в порядке.

Я развернул Бонни и поскакал к форту.

Мы заехали в форт ненадолго, чтобы оставить толстяка в казарме. Лекари сразу занялись его ранами.

– Присмотри за ним, Барт, – попросил я. – Как поправится, пристрой к делу.

– Хорошо, Кранц. Не беспокойся, – ответил он. – Что делать с телами тоширунгов?

– Ничего. Слишком опасно ехать и хоронить их. Оставим диким зверям и хонгорам. К весне ничего не останется, – сказал я и добавил. – Нужно увеличить число часовых.

– Не забудь наградить Брука, – напомнил Марвин.

– Да, парень молодец, – сказал я. – Передай матери Брука спасибо и эти триста монет. Сейчас нет времени, потом с ним поговорю. Ты скажи ему, Барт, что мы здесь в форте будем квартировать. Так что я его все равно в свой отряд заберу, как обещал.

Барт кивнул и мы попрощались.

Вперед Марвин отправил Чека с десятком бойцов на разведку. Но пока скакали в Корханес, больше никого не встретили.

Зато на полпути нас догнала большая ворона. Увидев, что у меня новая лошадь, она приземлилась впереди у обочины.

– Фреха! – радостно крикнула Мара, увидев ведьму.

Фреха в короткой куртке из черного меха и кожаных брюках поверх сапог, стояла с непокрытой головой на большом валуне. Ее длинные черные волосы развевались на ветру.

Мара остановила Арму и подвинулась вперед. Фреха села позади нее и мы поехали шагом, чтобы поговорить.

– Какие новости? – спросил я. – Что там, в Эртузе?

– Пока ничего, – ответила Фреха. – Лиана успокоила народ. Тех, кто уже сейчас хотели открыто выступить. Слишком рано. Надо как следует подготовиться.

– Что ты имеешь в виду?

– Начальник порта, комендант бастиона, командиры ополчения еще не определились. А без их поддержки поднимать восстание никакого смысла нет. Но то, что они хотя бы задумались, уже хорошо. В любом случае нужно подождать, что дальше будет. Сейчас в Эртузе полно храмовников из священного трибунала.

– Мара их немного подсократила на перевале, – сказал я.

Фреха погладила Мару по голове.

– Да, я знаю. Поговорила с Мильсеном. А у вас какие новости? Кто эти двое, с мешками на голове?

Мара рассказала ей про тоширунгов.

Недолго думая, Фреха снова превратилась в ворону и полетела в Корханес. И то верно, надо разбудить Риффена. Он требует, чтобы плохие новости ему докладывали без промедления.

И надо подготовить камеры в подвале крепостной стены для допроса пленных.

Когда отряд приблизился к крепости, ворота тут же открылись и мост опустился.