— Разве я был первым, кто направил на собеседника ствол? — сказал он с некой насмешкой, может, даже ухмыльнувшись. Не знаю! Я была занята тем, что следила за движениями его пальца на курке.

— Дамам в обществе позволяется больше вольностей, — легкомысленно закатила глаза я, внутри чуть ли не плача.

— Убийство можно счесть за вольность?

— Убийство? Помилуй Боже! — возмущённо ответила я. — Я всего лишь увидела комара на камне, такого, знаешь, большого и страшного. Ну, и решила убить его раньше, чем он укусит меня. Откуда мне было знать, что вы развлекались, подглядывая за мной из-за кустов?

Я не наблюдала за его реакцией, да и мне было уже всё равно — если я не скажу хоть что-то, то либо взорвусь, либо наброшусь на него с кулаками. Так что я продолжила тараторить, не давая собеседнику и шанса вставить слово:

— Прекрасно понимаю, как велик был соблазн! Моя красота сражает наповал, но, понимаете, в обществе такое занятие социально порицается. Я войду в ваше положение и никому не скажу! Но в обмен на мою любезность не могли бы вы убрать… убрать пушку от моего лица?

С его стороны послышался невнятный звук, и я удивлённо округлила глаза, когда поняла, что это был смешок. Дуло ружья теперь смотрело в землю и не нацеливалось проделать во мне пару лишних дырок, но мужчина предусмотрительно не выпускал его из рук. Я, наконец, смогла чуть обуять свои чувства и посмотреть ему в глаза.

— Дай мне свою руку, — вдруг приказал он.

— И сердце? — тупо пошутила я, но, вспомнив о ружье в его руке, решила мудро уступить. — В смысле, бери-бери!

Пока он ощупывал мою руку своей, вторая снова направила на меня ствол, и я несчастно простонала:

— А без этого никак?

Он хмыкнул, и это удивительно вселило в меня подобие уверенности, что, если я и умру, то хотя бы не сегодня. Его рука была мозолистой и шершавой, прикасалась к моей то грубо, то нежно. Когда он просто сцепил наши руки в замок, не шевелясь и почти не двигаясь, я почти заволновалась.

— Ты жива, — сказал он медленно и хрипло этот непримечательный факт. В моей голове за секунду нарисовалась картина, на которой он внезапно выкрикивает: «И я это сейчас исправлю!». А потом, безумно хохоча, разделывает мой труп разными способами.

Но увидев в его глазах лихорадочный блеск, я замерла и, кажется, смогла что-то понять.

— Живее всех живых, — с улыбкой сказала я, а потом, подумав, осторожно и нежно погладила его по колючей щеке, чтобы он смотрел мне в глаза, а не на мой испорченный маникюр. — Как и ты, ведь правда?

Он был то ли растерян, то ли смущён, то ли просто не мог понять своих чувств. Да и не мудрено — в его глазах было столько всего намешано, что я не смогла бы разобрать и половины. Казалось, что ему стало сложно говорить, потому он выдохнул только коротко:

— Да…

— Ты ведь пришёл, чтобы стать членом команды? — пытаясь быть непринуждённой, сказала я, когда наш зрительный контакт вышел уже за все рамки нормы.

— И увидеть твои прекрасные глаза? — хмыкнул он, наклоняя голову и скрывая от меня своё лицо.

— Именно так! — задорно подтвердила я, интуитивно чувствуя, что ему надо дать время прийти в себя. — Голубой цвет и пушистые ресницы — редкость в наши дни! Хотя погоди, чёрт, у тебя же они тоже голубые, даже красивей мо… К-хм, забыли! Став членом моей команды, ты получишь уникальные предложения. Первое и самое крутое — общество рыжеволосой красавицы, незаменимого попутчика, который вместе с тобой на первой космической будет убегать от медведей! Второе — мои уникальные навыки ремонта и готовки, обустройства быта и многого-многого другого. Третье — возможность найти других выживших, объединить их под своим предводительством и свергнуть армию инопланетян! Ну, в общем, того, кто повинен в наступление апокалипсиса… Ты случайно не встречал кого-то, кто подозрительно походил на злодея?

— Не доводилось, — хмыкнул он, поднимая на меня взгляд.

— Что ж, чувствую, нам многое предстоит обсудить, — многозначительно начала я. — Но, пожалуй, для начала схожу переодеться. Подождёшь меня тут, ладно?

— Нет! — вдруг выкрикнул он, схватив меня за запястье, когда я обернулась, чтобы спуститься к берегу.

— Ладно, — вздохнула я, досчитав до пяти и заставив себя расслабиться. — Тогда пойдём вместе?

Он ничего не ответил, и я аккуратно потянула его за руку. Мы в молчании добрались до обустроенного мною лагеря. Знакомые вещи, валяющиеся тут и там, вселили мне немного уверенности, и я, попросив знакомого отвернуться, что он сделал с явной неохотой, начала натягивать на себя вещи, говоря всякие глупости, лишь бы он почувствовал, что я никуда не сбегаю.

В относительной определённости я расслабилась, чувствуя, как расслабляется и тело, которое начинала бить мелкая дрожь.

— Говорить такое малознакомому мужчине неприлично, — обхватив себя руками, жалостливо начала я. — Но может, продолжим разговор в тёплой палатке? Можешь проверить, я не прячу там ничего колюще-режущего.

— Носишь всё ценное с собой? — насмешливо и нервно сказал мужчина.

— Всё верно, — гордо ответила я, задрав нос. — Никогда не знаешь, когда тебя возжелает медведь или волк. Увы, интерес у них далеко не романтический…

— Мне показалось, или я расслышал сожаление в твоём голосе? — как-то слишком быстро привык к моей манере разговора он.

— Как знать… — не подумав, сказала я, залезая в палатку, но, осознав, остановилась. — Это была тупая шутка!

— Очевидно, не только у тебя проблемы с юмором.

Я открыла рот, с возмущением смотря на ухмыляющегося мужчину.

— Ты!.. — запнулась я, не в силах придумать ответ.

— Я?.. — в ожидании приподнял брови он.

— Знай, это был удар в самое сердце! — патетично провозгласила я, забираясь, наконец, в палатку и слыша короткий смешок за спиной.

========== Глава 6. О трудностях понимания и странных именах ==========

***

Тепло обдало меня со всех сторон, и я только сейчас в полной мере осознала, как на самом деле замёрзла. Лежащий рядом плед привёл меня в восторг, и стоило мне спешно потянуться к нему рукой, как я услышала холодное и строгое:

— Оставайся на месте.

В недоумении обернувшись, я опять увидела дуло чёртового ружья и, уже устав дрожать и бояться, протянула:

— Серьёзно? — накатила злость, и я продолжила с куда большей экспрессией. — Ты, чёрт побери, серьёзно?! Из-за тебя я проторчала на морозе полчаса, продрогла до костей, и сейчас, когда я так хочу завернуться в плед, ты наставляешь на меня пушку и смеешь угрожать?!

— Я должен убедиться…

— Что? — перебила я. — Не прячется ли бомба под покрывалом? Что я должна сделать, чтобы ты перестал представлять способы моего убийства?

— Сидеть ровно с закрытым ртом, — сказал этот псих так спокойно, будто бы обсуждал погоду.

Я в возмущении распахнула губы, будучи слегка шокированной от таких требований, но, подумав, молча кивнула и села, скрестив ноги и подняв бровь в ожидании его дальнейших действий.

Он же удовлетворённо хмыкнул и протянул ко мне свои руки, слегка похлопывая по телу. Краска предательски залила лицо, а на уме уже крутились готовые фразочки типа: «Не там ищешь, патроны я прячу в лифчике», «Ну и как оно? Nature продукт и никакого ботокса!», «Если это предварительные ласки, то у меня для тебя плохие новости» и «О, я читала в энциклопедии, что это дружественный жест у приматов! Прости, что сразу не поняла твой уровень развития. Теперь-то я не ошибусь! Хочешь бананчик?».

Когда он закончил щупать меня под благовидным предлогом, — на самом деле, границ он не пересекал — то аккуратно поднял плед, удостоив моего плюшевого зайца, ранее лежавшего под ним, косым взглядом, — казалось, что у меня загорелись уши — и неловко накинул его на меня.

В замешательстве наблюдая, как он исследует палатку, краем глаза следя за мной, я думала, что должен был пережить этот человек, чтобы стать таким… Таким.

Когда он подцепил указательным пальцем кружевной лифчик и с усмешкой оглянулся на меня, я вместо тысячи слов показала ему язык, мысленно благодаря себя за то, что два дня назад решила выгрести из временного убежища весь хлам, в котором встречался компромат и пострашнее.