— Александра… — как-то тепло сказал его удаляющийся голос, и я зло смахнула слёзы с глаз.

— Сосредоточься на побеге, чёрт, сосредоточься на побеге, — как мантру повторяла я, забарабанив клавишами на компьютере, стараясь не замечать, как тревожно мигали иконки в браслете.

Раздался громкий стук в дверь, будто дверь пытались снести тараном — что, мой код оказался вам не по зубам, да?

Нажав клавишу ввода, я зачарованно смотрела, как большой куб, засветившись символами, из которых состояла моя формула, начал неспешно раскручиваться, образовывая голубую воронку.

Отдёрнув второй рукав, я начала отдавать команды на втором браслете вручную, стараясь не замечать грохот за спиной.

— Пятьсот восемьдесят два, триста сорок шесть и… чёрт, сто девятнадцать?

Сердце отбивало чечётку, руки потели, а лицо наверняка покрылось уродливыми красными пятнами. К такому рандеву я была не готова, как и моё сердечко, которое заставляли стучать сильнее лишь горячие красавцы с телеэкрана, а не смертельные опасности, интимно шепчащие в ухо о том, как прекрасно будет разобрать меня на запчасти и узнать, как работает моя способность.

Фантазия о том, как будет смотреться моя голова в формалине, прибавила сил и заставила мозг вспомнить то, о чём он даже не знал.

Схватив чемодан и нацепив чёрные очки со стола, я включила седьмое освещение, в своё время угробившее не один человеческий глаз. Но разумеется, даже это дерьмо покажется андроидам альпийским солнышком, и они не почешутся прикрыть стекляшки, замещающие им глаза.

Стоя перед порталом и осознавая, какая опасность скрывается за ним, я глубоко вздохнула и, только занеся ногу для шага, вдруг поняла, что допустила при вводе ошибку.

— Дерьмо, — сказала я, ударившись в панику, хотя хотелось сказать что-то и покрепче.

Именно в этот момент роботы решили доказать человечеству, что жалкая дверь с титановым покрытием для них ничто, и с громким треском та приземлилась в опасной близости от меня.

Раздались выстрелы, и я порадовалась, что догадалась усилить свет и волей случая отодвинула машину. Пока их зрение адаптировалось, в моей голове промелькнуло множество вариантов развития событий, каждый из которых заканчивался для меня смертельно — очевидно, был отдан приказ стрелять на поражение.

«Горит сарай, гори и хата, » — вспомнилась пословица с родины, и я, не давая себе и шанса на сомненья, прыгнула в сверкающую пропасть.

«Если я умру, то так и не попробую мороженное от Nestle, » — была последняя моя сожалеющая мысль, связанная почему-то не семьёй или работой, а с замороженным молоком с добавками.

========== Глава 2. Nestle Coprporation ==========

***

Ощущения тела возвращались ко мне медленно — сначала я почувствовала, как болит голова, будто я десять часов подряд пыталась объяснить элементарные вещи Остин, потом — как что-то плотно прилегает к коже в районе глаз, а потом — как невыносимо чешется лопатка, и именно это чувство ускорило моё пробуждение.

Левая рука шевелилась с трудом, на кончиках пальцев была липкая жидкость, болел низ живота и хотелось блевать. Сопоставив факты, из горла вырвался сип, который предполагался как крик отчаяния.

«Неужели я с кем-то… С кем-то!..» — панически пронеслось в голове, но стоило мне открыть глаза, как всё стало проще и запутаннее сразу.

Очки «GG-2» начали свою работу, представляя мне мир в тёмно-белых тонах, давая мне информацию о степени удалённости объектов. Я с трудом подняла дрожащую руку, нащупав на устройстве колесо. Покрутив его, я убедилась — эта штуковина и правда хороша, раз может показывать объекты на большом расстоянии.

«Надо только подкрутить чёткость, » — подумала я, пока не готовая поднимать голову, чтобы достать второе колесо.

Стянув очки, я поняла, что это не у них чёткость плоха, а у меня плывут круги перед глазами. Зрительная гимнастика немного исправила положение, и я осознала, что нахожусь в каком-то заброшенном помещении.

Воспоминания о побеге стремительной волной хлынули в голову, и я досадливо поморщилась.

— Лучше бы я с кем-то переспала, — расстроенно выдала я, принимая сидячее положение. — Это не очень-то походит на квартиру в Питере.

Встав на ноги с помощью полуразрушенной колонны, я огляделась в поисках кейса и счастливо выдохнула, когда заметила его в углу. Передвигая хромающую ногу и жалея, что из-за конспирации надела каблуки, я опустилась рядом, проверяя его целостность.

Все вещи были на месте, как и карточки разных банков и стран, взятые мной «на всякий случай». На месте была и валюта, и я с усталостью подумала, что отдам любые деньги, чтобы снять небольшой номер в отеле и принять горячий душ.

Тянущий низ живота подсказывал, что душ действительно не помешает, я лишь надеялась, что менструация была вызвана естественными причинами, а не какой-то временной бурдой. Следовало бы поскорее посетить врача — никто точно не знал, как перемещения во времени могут сказать на физическом и психическом состоянии человека. Было бы весьма печально лишиться ноги или руки, а может, и заработать опухоль мозга или!..

«Хей, остановись!» — притормозила себя я. — «Ты самолично грохнула дроида, показала фак Комиссии и нарушила тысячу правил. Неужели тебя напугает какая-то болячка?»

Ободрённая своими «подвигами», я решила оглядеться, чтобы, наткнувшись взглядом на полуразрушенный логотип, вздрогнуть.

— Nestle Coprporation, — прочитала я табличку, совершенно очевидно написанную не на русском. — В СССР открыли завод по производству продукции Nestle?

Передёрнувшись от нехорошего предчувствия, я оглядела помещение, заполненное станками, покрытыми паутиной и пылью. Часть крыши отсутствовала — железные балки лежали на полу. Всё производило вид запустения и разрухи, и я с трудом выискивала места на бетоне, не заваленные мусором, чтобы идти.

— Они разорились? — напряжённо улыбнулась я, уже имея несколько догадок.

Прижимая чемодан к груди, я так быстро, как только могла, выбежала на улицу, спотыкаясь по пути и чувствуя приближающуюся истерику.

К горлу подкатил смех, и я громко рассмеялась, стоя по среди разрушенной улицы.

— Лютер, сукин ты сын! — отсмеявшись, пугающе улыбнулась я. — Твои грёбаные шутки всегда сбываются!

Я смеялась и смеялась, не чувствуя, как по лицу катятся слёзы. Не может быть… Быть. Не. Может. Я хотела прожить со своей семьёй тридцать пять лет, а потом… Чёрт побери, да какая разница, что было бы потом, правда?! Конец света, апокалипсис… Какое мне дело, если все близкие мне люди будут мертвы?

— Какая разница, да, Саша? Какая разница? — хихикнула я, стирая солёные дорожки. — После нас хоть потоп, хоть апокалипсис…

Когда смех иссяк, и холодный разум сменил взрывающие эмоции, я задрожала и отстранённо оглядела разрушенную улицу.

— Да… Это ведь не значит, что и правда… Не значит, что и правда я застряла здесь… Война? Заброшенный город? Из-за чего?.. Может, радиация… Да… Не значит же это, что я в двухтысячных годах… Совсем не значит… — я как в гипнозе бормотала некоторые предположения, которые приходили мне в голову, хотя предчувствовала, что самая первая догадка была верной.

— Если… Если я нахожусь в СССР… в России, — медленно сказала самой себе я — звук голоса меня успокаивал, — то смогу использовать запасной план. Поле не должно было сломаться даже через пройденные десятилетия.

Я кивнула самой себе, успокоенная некой подушкой безопасности, которая должна была смиренно ждать меня в Питере и Москве.

— Лишь бы не Воронеж, — вздохнула я, оглянувшись.

Чрез трещины в бетоне цвела трава, растительность, что охватывала разрушенные строения ясно показывала, что человек здесь надолго не задерживается — я сглотнула.

— Надеюсь, я умру молодой в муках из-за критической дозы радиации в комфортабельной палате в окружении волнующихся за меня людей, — задумчиво сказала я. — И не встречу смерть будучи сошедшей с ума старухой, называющей волейбольный мяч своим мужем Уилсоном.