***

В пятницу лил сильный дождь, мешая сну и мечтательным прогулкам под луной, и я самозабвенно подкручивала гайки в двигателе, пока не услышала лёгкий скрип. Дверь в этом оплоте разума была такой толщины и конструкции, будто бы проектировщик реально задумывал её на случай апокалипсиса, потому версия про сквозняк вынужденно откладывалась.

Что-то внутри меня тревожно зазвенело, и я отложила инструмент, стараясь быстро, но тихо отбежать в другую комнату. Пятый ушёл досыпать ещё полчаса назад, и по его боевому раскрасу панды в виде круглых-круглых синяков под глазами я выдвигала версию, что увижу его уже бесящую бодростью рожу только на следующий день. Да и в лабораторию входил он всегда шумно и феерично — спотыкался о низкий порог, чертыхался и находил всегда новую язвительную фразочку, так или иначе оскорбляющую мои умственные способности или умственные способности того, кто проектировал это помещение.

Взяв в руки доску покрепче, которая была сомнительной, но защитой, я напрягла способность, вспоминая план эвакуации, в душе надеясь, что это просто паранойя. Дамский пистолет я перестала носить с тех пор, как по случайности чуть не прострелила себе ногу, над чем не переставал потешаться Пятый. Давать ему больше поводов для насмешки, а судьбе — ещё больше искушений, я не хотела, потому при надобности в качестве оружие использовала Пятого — мечту девушки, мечтающей получить самую большую игрушку в тире.

Подозрительных звуков со смежной комнаты больше не возникало, но что-то внутри меня не давало расслабиться. И с никогда не подводящим девизом: «Лучше быть живым параноиком, чем мёртвым оптимистом», я, как мышка, пролезла через выбоину под столом. Оказавшись в коридоре и не выпуская из руки крепкую доску, я пошла на выход, в абсолютной тишине слыша тревожный стук своего сердца.

У меня был всего шаг, чтобы выйти на следующую развилку коридора, место, отлично просматривающееся с выхода, как я услышала тихую ругань на английском. Тело задеревенело и стало напоминать струну, пока разум начал спешно работать.

Достав карманное зеркало и направив его в нужное место, я увидела человека в строгом костюме с винтовкой в руках. Он сквозь зубы тихо матерился, пока пытался зажечь зажатую во рту сигарету. Разумеется, я сразу всё поняла.

— Ненавижу, — беззвучно, одними губами произнесла я, с трудом удерживаясь на подрагивающих ногах, пока в моей голове таймер отсчитывал секунды, когда моё место станет рассекреченным.

Хотелось то ли кричать, то ли плакать, но я утешала себя, что наревусь вдоволь, если выберусь из этой передряги живой.

«Униформа и английская речь показывают, что за мной пришли не из России. Глупо считать, что они не нарыли на меня всю информацию, но какой приказ им поступал — бить на поражение, завербовать или изъять флешку? Чёрт, не стоит и гадать… Портфель. Америка использует портфели. Если заполучу один, то смогу отсрочить неизбежное. Они отслеживаются, но при должной сноровке…»

Зажмурившись, я повторила про себя сомнительный план и, подойдя к креплению массивной люстры на ползала, которую всегда обходила десятой дорогой из-за ненадёжного крепления. Посмотрев на заржавевший рычаг и аккуратно сняв все предохранители, я подумала, что план — дерьмо, но, в целом, я достаточно удачлива, чтобы он сработал.

Дождавшись, когда киллер повернёт голову, я бросила камень на другую сторону коридора.

— Линда? — сказал он в пустоту, и я невольно удивилась его непрофессионализму. Будь тут мои коллеги из отдела ликвидации, мне бы следовало читать молитвы, одной рукой крестясь, а другой — судорожно выводя завещание.

Он достал пистолет и осторожно пошёл туда. Была бы у меня пушка и кишка не тонка, то он бы уже прыгал по облачкам. Но тонкая кишка играла решающую роль, потому, когда он наступил на вереницу оголённых проводов, я спешно подала высокий ток, тут же нажимая рычаг, слыша ужасный грохот.

Высокое напряжение не могло идти долго, и я с неудовольствием представила, сколько потратила электроэнергии. Странно, что я могла переживать об этом сейчас.

Мужчина с выдающимися бакенбардами был жив, но лежал без сознания, и я нашла в себе силы порадоваться, что не стала убийцей. Взяв пистолет и спешно его обыскав, я затолкнула в пиджак карту и выбежала на улицу, не сомневаясь, что через пару мгновений здесь соберутся все наёмники.

На улице ещё шёл дождь, и я судорожно дышала, вспоминая план местности и используя тропы, которые не так просто разглядеть даже с крыш.

— Код красный, код красный, — хихикнула нервно я в рацию. — Комиссия нашла нас. Если ты меня слышишь, бросай всё и уходи как можно дальше от сюда. На время спрячешься в том здании на шестом квартале — там не тебя не засечёт тепловизор. За меня не волнуйся, я точно выберусь. Если тебя поймают, скажи, что если убьют, то могут попрощаться с третьей волной. Будь осторожен, Пять.

Сказав это на одном дыхании, я забежала в продуктовый магазин «Улыбка» — чёрт, как хорошо, что он расположен так близко. Люк с трудом поддался, открывая мне вещи, которые может хранить либо крутой спецагент, либо больной на голову ублюдок. Я не могла определиться, к какой категории принадлежу больше, раз храню пушки, аммонал, который может сдетонировать в любой момент, и информацию, за которую мне запросто открутят голову, стоит мне открыть факт её существование.

Маленькая карта вызывала у меня некоторые сомнения, но я всё же взяла её с собой, решив по примеру Джеймса Бонда засунуть важные сведенья в рот — хорошо, что она водонепроницаема.

Расфасовав ножи и пистолеты, я, подумав, что похожу на ёлку чокнутого спецназовца, пошла в противоположную от подвала сторону. Оставалось лишь надеяться, что Пятый успел прослушать сообщение, ведь в противном случае я заранее могла считаться проигравшей.

Скрываться выходило у меня не очень, но удача была на моей стороне — пролетевшая пуля угодила в асфальт, а не в ногу. Мне не удалось определить даже местонахождение стрелка, пришлось наугад спряталась за бетонную колонну.

Было тихо. Лишь сердце отбивало чечётку, заставляя губы растягиваться полубезумной улыбке.

— Посмотрим, кто кого, — усмехнулась я, прицелившись и попадая в держащиеся на честном слове бетонные блоки.

Раздался грохот, пыль разлетелась в разные стороны, прикрывая мне отход. Стрелять в меня не стали, и я могла спокойно убежать.

— Не стрелять на поражение? — пробормотала я себе под нос, петляя между улиц.

Перезарядив ружьё, я вспомнила план местности, ища стратегически лучшие точки для снайперов.

— Чёрт, сколько их вообще?..

Я присела у стены перевести дыхание. Портфель выдаётся одному человеку на группу. Группе даются чёткие инструкции не расставаться с портфелем. Но поправка четыре два ноль утверждает, что портфель можно спрятать в безопасном месте. Излучает ли портфель волны? Тогда бы их можно было засечь. Но способен ли на это мой прибор?.. Чёрт, ему ж в обед сто лет!

Достав древний, как мир, локатор, определяющий волновые изменения, которым я брезговала пользоваться в своём времени, я с надеждой нажала на «вкл». Запустился он с уже привычном противным писком, выдавая мне мутную карту.

— Так и знала, — разочарованно выдохнула я.

Но присмотревшись, я озадаченно нахмурилась — на карте появилась точка, от которой во все стороны расходились лучи. Может ли это?..

Мои важные измышления прервала пуля, попавшая мне в плечо. Не закричала я только чудом, с трудом удерживая ружьё и отстреливаясь.

— Чёрт, чёрт, чёрт! — прохныкала я, зажимая рану.

Петляя, как заяц, и пробираясь через известные одной мне проходы, я направлялась к чёрной точке — лишь время знало являлась она портфелем или нет, но других вариантов не было.

Перебегая мост, я гулко выдохнула и выдернула пробку из бутыли, аккуратно ставя ту на середину моста. И вовремя — меня уже нагоняли. Два парня в пугающих масках — чёрт, это маска устрашения? — стреляли мне в спину и, если бы не брошенные и поросшие машины, я бы являла собой занятную композицию на асфальте.