Осталось только одно место, вероятность которого встретить там Пятого, не стремилась к нулю, и я потратила полчаса, чтобы туда добраться.

Увидев человеческий силуэт, сидящий на обрыве и любующийся закатом, я со сбитым дыханием и шалящими нервами почувствовала не радость и облегчение, а желание убивать. Раздражённо выдохнув, я подошла к Пятому и молча опустилась рядом, подумав, что разрушить такой прекрасный момент любования природой я всегда смогу и позже.

— Как думаешь, зачем мы здесь? — сказал он вдруг, не отрывая взгляда от заката.

Я удивлённо посмотрела на его профиль, не понимая сути вопроса, но улавливая, что не стоит выпаливать первый пришедший в голову ответ.

— Не знаю, — наконец пожала плечами я. — Знаю лишь, что все эти трудности мы проходим не зря.

— С чего такая уверенность? — язвительно протянул он, но я видела, как крепко сжались его кулаки.

— Потому что я знаю, — снова повторила, улыбаясь, я. — Нам выпадают лишь те испытания, которые мы сможем выдержать. Да и разве так уж они и непреодолимы? У меня есть ты и туманная возможность возвращения в своё время, и пока мне этого достаточно… А что на счёт тебя?

— Что на счёт меня? — спросил он медленно, собираясь с мыслями. — Думаю ли я, что происходящее вокруг — сущий ад? Что возвращение домой — бредовая сказка? Что моя глупость соразмерна с наказанием? Что отец был прав, и я остался тем же глупым ребёнком?!

Его голос сорвался на крик, но я даже не дёрнулась.

— Расскажи о своей семье, — попросила я неожиданно для себя.

Пятый обескураженно посмотрел на меня, хмыкнул и спрятал своё лицо в ладонях. Когда я подумала, что не дождусь от него ни слова, он хрипло начал:

— Нас было семеро… Детей с особыми способностями, которых выкупил миллионер Реджинальд Харгривз. Цель, с которой он это сделал, не ясна мне до сих пор, но готовил он нас явно не к тому, чтобы мы спокойно жили и протирали на работе штаны, — хмыкнул горько он. — Вся жизнь шла по расписанию, в котором тренировки сменяли учёбу, а учёбу — тренировки. Планировалось, что мы, как роботы, будем внимать каждому слову отца, жить на автомате, чтобы выполнять задания и однажды добиться великой цели, сути которой не знал никто… Я… Я никогда не…

Его лицо скривилось, как будто от сильной боли, и я, сглотнув, аккуратно положила свою руку на его. Он крепко её сжал.

— Никогда не был послушным, выходил из себя, препирался и спорил. Считал себя способным, исключительным, особенным даже в этом доме, и всячески пытался это показать отцу… Правда, не всегда выбирал для этого нужные методы, да и бывал порой просто невыносимым… Весь этот маскарад с масками, тренировками, способностями… Я считал, что нам легко может покориться целый мир, смертельная опасность воспринималась, как игра, и в голову не приходило, что кто-то из нас может не проснуться.

Пятый перевёл дыхание и так сжал мою кисть, что я еле удержала тонкий писк. Спешно погладив его второй рукой, я с облегчением почувствовала, что он немного расслабился, но вдруг так остро взглянул на меня, что было удивительно, что я не начала икать.

— Когда нам исполнилось тринадцать, я наблюдал за братьями и сёстрами, в которых отец много вкладывал и… раздражался. Ведь мне строго запрещалось тренировать вторую способность, и я мог надолго забыть о прыжках во времени. Но я считал, что способен на большее, что требования отца глупы и не обоснованы, и он просто не осознает, что я смогу преодолеть всё… На очередном обеде моё терпение лопнуло, я высказал это и, получив отпор, выбежал на улице и… переместился.

Он замолчал, и его глаза заволокла туманная поволока.

— Расскажи мне о них. Твои братья и сёстры… Какие они? — мягко попросила я, не прекращая поглаживать его ладонь.

— Они… Они очень… шумные, — хмыкнул тепло он. — И… запоминающиеся. Думаю, ты бы им понравилась. А с Клаусом ты, должно быть, крепко сдружилась.

— Почему? — улыбнулась я, видя, как он снова приходит в норму, а его глаза возвращают привычный блеск.

— У вас обоих есть страсть к глупым шутками и ко сну, — закатил он глаза. — Клаус часто выводил отца из себя своим поздним подъёмом, так как тратит всю ночь на чтение всяких глупостей, либо на беседу с призраками. Ах да, я не говорил, что его способностью является общение с мёртвыми?..

Мы долго сидели, говоря и смеясь, и нас не остановило ни ушедшее за горизонт солнце, ни зажегшиеся на небосводе огни, ни ночная прохлада, ведь в какой-то момент я осознала, что мы лежим в обнимку на земле и пытаемся доказать друг другу, что лучше всех знаем расположение звёзд.

Комментарий к Глава 14. Закаты

Да здравствуют выходные и свободное время!

========== Глава 15. Слон между нами ==========

***

Нахлобучив поплотнее панамку, я нежилась на покрывале на берегу реки. Погодка была аномально жаркой, что, впрочем, меня давно не удивляло. Предсказать климат здесь не смог бы даже самый крутой синоптик, так как в один день мог идти снег, а через неделю ты уже с недоумением напяливал на себя топ и короткие шорты.

Эти «климатические качели» не радовали никого — страдали и редкие растения и всё реже встречающиеся животные, да и я с Пятым мучились головной болью и ломотой суставов, хотя каждый день считали за долг выполнить хоть самый простенький комплекс зарядки.

В перспективе выходило, что ситуация будет усугубляться, пока в какой-то момент мы не обнаружим, что в округе не останется никого, кроме нас. Цепь питания рушилась, ведь отсутствие целых видов не могло пройти без последствий. Чем мы будем питаться потом, если даже сейчас у нас возникают с этим проблемы, было больной темой, и пока я предпочитала не ломать над этим голову и погрузиться с ней же в решение вопросов по возвращению в своё время.

Впрочем, в последнее время я чувствовала, что в край разленилась. Не хотелось ничего делать и что-то решать, хотелось идти в припрыжку по цветочному полю, есть шоколадку и кружится-кружится-кружится! В общем, я была готова делать что угодно, лишь бы не видеть перед глазами двоящиеся буквы и цифры.

Пятый, по началу не разделявший мой энтузиазм к старому-доброму безделью, зарывался в бумажки так, что определить его местонахождение можно было лишь по громкому чертыханию и торчащим волосам, которые я с утра любезно заплетала ему в косичку, внутри гадко хихикая, но вслух говоря: «Тебе очень идёт!». Видя, что я отлыниваю, он злился, язвил и что-то громко кричал. В общем, вёл себя, как обычно.

Я лениво парировала его колкости, — моих сил не хватало на организацию концерта — и грустно кивала на его «Мы должна торопиться! Бла-бла-бла!» и «Я такой моральный урод! Бла-бла-бла!». По крайне мере, мне слышалось именно так.

Постепенно его крепость сдавалась, и так как я категорически отказывалась работать больше восьми часов, он, вероятно, осознал наконец, как скучно и долго вкалывать одному, потому, не переставая бурчать и возмущаться, начал присоединятся к моим «перерывчикам», которые, как правило, тянулись до конца дня.

Сзади послышались тяжёлые шаги, и через пару мгновений возле меня на покрывало опустился Пятый, который не замедлил посмотреть на обложку книги, которую я читала, и насмешливо фыркнуть.

— Отвали, — заранее попросила я.

— «Влюблённый граф», — выразительно прочитал он, ухмыльнувшись.

— Дам тебе книгу, только когда прочту сама, — ехидно произнесла я.

— Спасибо. А то бесполезной макулатуры для письма становится всё меньше.

— Отвали! — возмутилась я, толкнув его локтём.

Что-то было не так… Я осторожно повернулась к нему и поймала на себе выжидающий взгляд насмешливых глаз. Но обескуражило меня не это, а то, что он надел на себя купальник и сидел в опасной близости от меня.

В отсутствие мужского пола — кроме одного надоедливого экземпляра — я переживала КОК, который вольно переводила, как «кризис одинокой кошатницы». Найденные под завалами журналы для женщин с интересным содержанием вызывали у меня восторг и эстетический экстаз, а глаза мечтательно закатывались от любой тупой шутки с намёком на флирт, которую произносили герои дешёвых романов.