Ласковыми эти прикосновения можно было назвать с натяжкой, и, разумеется, я захотела строго сказать: «Убери руки от моей прекрасной львиной гривы!», но вышло что-то похожее на: «Укри мот нива гры».

Краем уплывающего сознания я услышала, что он что-то пробормотал в ответ, но волновало меня это так же сильно, как и проблема острого дефицита шоколада. В смысле — актуально, важно и нужно, но не тогда, когда от превращения в зомби тебя отделяет лишь сила воли и отсутствие желания есть чужие мозги.

***

Следующее утро выдалось суматошным — меня бесцеремонно растолкали в восемь часов утра, и я с неудовольствием заявила, что в такую рань встают лишь недалёкие глупцы или работающие люди. Я ни к одной из перечисленных категорий себя не относила, потому считала своим долгом вставать в обед.

Эти аргументы я и предъявила Пятому, который уже успел принять боевой настрой и раздражиться из-за придумывания догадок и версий о произошедшем. Разумеется, я получила отпор и мне язвительно разъяснили, что я проспала два дня, и, если сейчас же не пойду уминать завтрак, то смогу изображать спящую красавицу столько, сколько захочу, так как дверь он хорошенько закроет, а слушать мои жалобы и вопли не будет.

— И что его так раздраконило? — простонала я. — Как будто сел на семейство ежовых… А может, поругался с Долорес? «Но, милая, это не я лёг в кровать к Саше, это она меня соблазняла, домогалась, кидала на меня всякие части тела и шептала что-то интимно во сне! Мне было так страшно, дорогая! Прошу, защити меня от этой распутницы!»

Хрюк, вырвавшийся изо рта, явно показал, что распутница и соблазнительница из меня так себе, но зато стендапер вышел бы отменный — этого не отнять. Я весело фыркнула, подходя к зеркалу, чтобы через мгновенье испуганно завизжать.

— Что произошло? — раздался настороженный голос за спиной после вспышки.

Я ошалело пробормотала:

— Трагедия…

Меня бесцеремонно развернули за плечи, и Пятый с неуловимым напряжением сказал:

— Это из-за того эксперимента, да? Что ты натворила, и чем это грозит? — после некоторой паузы он продолжил куда с большей экспрессией. — Почему ты молчишь? Ответь сейчас же!

После его крика я с тоской подняла на него глаза, указала на свою голову и с тоном, который предполагал, что у меня как минимум обнаружили неизлечимую болезнь, сказала:

— Волосы… Во что превратились мои волосы? Я же никогда не расчешу эти колтуны!

Он медленно выдохнул, сжал мои плечи так, будто бы на них, как в автомате, находились кнопки измерения силы, и посмотрел на меня, как на полную идиотку.

— Между прочим, это твоя вина! — неловко пробормотала я, краснея.

— Ты просто создана, чтобы поражать этот мир своей глупостью, — сквозь зубы сообщил он мне.

— Это было довольно грубо, — цокнула я. — Но то, что это безобразие твоих рук дело, ты отрицать не можешь. А значит, и решить эту проблему должен ты!

Он сузил глаза и открыл рот, чтобы сказать что-то нелицеприятное, но я его опередила:

— Найдёшь мне хорошую расчёску? Пожалуйста, Пятый! В моей поломались все зубья, а те расчёски, которые я находила, либо мне не подходят, либо не годны к использованию вообще. Хочешь, я взамен побуду твои личным стилистом?

Он сузил глаза и неожиданно согласился.

— Правда? — не поверила я.

— Да, — буркнул он, смотря на меня исподлобья и вдруг переместился, заставив меня шарахнуться в сторону — никогда к этому не привыкну.

— Это же была шутка, — растерянно произнесла в пустоту я. — И что у него в голове? Хотя какая разница, расчёска мне уж точно не помешает…

Провозившись с волосами тучу времени и посеяв в рыжей копне деревянные зубья, я, чертыхаясь и зевая, вылезла наружу, заходя на «задний двор», который я так торжественно назвала после того, как убрала большую часть мусора, обнажив зелёную траву.

— Что на завтрак, мамочка? — хихикнула я, шлёпнувшись на стул.

— Ведёшь себя и правда, как дитё малое, — отрешённо хмыкнул Пятый, не отрываясь от учебника.

«Физика в вузе. Современный учебник по механике, » — прочитала обложку я, решив пролистать этот учебник на досуге и позадавать заковыристые вопросы этому умнику, чтобы, разумеется, потренировать его мозг и подстегнуть к развитию, а не похвастаться своими знаниями и памятью.

В ожидании уставившись на Пятого, я была вынуждена наблюдать за его работой мысли. Пожалуй, ему шло, когда он беззвучно шевелил губами и задумчиво хмурился. Чем-то он походил на моего отца, тот также, погружаясь в мир цифр с головой, забывал о реальности и раздражался, когда та напоминала о себе. Ждать ещё дольше информации о нахождении завтрака не хотелось. А хотелось узнать, так же ли он будет осоловело моргать и цокать, если его вывести из этого «застывшего» состояния.

Вспомнился фильм «Мистер и миссис Смит», и я, представляя себя Анджелиной Джоли в вечернем платье и на большущих каблуках, игриво усмехнулась и решила пофлиртовать, снимая ботинок и протягивая к нему под столом ножку.

— Дебил! — взвизгнула я, когда этот ненормальный ударил по моей ноге так, будто бы она была ядовитой гадюкой.

— Ты зачем это сделала? — недоумённо спросил он, смотря, как я сквозь шипение притягиваю к себе пострадавшую ногу.

«Полный, » — дополнила про себя я, когда поняла, что он не притворяется.

— Какая уже разница, а? — прохныкала я, ведь Пятый явно не жалел той силы, что вкладывал в удар. — Чёрт, ты бы ещё из пушки в неё выстрелил!

— Успокойся, — закатил глаза он. — Сильно болит?

Я замерла и подумала, что теперь то он точно скажет что-то успокаивающее и нежное. Ну, или принесёт аптечку из подвала…

— Да, — несчастно сказала я, поглаживая ногу, хотя боли почти не чувствовала.

— Значит, иди в постель. Поговорим тогда там.

— И?.. — с намёком и надеждой спросила я, так как в такие моменты в фильмах мужчина обычно говорит: «И я понесу тебя на руках! Не желаю и слышать отказа!»

— И ты подробно расскажешь, как тебе удалось повести себя, как чокнутная со стажем, два дня назад? — невозмутимо сказал он.

Настала непродолжительная тишина, во время которой я буравила взглядом Пятого и задавалась вопросом — то ли он совершенно не поддаётся намёкам и флирту, то ли я выгляжу так пугающе, что он даже не принимает мысли о лёгком флирте со мной, то ли он — как же их называют? — асексуален и не допускает и намёка на романтическую близость.

— Знаешь, мне уже лучше, — задумчиво произнесла я, всё ещё стараясь найти ответ в его глазах.

Он недоверчиво сощурился и встал, куда-то отходя.

«Я, конечно, не хочу сейчас заводить романтические отношения с кем бы то не было, » — подумала, раздражаясь, я. — «Но этот тип так и напрашивается на то, чтобы быть насильно опленённым моей красотой! Это уже происходит далеко не в первый раз. Никто и никогда ещё не игнорировал Александру Морозову! Да мужчины выстраивались в очередь, чтобы открыть мне дверь! Мне нужен лишь лёгкий флирт! Разве я многого прошу?»

Перед моим носом опустилась тарелка с яичницей, и я с восторгом и неверием захотела спросить, где он раздобыл это чудо, — найти гнездо с яйцами здесь было сложнее, чем решить уравнение Шрёдингера — но вовремя вспомнила, что обижена, и с осанкой и невозмутимостью, достойных аристократки, принялась трапезничать.

Со стороны Пятого раздался поражённый хмык, после чего он, пробурчав под нос «Ну и чёрт с тобой», вернулся к книге, так сильно хмуря брови, что даже у меня закрались сомнения в том, что с таким лицом можно читать о механике.

Завтракать в напряжённой тишине было неудобно, но я практически не замечала этого, занятая своими важными измышлениями.

«Неужели я так подурнела?» — с тоской спрашивала себя я, будто это было единственным, что могло волновать здесь, в условиях апокалипсиса. — «Да, я больше не стригу кончики волос, не использую специальные шампуни и масла, маски для лица и вовсе стали недостижимой мечтой, а косметика и модная одежда приходят мне лишь в самых прекрасных снах, но мама ведь всегда говорила, что мне не нужны всякие примочки, чтобы быть красивой. Но в последний раз, когда я видела маму и слышала это от неё, мне было пятнадцать. А ведь все девочки-подростки обладают шармом, но теперь мне двадцать шесть, и я не могу даже добавлять «с хвостиком» к первому числу! Если бы это и был хвостик, то в игре «змейка», моя змея занимала бы весь экран. Но чёрт, разве возраст — это показатель? Что, Саша, двадцать шесть и всё? Поезд «Морозова Александра» уходит на запасные пути?»