— Ну, знаешь… — легонько ткнула я его в лицо.

— А что такого? — поинтересовался он, едва сдерживая довольную улыбку.

— Пельмень, прекращай волноваться. Ты — единственный, кто когда-либо «натаскивал» меня. И в этой, и в той временной линии…

— Так я же не это имел… — начал краснеть он.

— Ну всё, всё… — закрыла я глаза. — Не думай об этом будущем. Меня, например, заботит только то, которое мы с тобой поделим пополам…

Потом я поцеловала его. Он ответил на этот поцелуй ответным. Только гораздо более страстным. Очень скоро нам пришлось заново подставить солнцу свою пропотевшую наготу.

Ах, мой милый Аз… как хорошо, что ты не мог СОХРАНИТЬСЯ, чтобы набраться сил. Тогда бы я просто умерла от изнеможения. Самой приятной смертью…

Он точно так же сидел за кухонным столом. Письмо тоже было на месте.

— Привет, — обратилась я к нему, пытаясь как-то унять бешено колотящееся сердце.

— Фриск… — посмотрел он на меня.

— Да, Аз? — улыбнулась я ему самой мягкой улыбкой.

Он кивнул на письмо и нахмурился.

— Что это? — невинно спросила я, прекрасно зная правильный ответ.

— Приказ о зачислении, — ответил он. — Из того помпезного универа. На самом краю штата.

— Без твоего имени, да?.. — вздохнула я с, как мне показалось, максимальной правдоподобностью, на которую была способна.

— Если они выслали приказ о зачислении, значит, уже зачислили. Я официально студент, — покачал он головой.

— И… что же ты планируешь делать? — спросила я так, словно не знала ответа на вопрос. Если бы он услышал биения моего сердца, то раскрыл бы с головой, и понял, что же на самом деле было «отправной точкой»…

Он поднял свои глаза. Я прекрасно понимала, что ему просто интересно, правда ли я не могу ничего предугадывать. Но я-то прекрасно знала, что в моих раскосых глазах ничего не написано.

— Осуществлять свою заветную мечту, — наконец сказал он.

Сердце забилось часто-часто. Я почувствовала кожей теплую трясину отчаянья. Мне стало страшно. Даже зная, что произойдет, я все равно не могла отделаться от нее окончательно…

— Ответ засчитан, — ответила я, вздохнув.

— Фриск, дорогая… — схватил Азриэль мои руки. — Это ничего не изменит. Мы по-прежнему будем вдвоем. Мы будем встречаться на каникулах. Или каждый раз, как только освободимся от учебы. Я буду звонить тебе каждый вечер. Я…

— Аз, — перебила я его. — Остановись. Позволь мне кое-что сказать…

Он смотрел на меня, не мигая. Огромными лиловыми глазами с длинными ресницами. Его уже довольно сильно изогнутые рога чуть-чуть тряслись. Белая шерстка под маленькими ноздрями слегка шевелилась. Любовь к нему переполнила меня решимостью.

По вязкой теплоте пробежал приятный холодок, стирая ее начисто. Нет уж, узницей этой тюрьмы я больше никогда не стану…

— Ты не представляешь, как я за тебя рада… — приложила я его руки к сердцу, которое теперь колотилось от счастья. — Ты же обещаешь мне стать гением во всех областях ботаники, да? Поезжай туда. И не возвращайся без почетного диплома…

Огромные лиловые глаза засверкали. Он поднял меня над полом, широко ухмыляясь. Я завизжала от восторга.

— Я обязательно вернусь к тебе, Фриск! — восклицал Аз, целуя меня снова и снова. — Только жди меня!..

— Обещаю тебе… — целовала я его в лоб, больше не сдерживая слез. — Я буду ждать…

Аз…

Это было всего лишь несколько лет назад…

ПОСЛЕСЛОВИЕ

Бабочки щекотали мой желудок изнутри. Я посильнее ухватила букет цветов, но это, кажется, вообще не помогло. Я задрожала. Но тут на мое плечо опустилась знакомая теплая рука. Широкая и мохнатая.

Мой папа.

Я повернулась и увидела, что он улыбается мне. Бабочек нежно придавило приятным спокойствием. Любовь и доброта таилась в каждой морщинке на этом сияющем лице. Улыбка Азу, безусловна, «досталась от папочки».

Аз…

Мы не виделись с самого утра, и этого уже хватило, чтобы я успела заскучать по нему. По обычаям монстров, идентичным людским, жених и невеста не должны были видеться до свадьбы, и с ними пришлось считаться. Обычаи — это святое… впрочем, наша судьба столько раз демонстрировала самые немыслимые приметы, доказывающие, что друг без друга мы не останемся, что мы готовы были довериться любым предрассудкам, из которых, как правило, и состоят любые обычаи и традиции.

Аз…

После нескольких лет разлуки он окончил университет и вернулся домой. Моя учеба закончилась всего лишь на год раньше. Я готовилась вступить в должность су-шефа одного из небольших ресторанов в Городе, украдкой подумывая об открытии своего собственного, но пока эти планы больше напоминали чертежи воздушного замка. Впрочем, это было не важно. Расстояние закалило нашу любовь. Те короткие промежутки времени, которых я ждала, как дождя посреди пустыни, потому что он ненадолго возвращался домой, превращались в сплошные идиллии, подобные первым выходным после той ночи на смотровой площадке. Стоило им закончиться, и я уже не могла дождаться следующего возвращения моего прекрасного принца.

А сейчас мы были рядом. Насовсем. То есть нет — конкретно сейчас мы, следуя свадебному обряду, были, конечно, не рядом. Но что такое пара часов приготовлений против нескольких лет?..

Ко мне приблизилась Терпия — в платье нежно-бирюзового цвета с глубоким вырезом. Липпи стояла рядом и посматривала на дверь, нервничая, наверное, почти так же сильно, как и я. Наряды их отличались разве что цветом — она была вся в сиреневом. Вообще, согласно тем же традициям, подружкам невесты положены совершенно одинаковые платья, но эти двое так и не смогли найти компромисс. Переубеждать их мне не хотелось.

— Эта кошечка способна на настоящие чудеса… — оглядела меня Терпия, проведя по брови помусоленным пальцем. — Что уж и говорить о той, зубастой… выглядишь просто волшебно, Фри!

Я попыталась улыбнуться, но поняла, что просто стучу зубами друг о друга:

— А я… д-д-должна т-т-так н-н-нервничать?..

— Когда я женился на твоей маме, — рассмеялся папа, — мои пальцы так одеревенели, что я уронил кольцо прямо перед алтарем. Видела бы ты, как она на меня посмотрела!..

Я рассмеялась. Ледяной взгляд был у мамы уже тогда…

— Пора, — скрипнул кто-то половинкой двухстворчатой двери. Конкретно — Джаред, просунувший свою голову в желто-золотую щель.

За его спиной грянула музыка. Алекс помог Джареду распахнуть двери во всю ширину. Первыми вышли Липпи и Терпия. Сжав руку дрожащей подруги, последняя показала мне большой палец, и они прошествовали в часовню. Я почувствовала, что вот-вот упаду. Крошечная Сэм-Тэмми, старшая дочка Джастина и Том, принялась радостно скакать передо мной, размахивая белым тюлем, хлопая ушами и рассыпая лепестки цветов из маленькой-премаленькой корзинки:

— Авааввававваава! ПорА! пОра! — долетел до моих ушей уже хорошо освоенный ей тэммийский язык.

— Ты умничка, Сэмми. Я скоро буду… — погладила я ее по головке.

Сэм перестала скакать и заулыбалась мне, а потом выбежала, семеня рядом с Эдом — сыном Алекса и Элли. Будьте уверены, что подушку с кольцами он нес со всей серьезностью, доставшейся ему по наследству от папы с мамой. Алекс ласково потрепал сына по белокурым кудрям, чем заставил того гордо поднять голову.

— Пойдем и мы, пирожочек… — сказал папа, взяв меня за руку и чмокнув в щечку.

Алекс и Джаред открыли дверь во всю ширину. Музыка, секунду назад казавшаяся отдаленным торжественным гулом, захлестнула меня с головой. Мы с папой вошли в часовню, и в нашу сторону повернулись сотни голов.

Господи, здесь были все… все-превсе… наши друзья и родственники. И с Поверхности, и из Подземелья. Люди и монстры.

Джастин и Том сидели в заднем ряду, окруженные преимущественно людьми. Том помахала мне лапкой, а ее муж изо всех сил прижал к своим коленям младших детей — крошечных близнецов, которые пытались вскарабкаться на счастливую маму. Том снова была беременна. На этот раз семья должна была пополниться тройняшками — живот был просто огромным…