– Мне не нужна помощь, – хрипит он вслед.

– Слышала уже, – отмахивается Аврора, ну точь-в-точь ее братец после проигранного боя. Она возвращается к дыре в заборе и оглядывается. Не все посетители «Подполья» падальщики и негодяи, некоторые неплохо зарабатывают на казино и выпивке, тотализатор тоже приносит доход, а значит должен быть хоть один автомобиль неподалеку. Аврора обегает здание по кругу и возвращается воодушевленная. С той стороны стоит грузовой фургон, на котором видимо привозят алкоголь или закуски. Перепрыгнув ступеньки, Аврора стучит в железную дверь.

– О, кукла, опять ты? Хочешь еще что-то дать? – снова масляный взгляд и похабный намек, но на этот раз Аврора едва замечает.

– Я ищу водителя фургона. Машина стоит там, – ее дыхание сбито, и слова съедаются на концах.

– Какая проблема? – бугай перестает скабрезно ухмыляться и даже выказывает некоторую заинтересованность.

– У меня проблема, – без утайки отвечает Аврора. – Нужна машина.

– Иди, сторожи там. Договоришься, будет тебе транспорт, – советует бугай и захлопывает дверь.

Аврора раздумывает как поступить. Притащить Платона к машине? Вернуться к нему, сказать, чтобы ждал? Или не рисковать упустить машину, но оставить Платона без присмотра? Она выбирает третий вариант. Платон, если и двинется, то далеко не уйдет и найти его будет проще, чем другой транспорт. Сама она его до корпуса может не довести да даже до автобусной остановки не дотащит. Так можно было бы дождаться ночного рейса и вернуться как она и планировала, но весь измазанный кровью Платон привлечет массу внимания.

Вернувшись к фургону, Аврора затихает и принимается ждать. Время от времени слышны веселые голоса развлекшихся гостей и злые проигравшихся в пух и прах визитеров. «Подполье» работает с позднего вечера до самого утра и ей остается только надеяться, что водитель не задержится до закрытия. Аврора старается не слышать голоса страха, дабы не поддаться панике, но тот звучит постоянно, нарастает и давит на лоб как тугой обруч. Она сжимает голову руками и стряхнув ладони, поправляет взъерошенные волосы.

Вечность спустя какой-то мужчина бредет к машине и Аврора подбирается, призывая на помощь ошметки самообладания.

– Простите? – голосок тоненький, просящий, она собирается давить на жалость. – Вы не могли бы помочь мне?

– И чем тебе помочь? – не смотря на поздний час, водитель выглядит бодрым и довольным. Большая удача для нее.

– Парень, что был сегодня ни ринге, – Авроре приходится подыскивать нужные слова, оставаясь в образе несчастной девочки, угодившей в передрягу, – ему сильно досталось. Помогите отвезти его.

– Ха, – усмехается мужчина и Аврора тут же добавляет:

– Я заплачу. Здесь сложно с транспортом, а мне с ним не добраться.

– Так брось его, – легкомысленно бормочет водитель, забираясь в машину. – Разок проучить тоже полезно. А ты себе по умней найди, – и хлопает дверцей.

– Дождь ведь. Не брошу, – тихо, но абсолютно серьезно отвечает Аврора. Деньги оставшиеся после сделки она проверяет в кармане и возвращается к Платону. Зря потраченное время жаль, но попытаться стоило.

– Машины не будет, пойдем пешком до дороги.

Платон молчит, уложив лоб на сгиб локтя, сипло дышит и не отзывается.

– Давай, не упрямься. Мне тоже тяжело, – терпеливо просит она, пытаясь добудиться. – Тебе нельзя сейчас засыпать.

Он поднимает мутный взгляд и Аврора аккуратно тянет за руку вверх. Медленно, опираясь на ее тонкую ладонь, он встает на ноги и даже пытается сделать шаг. Авроре приходится не сладко, когда он почти падает на нее из-за головокружения.

– Если ты не будешь мне помогать, мы так тут и останемся, – с трудом выговаривает она.

– Я дойду сам, – самоуверенно говорит Платон и пытается оттолкнуться. Сил у него мало и правой рукой он едва может двигать.

– Да-да, – со скрытым раздражением соглашается она и подхватывает его подмышки. – Представь, что меня здесь нет.

– Так ты все-таки мерещишься? – Платон даже фокусирует взгляд на ней.

– Конечно. Стала бы я с тобой иначе возиться. Ты главное иди.

Он странно щурит уцелевший глаз, но ничего не отвечает. Каждый шаг дается ему с трудом и дорога постоянно так и норовит уйти из-под ног. Аврора придерживает его за здоровое плечо и хотя порой их обоих кренит набок, да и дождь порядком развозит землю, они все равно доходят до проезжей части. Свет, что дают фонари, тусклый, но его вполне достаточно. Аврора бережно пристраивает Платона на скамейку у остановки и краем рубашки пытается хоть немного очистить лицо от крови. Он морщится, но не ворчит. От дождя кожа и ткань влажные и ей удается стереть кровавые подтеки с щек и подбородка.

Губы у Платона разбиты в нескольких места, бровь, глаз и скула с левой стороны просто сплошной кровавый оттек, возле уха тоже наливается синяк. Нос и челюсть не сломаны.

– Ты тяжело дышишь, – подмечает она, отпуская его лицо. – Ребра?

Платон снова странно смотрит и ничего не отвечает.

– Если били по грудной клетке, в ребрах может быть трещина или перелом. Потому и дышать больно.

– Откуда знаешь?

– Читаю много.

– Я видел твои книжонки, – снисходительно произносит Платон. – Там ничего про сломанные ребра. Только про нытье и розовые сопли.

– Это называется любовь, – не менее едко поправляет она. – Ты еще пока не дорос. Мне не нравится твое плечо.

– Оно очень расстроится из-за этого, – Платону тяжело говорить, но игнорировать нападки не позволяет гордость.

– Остряк, – резюмирует Аврора. – Дойдем до квартиры, я посмотрю. Здесь вправлять не стану.

– Ты и это можешь?

– Ага.

– Везет же мне. Буду терпеть пыточки от южной девчонки.

– Страдалец какой. Дыши ровнее, а то лопнешь от злобы.

– Мечтай.

Аврора не отвечает, позволяет оставить последнее слово за ним. Под крышей остановки она время от времени теребит Платона не давая заснуть, пока им приходится дожидаться ночной рейс. Он неплохо держится, не жалуется и не бурчит, стоит Авроре затормошить или окликнуть, но бровь у него по-прежнему кровоточит и Платон морщится и отклоняется, когда она снова краем рубашки стирает капли. Но терпит.

В подъехавший автобус, Аврора запрыгивает первой и буквально втягивает Платона внутрь. Благо во всем салоне едва ли насчитаешь десяток пассажиров и никто не обращает на них особого внимания. Подтолкнув Платона к сиденью, она сама садится рядом и советует отвернуться к окну, чтобы спрятать лицо. Аврора надеется, что полицаи не станут проверять ночной автобус, ибо в таком случае им светят большие неприятности.

Ей приходится постоянно дергать Платона, потому как есть навязчивое ощущение что заснув он не проснется. Аврора подозревает, будь у него силы на раздражение, то она давно бы удостоилась если не ответного тумака, так резкого словца. Только Платон тих да так и норовит закрыть глаза. Когда их возня становится слишком очевидной, она тоже начинает злиться. В основном на себя. Брат говорил быть более черствой, разбираться в людях, разделять их. «Ты не можешь жалеть каждую псину», – говорил он явно не о собаках.

– Я не сплю, – невнятно бормочет Платон, едва она намеревается тряхнуть его за плечо. – Ты жутко надоедливая. Проще смириться.

– Уже недолго, – подбадривает Аврора.

Когда на одной из остановок мимо автобуса проходит патруль полицаев Платону приходит отвернуться от окна. Аврора реагирует быстро, чуть наклоняется к нему, закрывая волосами его разбитое лицо от других пассажиров. Взглядом она следит за полицаями и упираясь одной рукой в спинку своего сидения, а другой в спинку впередистоящего, контролирует расстояние между ней и Платоном.

– Я не дерусь во время учебы, – хрипит он, касаясь рукой пряди ее волос. – Это не будет проблемой.

– Главное не умирай, – Аврора старается говорить безразлично, не давая волю страху.

– Я умру там, – обещает Платон, прикрывая глаза, имея в виду бой на фронте – и заберу с собой всех врагов.