Постепенно веяние распространилось, группа стала больше и вышла за пределы одного корпуса. Два с половиной года назад они впервые напали и избили одного мальчишку во дворе до полусмерти. Решили, что пора быть более жесткими. Поймали и строго наказали всех, и «Черная метка» стала действовать умнее. Больше старались не попадаться, не афишировать себя и стали только страшнее. Пафосное название еще больше приближает этих фанатиков к секте.

Аврора считает их кем-то вроде ку-клукс-клана и боится так же, как и остальные. «Черная метка» постепенно стала настолько пугающей, что никто больше не решается противостоять им. Одна жертва, пусть и сильно истерзанная, лучше, чем десяток. Их находили на следующий день в разных местах, отправляли в больницу и пытались урезонить «Метку», строго наказывая всех живущих в корпусе.

Потому поступок Авроры вызвал такой резонанс в обществе школьников. Никто давно не мешал им творить зло. «Метка» всегда выбирает одиноких, слабых, неспособных себя защитить. Таких как Лилия. Таких как Аврора. Именно поэтому она упрямо мотает головой на вопрос, знаком ли ей кто-нибудь из нападавших.

Спустя несколько часов Аврору провожают с конвоем до дверей квартиры, доставшейся по распределению. Ключей у нее очевидно нет и, пытаясь избавиться от эскорта, она придумывает, что очень хочет сходить в дамскую комнату. Сопровождающий мужчина, уставший от долгой ночи не меньше Авроры, кивает и собирается идти туда вместе с ней. Ему не хочется нахватать оплеух и нарушать приказ. Внезапно дверь квартирки распахивается и оттуда появляется та самая девушка, что несколько месяцев назад убедила Аврору съехать.

– Наконец-то, – выдыхает она. – Я не могла уснуть. Думала, тебя до утра не отпустят.

– Вы тут поосторожней, девушки, – напутствует охранник и дожидается, пока Аврора войдет, и дверь закроют на замок. Они обе приваливаются к створке и чутко прислушиваются к удаляющимся шагам.

– Все нормально? – шепотом спрашивает девушка, чье имя Аврора успела позабыть, а может и вовсе не знала. – Платон пришел, весь избитый, сказал тебя забрала охрана. Мы слышали про «Метку» на другом этаже, переполох жуткий был. У нас даже свет зажигался.

– Это я зажгла, – так же шепотом отвечает Аврора.

– Ты?

– Я.

– Зачем? – пораженно выдыхает девушка, выпрямляясь. – «Метка» же не простит.

– Думаешь, зря? – Аврора наваливается на дверь спиной и закрывает глаза. Очень хочется спать от пережитых волнений, а она во время допросов думала, что уже никогда не уснет.

– Может и не зря, – пожимает плечами девушка. – Платон сказал сегодня остаться здесь. Я расправила для тебя постель.

Аврора кивает, добирается до кровати и мгновенно засыпает, едва голова касается подушки. Завтра новый день с новыми трудностями, на сегодня все.

Два дня спустя Аврора понимает, зря. Оскар пялится на нее через всю столовую с такой яркой яростью, что у нее кусок в горло не лезет. Так и встает поперек глотки каждый раз под пристальным взглядом. Аврора старательно делает вид, что ничего не замечает, а у самой трясутся поджилки. Мысленно она уже тысячу раз сдала его директорату просто из страха. Оскар знает, она не называет ничьих имен на ежедневных встречах с миротворцами, иначе за ним давно бы пришли.

Лилию возвращают в корпус, и она, только раз поблагодарив Аврору и вручив ей свою единственную драгоценность – губную помаду, больше не подходит и не настаивает на дружбе. Лилия перебежчик, таких никто не любит, их гноят и презирают. Аврора не припомнит, когда именно Лилии досталось это клеймо. Может года три-четыре назад, когда ополченцы провели ряд успешных боев и перепуганная, одинокая, маленькая девочка решила, что хочет быть на другой стороне. А может были еще какие-то причины, но факт в том, что Лилия, урожденная северная, нашила на куртку знак южан. А потом поняла ошибку и снова попыталась вернуться к своим, но ее не приняли. Так и осталась бедная Лилия и по сей день, неприкаянная и попрекаемая всеми. Таких перебежчиков в их корпусе не много, но никто никогда не протягивает им руки. По этой причине она не пытается держаться Авроры.

Их обеих собирают в кабинете директора сразу после выписки Лилии и снова спрашивают о происшествии. Аврора уже устала повторять одно и тоже и старается отмалчиваться. Каждый такой допрос, даже в самый первый раз, в комнате всегда находится какая-то женщина, одна из миротворцев, которая чутко бдит права юных девушек. Она прерывает встречи, если ей кажется что на них слишком давят или если считает, что вопросы провокационны. Всех причин Аврора не запоминает, только мысленно благодарит эту женщину за помощь.

Лилии достается меньше от полицаев, и когда она говорит, что не видела лиц, ей верят и перестают требовать правды. Авроре не верят. К первой сотне вопросов, добавляется еще один, тянущий за собой другую опасность. Что Аврора делала не на своем этаже после отбоя? Пришла на шум? Встречалась с кем-то? Знала о нападении?

– Что ты там делала?! – на этом крике женщина-миротворец прерывает беседу, просит всех остыть и продолжить в следующий раз. Аврора, как ни силится, не может придумать ничего стоящего или путного. Тихие перешептывания за спиной нисколько ее не трогают, когда погрузившись в мысли Аврора бредет по коридорам корпуса. Самая обсуждаемая новость недели: какая-то девчонка помешала «Черной метке», как быстро «Метка» сотрет с лица земли эту девчонку?

Аврора сидит на привычном месте в саду, опираясь спиной о ствол дерева, поджав колени к груди, пытаясь не замечать взглядов, направленных в ее сторону, и готовится к работе по химии, запоминает валентности, процесс протекания реакций и прочую чепуху, когда кто-то подсаживается к ней.

– Привет.

– Привет, – немного облегченно улыбается Аврора. Она ему рада.

– Можешь поговорить со мной? – Марк, славный и преданный, внимательно смотрит в лицо.

– Конечно, – Аврора тут же откладывает книгу и садится, спустив одну ногу вниз, а вторую стопу подложив под бедро. – Что-то случилось?

– Ты меня спрашиваешь? – он поднимает вверх бровь, его излюбленный жест. – Ты бунтуешь против «Метки» ради перебежчицы. Что с тобой случилось?

Аврора опускает голову и гладит обложку старого учебника. Она-то надеялась, что тема беседы будет другой.

– Считаешь, я не права?

– Не ради перебежчицы, Рор! Геройствуй, если так хочется, но ради кого-то стоящего.

– Она человек, Марк, – Аврора отрывает взгляд от корешка книги и глядит ему в глаза. – Такой же как я, как ты. Почему бы не ради нее?

– Думаешь, спасла?

– Нет, не думаю. Но теперь меченные знают…

– Рор, тебя растопчут, – Марк хватает ее за руки, сжимая запястья. – Я тебя очень прошу, одумайся, это ведь не ты. Ты не такая.

– Почем тебе знать какая я теперь?

– Потому что ты это ты. А я это я. Не притворяйся, что мы чужие. И если кто-то во всем этом мире и знает тебя, то явно не «Метка». Если это то, чего ты хотела добиться, то я не смогу тебя защищать.

– Мне не нужна защита, – Аврора выдергивает свои руки из его. – Я справлюсь сама.

– Рор, я пришел не ругаться. Я просто… боюсь за тебя, понимаешь. Ты хочешь, чтобы я сидел, сложа руки, и наблюдал как «Метка» изводит тебя? Как ты себе такое представляешь? – он поворачивает к себе ее лицо за подбородок. – Тогда ты просила не тревожить тебя. Просила не спрашивать причин. Просила оставить одну. Не проси бросить тебя в беде.

– Я не в беде. Можешь не бояться за меня. Это больше не твоя обязанность.

– У тебя… кто-то есть?

– Марк, я со всем справлюсь.

Аврора, напоследок, уходя, слегка гладит его плечо и успевает убрать руку раньше, чем Марк остановит.

– Книга, Рор, – окрикивает он, тряся учебником в воздухе, но Аврора даже не оборачивается. Слишком велик соблазн взвалить все на плечи Марка и снова спрятаться за чью-то спину. Она не дает себе слабины, а, чеканя шаг, торопится уйти по коридорам как можно дальше от двора. Оскар ловит ее на повороте и больно прижимает за плечи к стене. Если бы не Марк занимавший все мысли, она наверняка бы по-заячьи струхнула, но неожиданно для себя Аврора не замечает страха, выскочившего из ниоткуда, с силой отталкивает Оскара и почти выплевывает ему в опешившее лицо: