Ого! А девчонка оказалась кумиром молодёжи. Она обещала взять у детишек полноценные интервью и включить их фотографии в коллаж для рекламы. Разумеется, ребята пришли в неописуемый восторг. Они выглядели весёлыми и беззаботными. Это хорошо, радости у них всегда было не так много. Я же думал о пустом стуле, который прежде занимал Гарри. Думал о его отце, который продолжал поиски мальчика, о сестре, оставшейся в ужасной квартире, наедине с больным дедом. Что случилось с парнишкой? Куда он исчез? Вернётся ли он живым? Войдёт ли в этот класс?
Свет показался мне слишком ярким, а шум отодвинулся на задний план. Может быть, Гарри погиб, но создавалось ощущение, что никому не было до этого никакого дела.
Пока у меня не было хороших новостей. Никаких новостей. Я мог лишь скрипеть зубами от бессилия.
***
Школа – едва ли не единственное место, где не бывает перебоев с электричеством, и потому здесь работают персональные компы. Ребятишки частенько остаются в Школе до полуночи, выполняя задания и готовясь к экзаменам. Раз в год они презентуют научные, творческие или социальные проекты. Месяцы работы, бессонные ночи и вот она – долгожданная возможность высказаться, быть услышанными. Им нечасто удаётся проявить себя, заставить родителей ими гордиться. Вот потому-то тот вечер и был особенным. Я радовался за учеников, мне нравилось наблюдать за тем, как они раскрываются. Как забывают хотя бы на время, в каких живут условиях, не думают о том, что, возможно, их ждёт печальное будущее.
Только спустя четыре часа мы покинули Школу. По традиции я угостил Тима, Оливера и Лизу бутербродами, а Эжени купила им по стаканчику мороженного, а потом ещё по одному и ещё… Неудивительно, что ребята были от неё в восторге, трещали без умолку, заваливали вопросами. Я ревновал, ведь мне потребовалось куда больше времени, чтобы завоевать их доверие. В первые месяцы приходилось несладко. Я и сам был мальчишкой, ученики не боялись меня, на уроках орали, как резанные, не слушали, отказывались выполнять задания, насмехались надо мной, причём в лицо. Мне говорили: их может усмирить только страх. Но как заставить учеников бояться? Я срывал голос, наказывал их, но всё было без толку. Нет, страх оказался неподходящим средством, и я пошел по другому пути. Завоевал доверие детей, стал их другом. Мне говорили: это неправильно, учитель всегда должен соблюдать дистанцию. Плевал я на правила! Я сумел с ними договориться, они согласились работать под моим началом, и это главное. А Эжени… Ей хватило нескольких ласковых слов, чтобы они растаяли. Она была доброй феей, существом из иного, прекрасного, блестящего верхнего мира.
Эжени записывала на видео всё, что попадалось на глаза. Палатки стихийно раскинувшегося рынка, где допотопные дроиды и люди торговали всякой всячиной: от овощей до деталей для роботов и компов; людей, несмотря на поздний час, сновавших туда-сюда между торговыми рядами. Она фотографировала детей, рабочих в робах, грязные, забитые мусором улицы, выбитые стёкла в окнах на первых этажах. Мы кружили по главной площади сектора, заглядывали в проулки, заходили в магазинчики. Ребята рассказывали о Нижнем районе, об озерах и водоочистительном комбинате, о том, что они делают, когда отключают электричество.
Но беседа была прервана резким хлопком, раздавшимся на площади. Мы мигом вынырнули из проулка.
– Что это было? – вздрогнула Эжени.
– Выстрел, – будничным тоном ответил Тим. – Не обращайте внимания, здесь такое часто случается. Кто-то с кем-то повздорил. Обычное дело.
Как оказалось, нет. Люди испугались не на шутку и неслись прочь от того места, где прогремел выстрел, бежали прямо на нас. Я отстранил ребят и девушку к осклизлой стене жилой башни и вытащил из кобуры лазерный пистолет.
– Нужно посмотреть, что там. А вы оставайтесь здесь, опасно идти навстречу толпе.
Разумеется, они увязались за мной. Мы обежали площадь по кругу, не отходя от башенных стен, стараясь держаться подальше от толпы. Может, кто-то бросил зажигательную бомбу (подобное здесь случалось ни раз, от отморозков-то отбоя нет) или дроид перегрелся и взорвался? Хлопок был сильным и резким, немудрено, что он вызвал панику. Но, возможно, ничего криминального и не случилось. Главное, чтобы люди друг друга не зашибли.
Мы пробрались к месту происшествия, проложили себе дорогу в толпе локтями. Люди напирали со всех сторон, давили, кричали, я тащил Эжени и ребятишек за собой.
Запах гари и палёного мяса…
На месте головы убитого осталась дымящаяся дыра. Едкий дымок поднимался вверх, асфальт рядом с трупом горел. Не просто лазерный пистолет, настоящий гранатомёт! Или же… Или же стреляли с близкого расстояния, прямо в упор, а это значит…
– Ух ты! – вскричал Оливер, высунувшись из-за моего плеча. – Ему оторвало голову.
– Ему сожгло голову, – уточнила Лиза.
Тим присвистнул, а гримаса на лице Эжени красноречиво говорила о том, что её вот-вот стошнит.
– Тот, кто это сделал, всё ещё здесь. В толпе, – сообщил я спутникам. – Вам нужно убираться отсюда.
– Подожди, учитель Алекс! Пропустим самое интересное! – запротестовали ребята. Кровопролитие их не пугало. Эти подростки были к нему привычны, вот что страшно. Им нравилось наблюдать за действиями гвардейцев, за тем, как они окружают место преступления силовым полем и приступают к первичному осмотру. Обычно, правда, этим занимается полиция, но если в отряде есть человек, обладающий специальными познаниями, он приступает к работе, пока тело ещё не остыло.
– Идёмте, – я начал подталкивать ребят. – Нужно доставить мисс Эжени наверх.
– Ууу, нет! Давайте посмотрим! – ныли они.
Мы не прошли и двадцати шагов, когда раздался ещё один хлопок, а за ним последовали и новые вопли. Совсем рядом. Толпа хлынула на нас. Я снова начал отталкивать ребят к стене жилой башни. Люди расступились, пропуская вперёд человека с натянутым на лицо (едва ли не до глаз) воротником водолазки. Он нёсся прямо на нас и едва не сбил с ног Оливера и Лизу. Мы попятились к стене, пропуская его, но тут же на нас налетели гвардейцы. Всё смешалось. Проклятье! Это он! И я мог его задержать… Мог задержать…
Прошла секунда.
– Отступите в проулок, зайдите вон в тот магазинчик и ждите меня. Я позвоню, когда всё утрясётся. Идите, – они и пикнуть не успели, а я уже бросился вслед за нападавшим. У службы в гвардии есть одна особенность: где бы ты ни был, что бы ты ни делал, ты всегда на посту. Ты должен содействовать предотвращению преступлений, а если кто-то преступил закон, следует сделать всё для его задержания.
Я хорошо знал тот квадрат. Сколько раз я бродил по закоулкам Нижнего вместе с учениками! Я знал, куда нужно повернуть, чтобы сократить путь, как обойти препятствие. А убийца – нет. Он шёл напролом. И стрелял, желая проложить себе дорогу в толпе. Если он не знает район, то где же попытается укрыться?
12-ый квадрат граничит с мёртвой зоной у озёр, где можно спрятаться на одном из многочисленных складов, переждать бурю и, если верить ребятам, покинуть район, минуя посты. Эх, мне бы аэроботы! Гвардейцы редко патрулируют улицы пешком, но в тот раз они передвигались на своих двоих. Гвардия экипируется за счёт районных средств, а в Нижнем живут исключительно бедные люди.
До мёртвой зоны было не так уж и далеко, убийца не должен был уйти. Трое гвардейцев против одного плюс я. Включив рацию, я связался с патрульными, хоть и не стоило одновременно бежать и говорить. Планировалось, что они продолжат преследовать нападавшего, я зайду с тыла и перекрою ему путь к отступлению (главное, чтобы голову мне не оторвал), а тут и подкрепление должно было подоспеть. Слишком много чести для одного мерзавца! Я свернул в ближайший проулок, чтобы срезать путь. Пока нападавший и гвардейцы двигались по прямой, я огибал улицы, обгонял их. Я определённо добрался до мёртвой зоны раньше остальных. Должен был столкнуться с ними, но… Но навстречу мне никто не бежал. Дорога всего одна, сворачивать некуда. Куда они делись?
