– Прости, опоздал, – Рейли выскочил из такси и чмокнул его в губы. – Ты так сильно расстроился?

– Не из-за тебя, – Дин отвернулся, понимая, что любимый всё прекрасно чувствует, видит по его глазам и не успокоится, пока Дин не сознается, что же случилось. Но сейчас он не был готов говорить и очень надеялся, что всё обойдётся.

– Не переживай, я выпил пару бокалов вина перед приездом, чтобы твой папа меня не смог расстроить, – Рейли беззаботно улыбнулся, а Дин сглотнул сухой ком в горле.

Открыв двери, он пропустил любимого вперёд, развесил их одежду в гардеробной и на пороге гостиной, поддавшись внезапному порыву, крепко обнял, прижимая к себе, и горячо прошептал:

– Я люблю тебя, очень сильно, и не хочу тебя потерять!

– Ты меня не потеряешь, – удивлённо ответил Рейли.

На его появление семейство Осен отреагировало привычным холодом. Ивар сделал вид, что супруга сына нет в помещении, а Мартен раздражённо закатил глаза. В зале также присутствовал семейный адвокат, возможно, планируя придумать ходы отступления, если Херман потребует с них долг. Появления юриста с завещанием они дожидались в угнетающем молчании. Рейли успокаивающе поглаживал Дина по руке, но это не помогало – напряжение росло, и уйти из дома, плюнув на карьеру и родителей, хотелось всё сильнее.

В восемь на пороге дома появился пожилой сухой бета с маленьким чемоданчиком. Он торопливо вошёл в гостиную и разложил на столе бумаги. Оригинальное завещание было оставлено в нотариальной конторе, и бета раздал всем копии. Адвокат семьи, откашлявшись, зачитал его. Дин старался вслушиваться, пытаясь понять, о чём он говорит, но слова пролетали мимо и оседали болезненным грузом в душе.

Долг Осенов перед Херманом Ведель-Ярдсбергом превышал стоимость недвижимости и редакции. Мортен стал оправдываться, что первые попытки открыть свой бизнес оказались неудачными, но Дин только отмахнулся – всё это казалось бездарной растратой в комедии абсурда. Естественно, за тридцать лет шикарной жизни не по средствам полученные деньги успешно испарились. Сейчас Осены жили на дивиденды от НоргеТаймс, и Дин очень старался, чтобы себестоимость компании постоянно росла. Только этого было недостаточно.

Все свои средства Херман собирался перевести в фонды города и благотворительности. А также средства, которые в пору былой молодости раздал своим друзьям.

– Господин Ведель-Ярдсберг указал несколько условий для изменения распределения капитала. Семьи Осенов и Тённессенов могут сохранить одолженные средства, если их сыновья обручатся и родят наследника. Этот пункт будет считаться действительным после минимум одного совместного года проживания и достижения ребёнком возраста трёх лет. В случае, если брак не будет расторгнут до восемнадцатилетия наследника, все средства, принадлежащие семье Ведель-Ярдсберг, перейдут в его распоряжение. Наследник также должен будет взять фамилию и титул графа Херман. Если в течение трёх месяцев свадьба не будет официально зарегистрирована, должники обязаны вернуть одолженные средства по установленной государством процедуре.

Пальцы Рейли сильнее сдавили его ладонь.

– Что это значит, Дин? – тихо и испуганно зашептал он.

– Слышишь, сынок, – Ивар перебил нотариуса, выхватив одеревеневшую ладонь сына из рук Рейли, – твой ребёнок сможет получить состояние и титул графа. Я всегда говорил, что Херман добрый человек, но это просто шикарный подарок!

– Не будет никаких детей, – осипшим голосом произнёс Дин.

– Не глупи, – рядом встал Мортен, вытягивая его из кресла и уводя от Рейли. – У нас нет средств, чтобы расплатиться с долгами, – отец сердито зашипел ему на ухо и болезненно сдавил плечо. – Если ты не выполнишь эти условия, нам придётся объявить банкротство, и мы останемся ни с чем. А НоргеТаймс – дело моей жизни – окажется уничтожено. Дин, ты ведь понимаешь, как важна эта газета для меня. И для тебя тоже. Не вздумай отказываться. Тем более сожительствовать вам нужно всего лишь год. Потом брак станет лишь формальностью, и ты будешь дальше жить в своё удовольствие! Хоть с омегой, мы тебе и слова не скажем!

– Мне надо всё обдумать.

Дин хотел сказать категоричное «нет», настраивая себя на это. Был готов отказаться от всего, и даже от журналистики, потому что у него уже был муж, были дети, которых он безмерно любил и которых не мог обменять на деньги и титул… Но как он будет смотреть им в глаза, зная, что не в состоянии обеспечить? Что, став банкротом, он почти пять лет будет отдавать большую часть зарплаты государству, расплачиваясь с долгами. Да ещё и не факт, что найдёт хоть какую-то работу…

Родители продолжали давить, спорили друг с другом, доказывали что-то, пытались убедить. А Дину хотелось просто исчезнуть и не вмешиваться. Хотелось вырваться из их цепких рук и с рычанием в голосе послать на все четыре стороны, потому что это его жизнь, его решение… и его газета.

– Почему ты мне не сказал? – Рейли отвёл Дина в сторону, в его глазах стояли слёзы. Было так больно видеть его расстроенным, страшно понимать, что Рейли переживает из-за него… – Ситуация просто ужасна.

– Прости, – Дин попытался его обнять, но Рейли отступил, закрываясь руками и вытирая глаза рукавом шёлковой рубашки.

– Но я всё понимаю, – сказал он хрипло, пытаясь сохранить спокойствие на лице, хотя Дин видел, как дрожат его губы и покраснели глаза. – Ведь НоргеТаймс – твоё детище, а это – твоя семья…

– Я не хочу выходить за кого-то замуж и рожать детей, Рейли! Ты ведь знаешь, что ты мой муж!

На заднем плане продолжал пылко выступать его папа, как раз рассказывая, что Дин наконец-то обзаведётся семьёй. Этот шум мешал сосредоточиться, нормально всё объяснить Рейли и удержать его рядом с собой.

– Это всё несерьёзно. Мы оба омеги, и наш брак просто игра. – На губах Рейли появилась грустная улыбка. – Ты так часто повторял, что наше счастье мимолётно и закончится… но я не думал, что всё закончится так быстро.

– Не закончится, Рейли, – Дин схватил его, чувствуя, как инстинктивно пальцы сжимаются слишком сильно и причиняют любимому боль. Но в душе его была более жестокая боль, которую невозможно было унять. – Сожительство всего на год, а через четыре года, когда ребёнку исполнится три, я разведусь, и мы опять будем вместе! – Он сам не понял, почему пришёл к такому решению. Ещё секунду назад Дин не хотел никакого брака, но, видя, как Рейли пытается защитить его газету, с ужасом понял, что не сможет подвести любимого и из сильного, поддерживающего семью мужчины превратиться в нищего банкрота. – Всего год, Рейли, – повторил он, с надеждой смотря ему в глаза. – Ты ведь знаешь, что я люблю тебя.

Громкий возглас Ивара заставил их обоих вздрогнуть. Там, в большом зале огромного особняка, купленного на чужие деньги, его родители праздновали победу. Но Дин знал, что проиграл.

– Целый год, – Рейли обречённо покачал головой. – А что всё это время делать мне? Я не смогу… ждать… оставаясь один… – Рейли выпутался из его рук и проскользнул в прихожую.

Дин безмолвно смотрел, как он надевает пальто и дорогие сапожки, ему хотелось сказать что-то ещё, очень важное, то, что спасёт положение. Хотелось остановить Рейли и объяснить, что этот брак ничего не будет значить. Но не смог, потому что понимал, что Рейли, слишком яркий и красивый Рейли не захочет прозябать этот год в одиночестве.

Двери за ним закрылись, и Дин обессиленно опустился на пол. Всё произошло слишком стремительно и неправильно. Никаких долгих терзаний и объяснений, никаких прощальных поцелуев и объятий. Рейли просто ушёл, сказав, что не будет ждать. А Дин отпустил, легко смирившись с указанной родителями участью.

– Дин, солнце, – щебетал в гостиной Ивар, – как же нам повезло, дорогой! Я сейчас позвонил Тённессенам и договорился встретиться с ними и их сыном на следующей неделе. За пару месяцев мы организуем свадьбу и уложимся в срок. Как же я счастлив, мой сын выходит замуж, и у него будет ребёнок…

Ивар говорил что-то ещё, но Дин его не слушал. Ему следовало поговорить обо всём с Рейли ещё неделю назад, обсудить, попробовать найти другой выход. Сейчас всё казалось слишком спонтанным, неправильным. И неопределённым. Дин решил остаться на ночь у родителей. Обдумать всё, как следует, взвесить… а завтра, после работы, он встретится с Рейли дома, и они спокойно, без давления родственников всё обсудят. Именно так…