— Пусти, кому говорят! — Я рывком освободила руку и проскользнула-таки за портьеру в ванную. Включила воду и минут пять тщательно, с наслаждением промывала глаза. Заглянула в зеркало — просто великолепно! Глаза покраснели и зверски опухли. Вот тебе и водостойкая тушь! Свою стойкость она проявляет исключительно при умывании. Опустив голову, решительно двинулась из ванной назад. Если попробует снова меня задержать, буду бить уже кулаком. Например, в глаз. А что? Не одной же мне страдать. А если бы удалось фингал поставить, вот тогда бы я была, пожалуй, отомщена. Нет, всё же мало ему одного синяка. Он его быстро вылечит, так что и не увидит никто. Не интересно.

Король меня ждал. Пихнув его локтём, проигнорировала виноватый взгляд и дёрнула плечом, скидывая с него ладонь. Не оборачиваясь, процедила сквозь зубы:

— Приблизишься ночью к кровати — огребёшь покушение на свою королевскую персону.

Тяжёлый вздох за спиной, осторожное касание руки:

— У тебя глаза опухли. Давай помогу.

Ишь, внимательный какой выискался. Но соблазн был велик. Раздражённая слизистая продолжала нещадно болеть.

— Обойдусь, — буркнула я и гордо удалилась в комнату. В спальне полюбовалась на причудливые чёрные разводы, покрывающие обе молочно-белые, с зелёным узором подушки. Хотела поменять наволочки, но оказалось, что они зашиты наглухо или вообще составляют с подушкой одно целое. Невольно задумалась: а как же меняют бельё на королевской постели? Вместе с подушками, что ли? Господи! Да мне-то какая разница! Поискала, что бы подложить под голову, вспомнила, что видела на кресле маленькую, расшитую золотой и серебряной нитью подушечку и решила реквизировать её в свою пользу. Обернулась: у кровати стоит нахальный король и задумчиво рассматривает зарёванные мной подушки. Полог уже поднят. Вот с-сс… собака серая!

— Я бы мог их…

Договорить я ему не дала, швырнув по очереди каждую подушку в его сторону. Не попала, конечно. Реакция у короля — будь здоров. Даже уворачиваться не стал, а изменил траекторию полёта в сторону, так что обе подушки плавно свернули с пути своего следования и мягко опустились в кресло. Честно говоря, я сильно-то и не рассчитывала. Фыркнув и задрав нос повыше, пешком прошлась по кровати, снова распустила завязки полога и бухнулась на постель. Плакать больше не хотелось. Осталась только сухая мучительная злость и сосущая тоска в груди. Как бы ему отомстить?

Сон не принёс облегчения моей душе. Сначала перед глазами крутились картины прошедшего дня. А потом на смену им пришёл мой давний кошмар. Мой пятнадцатый День рождения. Радость от близости любимого человека сменяется неловкостью, а потом испугом. Мы уже не танцуем, а боремся на кровати. Красивое Эдькино лицо звереет. Он не слышит мои мольбы. И почему я не прислушалась к намёкам девчонок? Мой любимый — обаятельный парень, — превращается в животное. Я пытаюсь кричать, но не могу. Рот зажат грубым поцелуем. Жадные руки шарят по всему телу, буквально сдирая с меня одежду. В панике я чувствую, что сил всё меньше и меньше. Слёзы в три ручья бегут по лицу. В отчаянии рвусь из-под прижавшего меня к постели тяжёлого тела. Помогите же кто-нибудь!

В этом месте я обычно с криком просыпаюсь. Но сейчас сон продолжается в какую-то неожиданную сторону. В один миг Эдька слетает с меня. С искажённым от гнева лицом, Дэн сдёргивает его и начинает методично убивать. Да-да, с таким выражением лица и такими ударами человека можно только убить. Преднамеренно и жестоко. Эта мысль пронеслась в моей голове, пока я лихорадочно пыталась прикрыться остатками одежды. Перед глазами пелена слёз, из груди рвутся рыдания. Картинка расплывается, мне чудится, что парень, прижатый королём к полу, вовсе не Эдька, а Мишка…

Так я и проснулась, прижав руки к груди и всхлипывая. Сердце билось как после двухкилометрового кросса. И вдруг — ласковый шёпот:

— Не плачь, девочка, это только сон. Страшный сон.

Моего лица коснулась ладонь, стирая дорожки слёз на щеках. Трясясь от выброса адреналина в кровь, порывисто прижалась к груди Дэна, а тот обнял меня и погладил по волосам. Я судорожно вздохнула, пытаясь унять не отпускающий страх. Как хорошо, что рядом есть надёжный человек, который утешит вот в такую минуту.

— Спасибо, спасибо тебе, Дэн, что разбудил! Такой страшный кошмар!

— Ты кричала и плакала, я пришёл успокоить тебя, — чуть виновато ответил он.

Словно оправдывался. За что? И тут я вспомнила, чем закончился наш вечер. Замерла в нерешительности: то ли высвободиться, то ли уж плюнуть на свою обиду. Приснившийся кошмар, всё ещё стоящий перед глазами, сейчас важнее и страшнее.

Пока я колебалась в раздумье, услышала следующую фразу, от которой похолодела:

— Ты опять произнесла это имя — Эдька. Что-то было в твоей жизни, да? — Сочувственные глаза внимательно всматривались в моё лицо. И я забыла, что мне надо возмутиться и вырваться из объятий.

— Я уже говорила о нём? Во сне?

Не припомню, чтобы за последнюю неделю мне снился этот кошмар.

— Да, — мягко ответил Дэн. — Ты о нём говорила в бреду. Когда я с тебя одежду снимал. Даже сопротивляться пыталась. Не хочешь рассказать?

Я испуганно замотала головой. По телу прошли две волны. Первая — мороза, зашевелившего волоски на руках и спине. И вслед за ужасом пришла волна горячего стыда, от осознания, что король догадался о такой неприглядной картине из моей жизни. Глядя на ужас, написанный у меня на лице, Даанэль меня «утешил»:

— Не бойся, Маша, я не стану относиться к тебе хуже из-за этого. Он что-то сделал с тобой? Да я ж найду этого выродка и убью его! В нашем мире насильники долго не живут. — Дэн стиснул меня так, что стало нечем дышать.

Я быстро заговорила, чтобы развеять его заблуждение:

— Нет, нет, Дэн. Ничего не было. Я смогла вырваться тогда.

— Это было давно?

— Три года назад.

— Совсем ребёнок, — выдохнул король. — И кошмарные сны об этом снятся тебе до сих пор. Знаешь, Маша, ты очень ранима и эмоциональна. Я хочу научить тебя закрываться от потери магической Силы. Иначе ты рискуешь не дожить даже до середины четвёртого десятка. Наиболее вероятен сердечный приступ, но может быть и какая-то другая смертельная болезнь. Ты позволишь помочь тебе? — Голос парня был серьёзным и печальным.

А ведь он совсем не шутит. И я ему верю. Дэн не стал бы просто так говорить. Перспектива умереть в тридцать лет меня покоробила. Конечно, это совсем не скоро, но кому хочется знать о своей смерти в нестаром ещё возрасте?

— Подумай об этом. А сейчас спи. За день на тебя свалилось много неприятностей, нужно набраться сил. Ведь завтра ты будешь работать под заклинанием.

Я испуганно вцепилась в руку парня:

— Дэн, не усыпляй меня, я боюсь продолжения кошмара!

С мягкой улыбкой он накрыл мою ладонь второй рукой и успокаивающе погладил её:

— Кошмара больше не будет. Он никогда не вернётся. Обещаю. — Дэн поднял мою руку и приложил её к своим губам. — Я отправлю тебя в твой сказочный сон. Хочешь? — А мою руку так и не выпустил! Гладил и перебирал пальцы.

Я кивнула, стараясь не слишком демонстрировать свою блаженную улыбку. Забота и нежность, исходящие от короля, не могут быть лицемерием. Сейчас он настоящий. Значит, ещё не всё потеряно. А если он придёт в мой сон…

С такими приятными мыслями я уснула.

***

Ощущение полёта. Перекрёсток, кажется. Куда мне? Ага, это должно быть в той стороне. Закрыто. Я усмехаюсь: в прошлый раз тоже было закрыто. Но я уже знаю путь…

На этот раз место оказалось другое. Однако я была уверена, что сон тот же самый. Общая атмосфера спокойствия и умиротворения та же. И одета я как в прошлый раз — в лёгкое белое платье, босиком и с распущенными волосами. Скорее бы он появился!

Ожидая Дэна, я пошла по поляне, усыпанной яркими цветами. Порхали крупные бабочки, в лесу пели птицы. В просвете между деревьями мелькнуло какое-то строение, я пошла в ту сторону, и через минуту вышла на берег неширокой, но быстрой речки. На противоположном её берегу стояла, поскрипывая лениво вращающимися лопастями, мельница. Я с интересом понаблюдала за работой диковинного сооружения. Вот бы перебраться на ту сторону, да побывать внутри. Там, правда, мелется мука?