По аудитории пронёсся возмущённо-злорадный ропот.

— Но скажу честно, вы меня удивили. Это ваша любимая тема?

— Просто я хорошо подготовилась.

В ответ декан крякнул. Побарабанил ладонью по столу:

— Вы ещё не думали, на какую кафедру пойти на диплом?

— Э-э, нет.

— Контрольную по моему предмету сдали, так?

— Да.

Чего он резину тянет?

— Тогда разрешите вас на разговор, ненадолго. Все остальные могут быть свободны.

Я вздохнула и подошла к преподавательскому столу.

— Пойдёмте в деканат, там тише. Можно спокойно поговорить, — пригласил он меня.

Я шла вслед за деканом и тревожно вглядывалась в коридоры. Где-то здесь ходит Дэн. Он должен подойти на этой перемене. До неё ещё минут десять, конечно, но вдруг. И что он, интересно, делал тут две пары — три часа всё-таки.

Кабинет декана оказался довольно скромным. Раньше мне тут бывать не доводилось, только в приёмной. Секретарша глянула на меня из-за компьютера и хмыкнула.

— Садитесь. — Профессор устроился за столом, повертел в руках авторучку с золотым пером — свою гордость, о которой среди студентов ходили легенды. — Вы меня сегодня порадовали. Подобных семинаров у меня не случалось уже лет десять. Да что там десять — лет пятнадцать точно! А уж девушки военную историю вообще недолюбливают. В понедельник мне показалось, что вы как заочница решили не участвовать в семинаре. Не хотите развить эту тему на диплом? — неожиданно закончил он свою речь.

Я изумлённо уставилась на декана:

— Игорь Васильевич, я как-то… даже не знаю.

— А вы подумайте. У вас явный талант. С прошлого года запомнил. Как мы с вами тогда поспорили на экзамене?! Ох, вы отстаивали свою точку зрения! — улыбнулся профессор.

Я лихорадочно обдумывала предложение. Это шикарный шанс. Декан кого попало в дипломники не берёт. Защищаться у него — да это круто! Потом и с аспирантурой проблем не будет. Но тема…

— Вот только вы заочница, а у меня к заочникам предубеждение. Но я подумаю, что можно сделать. Есть подозрение, что кое-кто из вашей группы отсеется после сессии. У меня ведь давно лежит ваше заявление о переводе на дневное отделение. Сдадите сессию хорошо, подумаем об этом.

Я замерла. Перевестись на дневное — да это моя мечта! Как я ревела в прошлом году, когда не прошла по баллам. Пришлось сдавать на заочку. Платить за учёбу у родителей денег не было. У отца последние годы проблемы на работе.

— А с зачётом… вы уж походите во время сессии на мои лекции. Потом приготовите один вопросик, на свой выбор. И на тему контрольной побеседуем. Как вам такое предложение? Не откажите мне в удовольствии пообщаться с умным человеком. Сейчас такие студенты редкость.

— Игорь Васильевич, тут Владимир Андреевич с каким-то молодым человеком. Поговорить хотят, — заглянула секретарша.

— Ну, пусть заходит. Чего ему надо? Утром же виделись. Так вы подумайте, Соколова. И сдавайте сессию, желательно, на «отлично».

В дверях я столкнулась со щупленьким профессором Кротовым, которого раньше видела только мельком. С порога он начал что-то говорить о спецкурсах и научных статьях, но я его не слышала, потому за ним шёл Дэн. Сердце замерло. Мы приостановились и перекинулись парой фраз. Он поинтересовался, не утихли ли разговоры. Получив отрицательный ответ, сказал, что не успевает зайти ко мне сейчас, но в следующий перерыв обещал быть непременно.

— Держись, — сказал он мне на прощанье и обернулся к двум профессорам. И зачем он пришёл к декану, интересно?

Я сбегала в свою аудиторию за контрольной и пулей вылетела в коридор, потому что Паша тут же начал спрашивать меня о лунных ночках.

На кафедре международных отношений я разыскала Дмитрия Алексеевича и с извинениями попыталась отдать ему контрольную, которую он не взял, а ехидно поинтересовался:

— Что-то вы припозднились, чем всю неделю заняты были?

— Я болела.

— Да ну? Наверное, и экзамен будете сдавать не в состоянии.

— Дмитрий Алексеевич, ну я же до сессии успела. Извините меня, я тогда ляпнула глупость, потому что голова раскалывалась, а к вечеру вообще с температурой слегла.

Преподаватели с интересом прислушивались к нашему диалогу:

— Дмитрий Алексеевич, ну смилуйся над девушкой. Может, правда, болел человек, — вступился за меня кто-то.

— Болела она, как же, — отозвался тот. — Ладно, давайте свою контрольную. Посмотрю, что вы там написали в бреду. Ой, да ещё от руки. — Преподаватель, недовольно сморщившись, изволил, наконец, принять мою работу.

Я облегчённо выдохнула:

— Спасибо, — и хотела выйти, но меня догнал его голос:

— Про третий вопрос я не забыл. И вы, будьте добры, не забыть. Готовьтесь, — и мерзко так усмехнулся.

В аудиторию я возвращалась вся в мрачных думах. Историю Средних веков придётся штудировать под заклинанием и самым тщательным образом. Похоже, мой длинный язык в понедельник оказал мне медвежью услугу.

Едва я опустилась за свою парту, Звонок тут же уселся напротив и с ужимками, над которыми и я бы посмеялась, если бы дело не касалось меня, начал допытываться, до какой страницы Камасутры можно добраться за три дня. А проходила ли я вот такую позу? А такую? Я отмалчивалась минуты три. Потом не выдержала:

— Звонок, заткнись!

— А правду говорят, что ты своего дружка с собой притащила, чтобы на переменах время зря не терять? И где он тебя ждёт? В туалете?

Народ вокруг уже бурлил, кто-то хихикал. Девчонки попытались вступиться, но Звонок и в их адрес отпустил пару подобных комментариев. Явно в ударе сегодня. Сальные шуточки сыпались со всех сторон. Меня уже трясло, щёки горели.

— Считай, что ты нарвался, — процедила я сквозь зубы.

— Правда? Как интересно. И где же твой защитничек? Говорят, ты уже обещала предъявить его на этой перемене. Не вижу. — Пашка, приставив ладонь ко лбу, тревожно огляделся.

— Я тебя предупредила по-хорошему. Когда ты его увидишь на следующей перемене, не обрадуешься. Это касается всех.

— Пашка, опять ты к ней пристал. Язык, как поганое помело. — Вернулся Лёшка, которого не было всю перемену.

Слава Богу, наконец началась пара. Я далеко не сразу въехала, о чём нам рассказывают. Но к середине всё же взялась за конспект. Так хоть отвлечься можно. Приближался перерыв, я поглядывала на часы каждую минуту и отчаянно молилась, хоть бы Дэн сразу пришёл. Ещё несколько минут в обществе Паши Звонникова я не вынесу. И не сбежишь. Когда Звонок входит в раж, может ходить за человеком по коридорам и донимать его, куда бы тот ни пошёл.

Преподаватель, подхватив портфель, удалился. Народ потягивался, кто-то собрался в столовую.

— Эй, не расходиться. — Паша Звонников вышел к доске, злорадно поглядывая в мою сторону. — Сейчас на наши головы упадёт кара небесная, как предрекала нам непутёвая подруга наша Мария Соколова. А пока мы её — кару — ожидаем, Машка поведает нам, каково в постели с длинноволосатыми мужиками.

— Маша ничего не поведает, зато я расскажу интересную историю. — В дверях возникла фигура в тёмно-сером костюме. Король. Глаза недобро прищурены. Окинул взглядом затихших сразу студентов. — Значит, вы и есть историки второго курса, с которыми имеет несчастье общаться моя сестра. Похоже, дело серьёзнее, чем я ожидал. Маша, иди сюда. Остальные остаются на своих местах! — В голосе короля звучал металл и неприкрытая угроза. Я неуверенно подошла к нему. — Вы, молодой человек, тоже присядьте, с вами я буду беседовать отдельно, — многообещающе кинул он Звонникову. Пашка дёрнулся ответить, но буквально захлебнулся воздухом.

С задних парт раздались голоса:

— Вот с ним и разбирайся, а мы пошли.

— Перемена короткая. Не собираемся мы тут сидеть.

— Молчать! Я никому не давал слова! Маша, — обратился король ко мне и зачем-то внимательно осмотрел потолок в центре аудитории. — Забирай тех, к кому у тебя нет претензий, и выходите в коридор. С остальными я поговорю.

Группа смотрела на меня изумлёнными и немного испуганными глазами.