Знаешь что?

Ты мне должен стать родной матерью!

Карлсон

Холодно… Боже, как мне холодно…

Морозная дрожь сотрясает тело, заставляя стучать зубами. Сколько же градусов сейчас? Минус пятьдесят? Странно, мороз не обжигает, но пробирает до костей. Руки никак не согреются и ноги тоже. Ну, долго там ещё этот автобус ждать? Я запихиваю руки в пушистые рукава шубы, но тепла не чувствую. Меня трясёт, все сильнее и сильнее. А что это я здесь-то стою, остановка же вон где? Блин, вот потому и автобуса нет. Я иду к остановке, но она почему-то не приближается, а скорее даже отдаляется. Сколько ещё идти, я вся замёрзла. Холодно…

Безудержная дрожь сотрясает тело. Я дома. На кровати. Почему же мне холодно? Дверь на балкон, что ли, открыта? А-а, знаю, это всё Сашка, паразит мелкий. Наверное, все пошли пускать салюты, и он, как всегда, убегая, хлопнул дверью. А она от этого отходит. Погодите, как салюты?! А я?! Я тоже хочу! Новый год же! Или нет? Нет, День рождения у меня. Шестнадцать лет. А я болею. Вот вечно что-нибудь да случается со мной в собственный День рождения. У-у, предатели! Все ушли, даже мама. А мне и встать нельзя, мама ругается, говорит, с такой температурой вообще в больнице лежать надо. Вчера скорую вызывали, потому что таблетки не помогают уже. Вкололи мне укольчик в мягкое место, да ещё врач мужчина. Стыдно-то как! Но температура упала. А вот сегодня опять! Мама, ты тут? Дай мне одеяло тёплое. Холодно…

Нет никого. Бросили помирать именинницу. Ладно-ладно, я вам припомню! Сейчас вот соберу силы, встану, и сама схожу за вторым одеялом. Высунула руку. Бр-р-р! Кожа сразу покрылась пупырышками. Как холодно-то. Зубы снова начали стучать. Нет, не пойду за одеялом, лучше в своё завернусь. Я начала шарить вокруг. Где же край? А-а, без разницы, сжала в кулаке середину и стала тянуть. Не тянется. Да что же это такое? Совсем я слабосильная, что ли? Одеяло не могу натянуть. Наконец что-то притянула, никак рассмотреть не могу. Кое-как накинула на себя, поджала ноги и обняла себя за плечи. Ничего не помогает. Дрожу. Из глаз на подушку закапали слёзы, слёзы отчаяния и одиночества…

В голове пожар. Во рту тоже. Пить. Мамочка, дай попить! Я это сказала или нет? Вечно с этими снами так — кажется, что уже десятый раз повторила, а оказывается, что всё ещё спишь. Надо проснуться, наконец. Я попыталась открыть глаза. Веки тяжёлые, больно, будто песку насыпали. Красноватая пелена перед глазами. Приподняла голову с подушки и тут же бессильно уронила её обратно. Мама на работе, наверное. А я так хочу пить! Морсика брусничного, кисленького. А Сашка, гадёныш, даже в комнату не заглянет никогда.

— Сашка. Дай попить, — сиплым шёпотом выдавила я. Нет ответа, и никого нет. Я одна. Слёзы горячим ручейком текут куда-то под ухо…

Стук входной двери. Шаги. Мама пришла! Сейчас она всё сделает. Не подходит. Странно. Она же знает, что я болею, всегда первым делом ко мне. А, не знает, она ж на работе была, когда я заболела. Надо позвать:

— Мама, — голос слабый и хриплый. Пить хочу.

Холодная ладонь на лбу. Мама пришла. Мамочка! Как мне плохо. С трудом фокусирую взгляд. Надо мной мама. Её самые родные глаза, тревожные и озабоченные. Только почему-то они чёрные. Мерещится.

— Пить, — с трудом облизнула сухие шершавые губы.

Чашка у губ. Вода!!! Жадно выпила всё в три глотка. Перевела дух. Ещё хочу. В следующей чашке не вода. Что-то чуть горьковатое, отвар. Бабушка приехала? Это она поила всех травами, не признавая лекарств. Нет, что это я. Тьфу, дура. Бабушка умерла, уже три года прошло. В голове всё путается.

Кажется, кто-то приподнимает и поворачивает меня. Одежду снимают. Зачем? Не надо, пожалуйста! Прикосновения к коже неприятны и болезненны. Это ОН, снова мой кошмар. Только на этот раз у меня нет сил сопротивляться, и он одолеет меня. Случится что-то страшное! Не надо, Эдька, я тебя прошу! Пожалуйста, Эдя! Ничего не могу сделать. Остаётся только тихо плакать…

Ушёл, он ушёл, оставил меня в покое…

Уплываю на мягких волнах тепла. Наконец-то мне стало тепло. Как хорошо…

Приоткрываю глаза. Надо мной что-то бордовое с золотыми кистями. Где я? Скашиваю глаза вбок. Из кровати растут резные столбики. Расписные стены с богатой лепниной. Дальше какая-то причудливая тёмного дерева мебель. Ничего не понимаю. Наверное, бред. Я болею, кажется. Прислушалась к себе. Дышится тяжело, нос забит, голова чугунная. Шевельнула рукой — страшная слабость прокатилась волной по телу. Зато ощутила, что под пальцами гладкая шелковистая поверхность. С трудом повернула голову в другую сторону. Рядом с постелью роскошное кресло, в котором сидит человек. Кажется, спит. Кто это?

А я кто? На миг испугалась: не помню! Потом лениво всплыл ответ: я Маша Соколова, студентка истфака, неполных восемнадцати годов. И откуда я здесь? Никогда не видела подобного места. Хотя что-то странно знакомое здесь есть. Но что? Мысли вялые. От умственных усилий потянуло в сон, глаза сами собой закрылись.

Во сне мне мерещился за спиной острый меч, который всё норовил приблизиться и порезать меня. Я поджимала ноги, отодвигалась к краю, но он подвигался вслед за мной. Украшенная драгоценностями рукоятка, хищно поблёскивающее лезвие. Ещё чуть-чуть, и спину обожжёт резкой болью.

— Нет! — Я закричала и попыталась соскочить с кровати. Сердце бешено колотилось, отдаваясь в ушах громовыми раскатами. Что-то удержало меня на месте. Я попыталась вырваться, но сильные руки надёжно прижимали меня к постели. — Отпустите, там меч!

— Тшш! Спокойно, Маша. Нет никакого меча. — Мужской голос, смутно знакомый. Я окончательно проснулась, приоткрыла глаза:

— Где я? Где мама?

— Маша, ты болеешь. Мамы здесь нет. Только я.

— А вы кто?

Парень надо мной удивлённо приподнял брови:

— Я Даанэль. Дэн. Не помнишь? — Имя всколыхнуло в памяти какие-то смутные воспоминания, что-то важное связано с этим именем. — Лежи, тебе нельзя вставать.

— Почему?

— У тебя был жар. Очень сильный. На грани сворачивания крови. — Он приложил руку к моему лбу. — Сейчас поменьше, но всё равно вставать нельзя. Давай я тебя подвину, ты чуть с кровати не упала. Всё время бредишь и мечешься. Пить хочешь?

— Да.

Во рту сухо и неприятно. Увидев поднесённую чашку, я попыталась приподняться.

— Не напрягайся, я тебя подниму. — Одной рукой он приподнял меня за плечи, а другой дал питьё. Какая-то трава. Я поморщилась, но выпила. Закрыла глаза, почувствовала, что меня отпустили. Вспомнила кошмарный сон. Меч! В испуге открыла глаза, посмотрела на середину постели. Нет никакого меча. Откуда этот бред?

МЕЧ?! Воспоминания нахлынули потоком. Дэн! Король!

— Дэн. А где мы? В твоём мире? — Я рассматривала складки ткани над кроватью. Шикарная обстановка никуда не делась. Судя по всему, надо мной балдахин. А постельное бельё шёлковое. Потому что ничем иным то, на чём я лежу, быть не может.

— Нет. Мы всё там же. В твоей квартире.

Надо мной показалось знакомое лицо.

— А откуда тогда всё это? Или мне мерещится?

— Можно и так сказать. Это сложное пространственное заклинание, на основе имеющегося помещения и его обстановки. Мне вновь не удалось поместить Силу в накопитель. Я решил подкорректировать обстановку, раз уж вынужден проводить здесь дни и ночи.

— А ты тоже это видишь?

— Конечно. Это качественная иллюзия. Она действует даже на чувства мага.

— А если кто-нибудь зайдёт?

— Эту иллюзию можем видеть и находиться в ней только ты и я. Для остальных всё по-прежнему. Ты много говоришь. Побереги силы.

Я замолчала и закрыла глаза. Шёлковые простыня и одеяло приятно ласкали тело. Спать не хочется, видимо, выспалась. Сколько времени? Я стала вытаскивать руку из-под одеяла, и тут до меня дошло: я что, голышом?! Ощущаю шёлк всей поверхностью тела! Коснулась рукой живота, груди: так и есть.

— Дээн!