– Это японский жемчуг акойя, – словно невзначай произнес Мамаев, прекрасно зная, что Лада точно не пропустит такую деталь мимо ушей. – Лучшее колье, которое я смог для тебя найти.

– Точно лучшее, – согласилась Лада, уже взяв украшение в руки.

Она и правда обожала жемчуг. Этот символ чистоты и богатства ассоциировался у нее с семейным счастьем, любовью матери к своему ребенку. С тем, чего у нее в жизни никогда не было.

– Давай помогу застегнуть. – Андрей быстро забрал украшение из рук девушки и аккуратно надел его на застывшую в ожидании Ладу. А потом, конечно же, не удержался и коснулся губами нежной кожи на шее.

Мамаев был очень доволен собой. Японский жемчуг акойя, без сомнения, прекрасен, и раньше Андрей не раз дарил его Ладе, когда они лишь встречались. Но сейчас она уже не просто его девушка, она его невеста. Будущая жена и мать его детей. А значит, пришла пора совсем других подарков. Австралийский жемчуг, рожденный самой редкой в мире, а значит, и самой дорогой серебристогубой устрицей Pinctada maxima, идеально подойдет Ладе. У его будущей жены должно быть все самое лучшее. И будет. Пусть она и не знает об этом.

– Очень красиво. – Лада как зачарованная смотрела в зеркало. – Ты меня балуешь.

– И так будет всегда! – Андрей с наслаждением вдохнул запах ромашки с густых волос Лады. – Ну что, поехали?

Андрей собирался показать своей невесте развлекательный центр, где в апреле хотел сыграть с ней свадьбу. Место новое, фешенебельное, Лада в нем точно еще не была. Не ее уровень. Пока еще не ее.

– Конечно, только переоденусь.

– Подожду тебя в машине. Мне нужно еще сделать несколько звонков. Твоему боссу в том числе.

Лада усмехнулась. Андрей такой же трудоголик, как и она. У них вообще оказалось очень много общего: оба помешаны на своей работе, ценят свой и чужой успех и, главное, созрели для того, чтобы завести семью. Разницу в десять лет Лада совершенно не чувствовала, да и Мамаев не раз признавал, что его подруга намного разумнее и взрослее своих сверстниц. В холдинге «Буян», где Лада руководила общественными связями, мало кто знал, что ей всего 23 года. Да она и сама не чувствовала себя на этот возраст, по крайней мере с ровесницами ей редко бывало интересно.

Она уже собиралась выходить, когда в сумке зазвонил мобильный. Сердце забилось быстрее, Лада вздрогнула и шумно вздохнула. Как же хорошо, что Андрея нет рядом. Иначе начались бы расспросы, а они совсем ни к чему. Особый рингтон для особого номера. Блокировать его она не видела смысла. Значит, будет звонить с другого. Прет как танк, но с этим надо покончить. Навсегда. И Лада решительно взяла телефон в руку.

– Привет, Андрияш. – Ее слова прозвучали ровно и спокойно. Кулакова мысленно себя похвалила за выдержку. – Что ты хочешь?

– Тебя. – Глубокий мужской голос заставил Ладу сильнее сжать телефон в руке. Она даже крепко зажмурилась, чтобы прогнать наваждение. – Все, что я хочу, – это ты, Лада.

– Это не повод, чтобы звонить мне. Я тороплюсь. И я уже просила тебя больше меня не беспокоить.

Этот чуть отстраненный холодный тон Лада специально репетировала, когда поняла, что нужно уметь держать дистанцию с людьми. Но тогда и не думала, что его придется использовать против своей любви. Бывшей любви.

– Я помню, что ты просила. – В его голосе она уловила плохо скрытое раздражение. – На следующей неделе должен прилететь Марк. Фридман будет счастлив тебя видеть, сама знаешь.

– Знаю. – Лада улыбнулась своему отражению в зеркале. – Я тоже буду рада его видеть.

– Тогда не планируй ничего на вечер четверга. Я за тобой заеду.

– Неужели? – Лада едва сдерживала негодование. Этот мерзавец все-таки вывел ее из себя. И сделал это слишком быстро. – Я замуж выхожу, Андрияш. И если я с кем-то и поеду, то только со своим женихом.

– Упрямая, как… Лада, я видел вас вместе. Ты его не любишь, терпишь рядом, позволяешь ему тебя любить, но сама…

– Да кто тебе дал право судить! – не сдержавшись, вскрикнула Лада и тут же замолчала, испугавшись собственной реакции. Спокойно, он того не стоит. И продолжила уже более спокойным тоном: – Ты зря приехал, Андрияш.

– Я приехал за тобой. И без тебя отсюда не уеду.

– Я правда люблю его, – опустившись на пуф, очень тихо проговорила Лада. – Люблю. Не так, как тебя любила, но я люблю Андрея. Пожалуйста, оставь меня в покое и дай жить той жизнью, которую я для себя выбрала. Если ты и правда меня любишь… Я наконец счастлива. Пожалуйста, уезжай.

Она замолчала, эти простые слова забрали у нее неожиданно много сил. Сейчас Лада чувствовала себя опустошенной и даже не сразу поняла, что слушает тишину.

– Прощай, Андрияш, – едва слышно проговорила она, так и не дождавшись ответа. А потом быстро, явно боясь, что он сейчас очнется и начнет говорить, судорожно нажала отбой.

– Трусиха, какая же я трусиха, – прошептала Лада. Ее глаза сверкали от слез неестественно ярко.

– Что-то ты долго, – протянул Мамаев, пристально вглядываясь в лицо своей невесты. – Я уже собирался звонить. Все в порядке?

– Да, чуть задержалась. Извини. – Лада мягко улыбнулась. – Неожиданный звонок.

Она не любила врать, хотя умела делать это виртуозно, как того требовала ее профессия. Но это в работе, а не с любимым мужчиной, с которым она собиралась прожить всю свою жизнь. К счастью, Андрей не стал развивать тему, а начал увлеченно рассказывать о своей новой инвестиционной идее. Ладе очень льстило, что Мамаев, гендиректор крупной компании, главный партнер ее босса, не просто объяснял ей все тонкости, он и советовался с ней. Вот и сейчас ловил каждое ее слово. Кулаковой даже пришлось мягко напомнить Андрею, что на дороге гололедица и, возможно, стоит чуть сбросить скорость.

– Да, конечно. – Мамаев кивнул и добавил: – Поедем через Красина, на бульваре сейчас пробка.

– Как скажешь.

Лада чуть прикрыла глаза. Конечно, она любит Андрея, он добрый и заботливый. И главное, надежный. А еще обожает ее. За два года, что они вместе, даже ни разу не поругались, не из-за чего было.

Лада так ушла в собственные воспоминания, что не сразу поняла, что с машиной что-то не так. Лишь когда Мамаев яростно чертыхнулся, недоуменно посмотрела на жениха. А потом на лобовое стекло и тут же громко вскрикнула. Прямо на них, хорошо видимый в свете ярких придорожных фонарей, несся огромный фургон. Лада даже сумела различить искаженное от страха лицо водителя. Потом что-то случилось – их машину резко развернуло влево. Ослепляющий свет фар, рев тормозов, крик Андрея…

Темнота.

Андрияш Разумовский раздраженно бросил телефон на стол. Любит она его, как же! Кого ты обманываешь, Лада? Себя? Какое, к черту, замужество? Андрияш стиснул до боли челюсти, чтобы не выругаться на весь ресторан, где сейчас ужинал в одиночестве.

Андрей Мамаев ему не понравился сразу, еще до того, как Разумовский узнал про него и Ладу. На несколько лет старше его, Андрияша, хваткий, расчетливый, изворотливый… Каждый раз, когда они мельком виделись то в офисе, то на даче Бессмертного, у Разумовского в прямом смысле чесались руки – нестерпимо хотелось дать Мамаеву в холеную морду. А когда этой осенью Лада объявила, что выходит замуж…

– Профессор Разумовский, как я полагаю? – Незнакомый голос с легким британским акцентом отвлек его от болезненных мыслей.

– Добрый вечер! – Андрияш кивнул, уставившись на невысокого пожилого джентльмена в старомодном костюме-тройке. – Мы знакомы?

– Пока нет. – Худощавый старик широко улыбнулся. – Однако надеюсь на приятное общение. Позволите?

Через пару минут они уже непринужденно болтали, обсуждая последние исследования в области когнитивной лингвистики.

В свои 29 лет Андрияш и правда уже был профессором, во что малознакомые люди верили примерно так же, как и в то, что жесткой и волевой карьеристке Ладе Кулаковой всего 23. То есть не верили вовсе. А когда узнавали, то очень удивлялись и задавались вопросом, что забыл в российской глубинке молодой и очень перспективный ученый-лингвист. А ведь, действительно, ректоры многих европейских университетов были бы счастливы видеть Андрияша в своих кампусах. Собственно, и видели до нынешнего лета, когда он в момент бросил кафедру в Краковском университете, на которой работал вместе с отцом, друзей и подруг, с которыми любил отрываться в своем холостяцком пентхаусе. И все ради того, чтобы устроиться преподавать в заштатный даже по российским меркам вуз. Зачем он на самом деле сюда приехал, знали лишь самые близкие люди.