Эйприл было непривычно и даже некомфортно говорить о таких вещах, как призвание, но тетя Аллана, которая, хоть и не являлась ее родственницей, была достаточно близким человеком.

Художница с сочувствием посмотрела на Эйприл: должно быть утрата родителей ей все ещё непросто даётся, ведь даже ей, Аллане, порой так не хватает общества веселых и ярких миссис и мистера Палмер.

– Дорогая, это в порядке вещей, – мягко сказала она, вдруг ощутив вину за, вероятно, недостаточное участие в жизни дочери своей близкой подруги, – Я знаю, мы видимся нечасто, но, если хочешь, можем исправить это…

– Я понимаю, у вас много работы… – голос Эйприл слегка задрожал, – Однако вы правы, хотелось бы почаще бывать с почти что единственным человеком, который разделяет со мной воспоминания о родителях…

Эйприл отвела печальный взгляд. Похоже, за внешней улыбчивостью и беспечностью девушки скрывается глубокая, несознаваемая ею самою, тоска, догадалась Аллана.

– У меня есть к тебе предложение, Эйприл, – лукаво сказала пожилая леди.

Девушка подняла на нее заинтригованный взор.

– Полагаю, ты уже знакома с таким понятием, как медитация? – спросила Аллана. Заметив интерес во взгляде Эйприл, она с энтузиазмом продолжила: – Жизнь каждого из нас не состоит лишь из позитивных событий – порой нам не чужд отрицательный опыт, о котором хотелось бы навеки забыть и жить, как и прежде. Мне это тоже знакомо, потому временами я совершаю небольшие путешествия с целью побыть наедине лишь с собой; позволить себе осмыслить былое. Эйприл, любые эмоции, с которыми нас сталкивает жизнь, – стоит принять и прожить. На сей раз я отправляюсь в Ришикеш. Как смотришь на то, чтобы посопутствовать мне?

– Я даже не знаю… – Эйприл была тронута столь неожиданным жестом внимания, но все же замялась, – У меня назначено столько встреч… важных мероприятий…

– Желаете шампанского? – официант галантно преподнёс поднос с бокалами флюте.

– Благодарю, – Эйприл машинально протянула руку за напитком, но вдруг остановилась и внимательно присмотрелась к вычурной надписи на бутылке шампанского. Текст был на немецком. То был язык, который девушка изучала в детстве, посетив с родителями пару городов Германии. «Schieb wichtige Erlebnisse nicht auf»⁴ – прочла Эйприл и взяла бокал. Воцарилась пауза.

Аллана с печалью и нежностью взглянула на красивую, грустную девушку в усыпанном блёстками платье.

– Так что, Эйприл, что ты решила?

ГЛАВА

VII

ЧАРЛИ

ДЕЛАЕТ

ВЫБОР

Чарли проснулся в замечательном настроении. Сегодня ему снилось, что он подружился с Буклей из Гарри Поттера, и вместе с ней летал над солнечным Нью-Йорком. Мальчику было немного жаль, что это был всего лишь сон: он скучал по сове, она была хорошим другом.

В этот вторник на уроке математики второклассники проходили, так называемое, сложение двузначных чисел с переходом через десяток. В связи с этим обстановка, ясное дело, была не из радостных. У большинства мыслительный процесс шел туго, с усилием, и когда раздался звонок, класс облегчённо вздохнул.

– Надоела математика! Ничего не понимаю! – воскликнул веснушчатый мальчуган, вскидывая вверх руки.

– Это точно. Да и зачем нам вообще это нужно? – равнодушно сказала рыжеволосая девочка. Страницы ее тетради были разрисованы цветными фломастерами.

Дети одобрительно зашумели. Похоже, в этом классе никто не любил математику.

– Ну, например, для того, чтобы учиться выделять важное, применять логику, – решил поддержать разговор Чарли. В последнее время мальчика все больше одолевала идея, что ему хотелось бы завести друзей.

– О, неужели, Эйнштейн? – саркастически произнес второклассник с веснушками, – Может сам тогда это решишь?

Насмешка не задела Чарли – он был рад поводу блеснуть:

– Числовые выражения решать несложно. Предложим, нам нужно сложить 28 и 6. Для начала представим второе слагаемое в виде суммы двух удобных нам чисел, таких, чтобы одно из них дополняло 28 до 30-ти.

– Это два и четыре, – угрюмо вставил из угла класса бледный, худощавый второклассник.

Мальчик с веснушками взглянул на Чарли исподлобья, скрестив руки на груди:

– Все понятно, умник. Похоже, у нас появился ещё один Эрнесто.

Чарли покосился на тощего, отчужденного ребенка в углу. Быть вторым Эрнесто в этом классе никому не хотелось.

Тем временем, дети продолжили, как ни в чем небывало, друг с другом болтать. Чарли стало не по себе оттого, что другие им пренебрегают. Он и раньше с одноклассниками не слишком взаимодействовал, но то было другое дело, ведь он и не стремился к их обществу.

Когда уроки подошли к концу, Чарли, по обыкновению, должен был отправиться домой. В этот раз, однако, он почему-то не спешил покинуть школу.

– Эй, кто идёт играть в футбол? – прокричал на весь класс высокий, белобрысый мальчишка, подкидывая мяч.

Дети, которые не разошлись по домам, а таких было не меньше половины, повалили из класса на школьную площадку. Наконец-то они повеселятся.

Чарли остался в один. На секунду он замешкался, а потом быстро достал телефон и отправил сообщение маме: сегодня он вернётся домой немного позже, потому что прежде намерен забить пару голов.

Знаток математики очутился на школьной площадке и внимательно оценил ситуацию: мальчишки играли в футбол, девчонки занимались каким-то своими делами.

Некоторое время Чарли наблюдал за ребятами, у каждого из которых словно было свое определенное место, естественным образом принадлежавшее именно им. Что же остаётся ему? На глаза мальчика навернулись слезы, столь одиноким он внезапно себя ощутил.

– Эй, Чарли, встань на ворота! – раздался вдруг возглас капитана одной из команд. Не то чтобы тот был высокого мнения о футбольных способностях Чарли, но понимал, что совсем без защитника ворот – не обойтись. Бывший веснушчатый вратарь команды только что покинул свой пост: бедолагу ожидал дополнительный урок математики.

Сегодня Чарли не забил ни одного гола, зато вполне успешно отбивал атаки и пасовал мяч другим игрокам. В итоге признания со стороны ребят было не миновать, что несказанно обрадовало Чарли.

Точнее сказать, он был счастлив настолько, что, если бы раньше он мог лишь помыслить, насколько приятно быть частью команды – не тратил бы все свое время на постройку из Лего ракет.

ГЛАВА

VIII

УСТРЕМЛЕНИЯ

ОСКАРА

Никола Тесла, Исаак Ньютон, Леонардо да Винчи, Галилео Галилей, Альберт Эйнштейн, Гиппократ – это лишь немногие из выдающихся деятелей, повлиявших на становление Оскара Ньюэлла. С самого детства он вдохновлялся примерами этих великих ученых, и, начиная с юношества, для него являлось естественным и неизбежным стремление попасть в их число.

Впрочем, стоит упомянуть, что в отличие от многих представителей человеческой расы, Оскар никогда не рассчитывал на природные дарования. Нередко он черпал мотивацию в словах самого Эйнштейна: «я хорошо знаю, что у меня нет особого таланта – любопытство, навязчивость и упорная выносливость в сочетании с самокритикой привели меня к моим идеям». Да, роль настойчивости и концентрации усилий – безусловно важнее врождённых задатков.

Сегодняшний день был весьма знаменательным: Оскару предстояла финальная проверка его фундаментальной концепции, за которой последует и сама демонстрация работы. Как уже упоминалось выше, результаты этих трудов должны были повлиять, не иначе как, на понимание устройств мироздания, потому все должно было пройти безупречно.

В тихом, темном кабинете Оскара виднелись горы бумаг, горящие мониторы компьютеров и парочка недопитых чашек чая. На первый взгляд, комната представляла собой классическое рабочее место большинства аспирантов, однако нечто уникальное виднелось в ее глубине. То был белоснежный, минималистичный прибор под названием Вандэйшен Тул. Данное устройство являло собой квинтэссенцию трудов Оскара: оно открывало доступ к, прежде эфемерным, с трудом постижимым объективно, явлениям.