Мэкхья же привстает на локтях и пристально смотрит на меня.

На его лице читается недоумение.

– Ты надо мной смеёшься? – угрожающим тоном спрашивает он.

Я замираю, нерешительно подняв на него блестящие от смеха глаза. Последние искры улыбки растворяются в морщинках у уголков губ.

Наступает напряженная тишина. После чего, он с деланным прищуром широко улыбается.

На душе вдруг становится так щемяще уютно, что я, не выдержав, спрашиваю:

– Ты разве умеешь улыбаться?

– Ещё как, – демонстрируя свои белые зубы ещё шире улыбнулся он.

Я заробела. Впервые вместо настороженного, почти злого лица, вижу искреннюю улыбку. Растерявшись, я резко отворачиваюсь и нетвёрдой поступью иду к воде.

Главным образом чтобы умыть горящее от смущения лицо.

Угрюмый и молчаливый индеец нравится мне куда больше. Определенно больше.

Я опускаюсь на колени у самого берега и не оглядываясь на индейца, деловито зачерпываю ледяной воды. На вкус она не хуже любой родниковой, сладкая и освежающая – взбодрила бы даже покойника.

Утолив жажду меня вдруг осеняет что, пора перестать настороженно относиться к Мэкхьи. Если уж не доверия, то как минимум уважения он заслуживает.

По сути, всю дорогу я пыталась его разговорить и вот, он сказал больше двух фраз, как я сразу растерялась.

Молчит – плохо. Говорит – ещё хуже.

В любом случае, он мне помогает. Не понимаю зачем и почему, но спас буквально из лап ночных злодеев. Возможно, у него были более приятные планы на эти пару дней, вместо того чтобы тайком пробираться через весь лес в такую промёрзлую погоду.

И если откинуть факт, что он бесконечно сильно выводит меня из себя своими завуалированными ответами – он очень неплох собой.

Подозрительно привлекательный для мужчины, тем более для индейца.

Незаметно, как мне кажется, оглядываюсь в пол оборота, а его и след простыл. Он же только что....

– Не меня ищешь? – звучит где-то слева.

Индеец, довольно ухмыляясь, сидит чуть позади меня.

Вытерев лицо тыльной стороной ладони, я вежливо уступаю ему своё место. Выглядело это явно глупо, на огромном берегу кроме нас ни души, а я веду себя словно в очереди у телефонной будки стою.

Окончательно растерявшись, я подумываю вовсе уйти подальше, но взгляд из-под внезапно угрюмых бровей дает понять, что лучше остаться.

Внутри вся съёжившись от резкого скачка его и без того непредсказуемого настроения, я не спорю, присаживаюсь на безопасном расстоянии.

Умыв лицо и даже не поморщившись будто на улице июль, а не октябрь, он приказывает мне:

– Опусти его в воду.

– Что? – со слухом проблем у меня нет, но приказной тон явно начинает выводить из себя.

– Медальон. Опусти его в воду.

Зачем? Чуть не сорвалось у меня с губ.

Он все равно не ответит.

Поэтому, вздёрнув нос повыше, я пытаюсь удивить его своим хладнокровием, тайно решив для себя, что больше вступать с ним в полемику, я не намерена. Поберегу силы. Все равно любой диалог обречён на провал.

Аккуратно снимая медальон, я смотрю на индейца чуть ли не с вызовом.

Бинго.

Обескураженное выражение лица. Полное непонимание причины моего поведения.

Опустить медальон? Да ради Бога.

Лучше пусть думает, что я вся такая загадочная, чем трусливая.

Бойся, что в любой момент что-то непредсказуемое могу выкинуть.

Но моё торжество длится не долго.

Внутри вся дрожа от предвкушения, я медленно опускаю медальон, гладь воды яркой вспышкой озаряется фиолетовым светом создавая впечатление, что его лучи пронизывает каждый миллиметр подводного мира. Камешки на дне видны, как на ладони.

От неожиданности рука дергается, и медальон, светясь и переливаясь, волнообразными движениями стремится ко дну.

– Ой – только и могу виновато выдавить я.

Помешкав пару секунд Мэкхья пытается поймать его. Но не достав рукой буквально погружается с головой по пояс, не отрывая от берега ног.

Раздосадованная своей неуклюжестью, молюсь чтобы провалиться сквозь землю раньше, чем он вернётся. Но Вынырнув, этот грубиян конечно же не упускает возможности упрекнуть меня. Первым делом бросает на меня испепеляющий взгляд:

– Мы чуть его не потеряли! – рычит, пытаясь сморгнуть заливающие глаза воду.

– Если он тебе так важен, забери себе, – выхватывая из рук камень, говорю я.

Он, тяжело дыша, поднимает бровь в недоумении.

Да я и сама знаю, что мои действия не соответствуют словам. Нелогичность мой конёк.

– Ты думаешь, я не вижу, как ты на него смотришь? Как ты говорил? Этот камень носят вожди племени, – издевательски цитирую я. – Может быть, ты хочешь им стать, и для этого тебе нужен медальон? – кручу перед его лицом, как маятником, подвеской.

До боли сжав челюсть, Мэкхья игнорирует мои выпады. С его волос все ещё стекают редкие капли воды, рубашка и куртка, промокшие насквозь, прилипли к телу. Видно, что мои слова оскорбили его. Но он все равно продолжает молчать.

Сильный ветер проносится средь деревьев, заставляя его поежиться.

Саднящее чувство вины подсказывало предложить ему свой кардиган, но я быстро отказалась от этой идеи. Он ещё больше разозлится.

– Амо, ты неправильно поняла, – спокойным тоном произносит.

Я замираю, буквально врастаю в землю. Пульс гулко пропускает удар. Бездонная пустота и тяжесть одновременно рушится на меня. То ли тон его почти извиняющийся, то ли то, что он впервые обратился ко мне по имени не на шутку взволновало. Чувства и мысли беспорядочным вихрем крутятся, сбивая с толку.

Насупившись, отворачиваюсь, на случай если лицо покраснело. Эти щеки предавали меня не раз.

– Оказавшись у большой воды, мы должны были окунуть камень, – спокойно продолжает он.

Я все так же молчу, мысленно ругая себя за детское поведение. Такое со мной впервые. Я тону в глупой растерянности.

И дело не только в Мэкхьи, мне кажется, что вот-вот врата неведомого мира откроются передо мной, а я совсем не готова к этому. Я не хочу. Я боюсь.

– Ты даже не спросишь зачем?

Я по-детски отрицательно мотаю головой.

До недавнего времени я старательно гнала мысли о том, что все вокруг не вписывается в рамки нормального. Индейцы, по непонятным причинам преследовавшие меня. Внезапное появление Мэкхьи, приправленное таинственной магией медальона. Это больше невозможно игнорировать.

Я тщетно пыталась смотреть на все сквозь пальцы, но бездействие принесло мне в сухом остатке ничего, кроме бесконечных вопросов. Они огромным комом скопились и только и ждут момента размазать меня, как переспелый абрикос, по земле.

Ситуация явно зашла в тупик.

Я несмело поднимаю глаза на своего спутника, он с пониманием кивает:

– Я бы тоже не хотел знать.

В благодарность за его откровение, я решительно протягиваю руку к воде. В этот раз я знаю, чего ожидать, мне не так страшно. Вода, как и в прошлый раз, ослепляющей вспышкой озаряется озеро. Индеец, уже не замечая меня, с опаской следит за водной гладью. Это странно, ведь ему такое видеть уж точно не впервой.

От разлившихся красок, у меня дух захватывает, внутреннее возбуждение вытесняет остальные чувства, не давая в полной мере насладиться волшебным видом.

Кристалл тихонько раскачивается, образовывая воронку. Со стороны может показаться что творец сия действия я, но отнюдь. Воронка уходит глубоко под воду и, едва касаясь дна, ослепляет ярким светом, будто все это время солнце, заточенное под водной гладью, порывалось на волю. Словно в трансе не могу оторваться от манящего света. Луна и Солнце, два небесных светила, сошлись в одном временном отрезке. Не чудо ли это?

Я подаюсь вперёд. Мной движет непреодолимое желание слиться с этим тёплым светом, стать частью его.

Где-то вдалеке я вижу нечеткий образ бабушки Мискодит, моя красивая бабушка улыбается мне, протягивает руки навстречу.