Слезы наворачиваются на глаза. Быстро умываюсь, останавливая их. «Мужчины не плачут» – так всегда повторяла мама с тех пор, как мне исполнилось семь лет. Если что-то было не так и я начинала реветь, она грубо одёргивала: «Чего нюни распустил, мужик ты или кто? Иди и в морду дай. Что за размазня у меня растёт. Тебе не стыдно вообще, а?»

Мне было ни капельки не стыдно. Наоборот, обида душила. Девочек так не обижают. А ещё хотелось бантики, как у первой красавицы класса Юльки.

Помню линейку на первое сентября. Юлю катал старшеклассник на плече. Она звенела колокольчиком и улыбалась. Шикарные банты украшали косы, а красивое платьице привлекало взгляд и вызывало зависть. Я хотела себе это платье и бантики, и туфельки, и даже косички. Вместо красивого наряда на меня напялили классический костюм для мужчин, только в сильно уменьшенном варианте. Мама стояла рядом, улыбалась, говорила, что я среди мальчиков самый красивый. Ещё бы, только на меня умудрились напялить галстук. Он был на резинке и казалось, душил, как змея из фильма об анаконде. И почему у меня нет феи-крёстной из сказки про Золушку? Взмах волшебной палочки – и противное тело мальчика превращается в девочку.

Снова плещу на лицо водой и хриплю. Накатывает фантомное удушье. Мне кажется, что мою шею снова сковывает этот галстук на резинке. Ненавижу удавки, зато мама просто млеет, когда их на мужиках видит.

Успокаиваю себя и выхожу в холл. Плетусь в комнату деда. Тот смотрит телевизор, поворачивает голову на мои шаги.

– Как ты, дедушка? – спрашиваю ласково.

– Вот только ты приходишь и сразу интересуешься самочувствием, а не завещанием, – усмехается он.

– Не хорони себя, ты ещё поправишься.

– Так я и не хороню. Это врачи мне много уже не дают. Не будем о грустном.

Я сажусь на стул, потом наклоняюсь и, обняв старика, кладу голову ему на плечо.

– Вот всегда ты такой: ласковый, как девчонка. И чего тебе девочкой не родиться? – нежным тоном произносит дед.

– Мама, наверное, очень мальчика хотела.

– Мама много чего хочет. Правильно я сделал, что не переписал на неё фирму при жизни. Составил завещание. Ты получишь восемь миллионов. Можешь не создавать бизнес. Но купи квартиру и уезжай из этого дома. Наташа с каждым годом становится всё жёстче. Ты не сможешь с ней долго, а твоя жена и вовсе не уживётся с такой свекровью.

– Спасибо, дедушка, ты самый лучший, – я поднялась и чмокнула деда в щёку.

– Выключи эту балаболку, устал, спать лягу.

Только дедушка всегда называл телевизор балаболкой. Бабушка всё время смеялась над этим словом. Дед слёг после её смерти, любил так, что не выдержал потери. Мне бы хотелось такой же любви.

Я выключила телевизор, пожелала спокойной ночи и ушла к себе. Интересно, чтобы сказал дед, если бы я призналась о своей трансгендерности.

За столько лет жизни окончательно убедилась, что я именно девочка, а не мальчик гей. Мне нравились мужчины, но совсем иначе. Это шло дополнением к тому, что я испытывала отвращение к собственному телу. Многие пьют гормоны, делают другой паспорт, но не переход. По новому закону достаточно гормонов, справки от врача и совсем не обязательно ложиться на стол хирурга. Я мечтала о полном преображении, чтобы никто даже заподозрить не мог, что я не женщина.

***

Сегодня читать лекцию снова пришёл красавчик – аспирант. Я смотрела на него восторженными глазами и чувствовала томление в груди. Разумеется, я не подойду к нему после лекции. Мне есть что ему сказать, но, как ни странно, и нечего говорить. Не признаваться же, что он мне нравится? Меня не поймут. И будет за счастье, если просто посмеются, а не накостыляют как следует.

– Бро, ты чего так на него пялишься? – шепнул на ухо Юрка.

– Не пялюсь, а внимательно слушаю, не мешай, – отмахнулась я.

Это так заметно, что я на нём залипла? А что поделать, если так? Вот какой совет дадите вы? Не знаете? Вот и я не знаю.

Лекция закончилась. Святозар уходил из аудитории, попрощавшись с нами. Стало так тоскливо, будто солнце внезапно скрылось за тучами, и начался ливень. Раскисать нельзя. Мне ещё экзамен по вождению сдавать. С первого раза не получится – мать устроит словесную взбучку. Порой мне кажется, что я для неё не сын, а мячик, который можно попинать, когда паршивое настроение. Когда у меня будет ребёнок, я стану любить его всем сердцем.

***

Сотрудник ГИБДД, принимавший экзамен, оказался невредным. Специально не заваливал. Я взяла себя в руки и постаралась. Сдала с первого раза и мне подписали экзамен.

– Можете подать заявление и прикрепить все справки через портал госуслуг. Права делают неделю, – объяснил мужчина.

Я поблагодарила его. Окинула взглядом коренастую фигуру мужчины и счастливая пошла вызывать такси.

Домой впорхнула, словно бабочка. Первым делом похвасталась деду. Тот искренне за меня порадовался. Потом я пошла в кабинет матери. Постучала и только после разрешения предстала перед её очами.

– Мам, я сдал. Требую свою машину.

– Хоть какой-то с тебя толк, – буркнула она, отрывая взгляд от ноутбука. – Сначала купим что-то бюджетное. Разобьёшь – не жалко будет.

Разумеется, меня никто не спросил, чего хочу я. Она, как всегда, решила-постановила, а я должен подчиниться. Неожиданно на её столе разразился трелью телефон. Мама взяла его и начала кричать, не стесняясь меня.

– Ты там чем думаешь, Леня?! У нас сдача всех коммуникаций на носу! Не успели?! Я тебе не успею! Выводи людей на вечерние смены, работайте до одиннадцати вечера! Не будет сделано в срок – я тебя уволю, Лёня, так и знай! А мне плевать, что ты со мной спишь! Сегодня ты мой любовник, а завтра – на помойке харчи собираешь! Я всё сказала! – мать бросила трубку и глянула на меня. – Чего уши развесил, иди уже!

Я захлопнула рот и пошла к себе. Такая мама была всегда. Она и ласковая бывала. Читала сказки в детстве на ночь. Эти дни можно было по пальцам пересчитать. Иногда я думаю: зачем она меня родила, чтобы был?

Упала на кровать, заложив руки за голову. Завтра снова в институт, а там будет Святозар. Мечта любой женщины.

Ночью мне приснился Святозар. Мой первый эротический сон и именно с ним. Там у меня прекрасное тело девушки, только лицо парня-Кольки. Святозар целует мою грудь, мнёт её руками, а я выстанываю его имя на выдохе.

Просыпаюсь и чувствую, как ноют яички, член налился кровью. Чёрт, что с этим делать? Это хуже, чем дурацкие поллюции. Я не хочу. Не хочу! Побиться головой о стену и отрезать всё к хренам? Член не падает. В голове ещё витают остатки сна. Я прикасаюсь к себе рукой, трогаю возбуждённую плоть. Фу, как противно. Хватаю телефон с прикроватной тумбы.

– Ты обалдел, бро, ночь на дворе? – сонно отвечает на вызов друг.

– Юрок, что сделать, чтобы член упал? – тараторю я.

– Тебе сейчас технику дрочки описать или видео прислать на эту тему? Коль, хорош прикалываться.

– Я не о дрочке, Юра. Другие способы есть?

– Ну, засунь его под холодную воду, если руки не помогают. Ты там Виагры, что ли, перекушал или у тебя молодецкий спермотоксикоз? Бабу себе заведи, – Юрка смачно зевнул и отклонил вызов.

Пока разговаривала с другом, возбуждение спало, но неприятные ощущения в теле остались. Вот, значит, что можно сделать: засунуть под холодную воду. Буду иметь в виду.

Я задумалась: это очень странно, что у меня бывали только поллюции, а вот такой случай впервые. Мне скоро двадцать один год и возможны какие-то нарушения по мужской части. А как их не быть при моей трансгендерности? Борода и усы почти не растут. Пушок, который сбриваю раз в неделю, не в счёт.

Осталось немного подождать и можно обратиться к врачам. Переход возможен только после двадцати одного года. Лишь бы мать о моих планах не узнала.

***

Несусь на лекции, как лошадь на скачках. Безбожно опаздываю и у самой аудитории натыкаюсь на Святозара. Краснею от стыда, будто он сейчас в моих глазах увидит мой сон с ним.